ГРУЗ�Я: НОВЫЙ КУРС?

Сергей МАРКЕДОНОВ

Коалиция «Грузинская мечта», победившая на недавних парламентских выборах, всеми силами демонстрирует стремление подвергнуть ревизии курс Михаила Саакашвили. Проявляется это во многих действиях нового правительства, начиная от финансовых вопросов и заканчивая символическими заявлениями по внешней политике…

Так, после завершения заседания кабинета министров 2 ноября 2012 года Бидзина �ванишвили заявил о том, что Грузии требуется режим жесткой экономии для высвобождения средств для финансирования социальной сферы и аграрного сектора. В проект национального бюджета на 2013 год правительство планирует сокращение средств для президентского аппарата (Государственной канцелярии) и столицы Грузии Тбилиси (пост столичного мэра занимает соратник Михаила Саакашвили Гига Угулава). Эта инициатива правительства вызвала ответные шаги со стороны «Единого национального движения», партии сторонников действующего президента. Ее парламентская фракция объявила политический бойкот высшему представительному органу страны. Не исключено, что данный демарш вскоре закончится. Однако при любом окончании бюджетной истории точки расхождения очевидны. Новое правительство собирается упрочить результаты парламентской победы в октябре нынешнего года.

В начале ноября 2012 года Грузия нередко попадала в информационные топы в связи с арестом экс-министра внутренних дел Грузии Бачо Ахалая, начальника Объединенного штаба вооруженных сил страны Георгия Каландадзе и командира четвертой дивизии Зураба Шаматава. � если двое последних арестованных решением суда были выпущены под залог, Ахалая получил наказание в виде «предварительного заключения», несмотря на ходатайство группы депутатов парламента от «Единого национального движения». При этом Каландадзе получил публичную поддержку со стороны Михаила Саакашвили, заявившего о том, что вооруженные силы должны быть вне партийной борьбы. � если сторонники Бидзины �ванишвили видят во всей этой истории стремление нового правительства к справедливому возмездию, то «националы» считают арест Ахалая сведением счетов и «охотой на ведьм». Пока же итогом всего этого скандала стало то, что НАТО отложил визит в Грузию военных представителей государств-членов Альянса до выяснения всех кадровых вопросов в Объединенном штабе. Не исключено, что данный сюжет внесет свой вклад в торможение североатлантической интеграции кавказской республики. Впрочем, и без скандала вокруг Ахалая и К, натовские перспективы в Грузии (если не оценивать их в рамках пиаровских программ) были не блестящими.

Новые власти пытаются и на других направлениях показать свою инаковость. Одним из первых шагов правительства стало заявление ее председателя Бидзины �ванишвили о необходимости восстановления автономии в Аджарии, де-факто ликвидированной действующим президентом. Тезисы о восстановлении отношений с Россией также перешли в практическую плоскость. На пост специального представителя по России был назначен Зураб Абашидзе, опытный дипломат, который в 2000-2004 гг. занимал должность посла Грузии в Москве. Но и после своего возвращения в Тбилиси он не порывал контактов с северным соседом. Абашидзе был вовлечен в процесс взаимодействия Грузинской православной церкви и Московского патриархата. Который, несмотря на события последних четырех лет, до сих пор рассматривает Абхазию и Южную Осетию каноническими территориями грузинского православия. Новый министр по реинтеграции Грузии Паата Закарейшвили в одном из своих недавних интервью назвал существующее правительство �ванишвили «шансом для России» нормализовать отношения с кавказской республикой. � все это происходит на фоне кадровых изменений в М�Д Грузии. Речь, прежде всего, о смене послов в ключевых для Тбилиси государствах. Так, пост посла Грузии в США покидает Темури Якобашвили, который до этой работы занимал должность министра по реинтеграции, прославившись своими жесткими «ястребиными» заявлениями по поводу Абхазии и Южной Осетии.

Означает ли это некий разворот Тбилиси в сторону Москвы? Особенно на фоне той тревоги, которую обозначил Североатлантический альянс в связи с «непорядками» вокруг грузинского Генштаба. Странным образом, но при ответе на этот вопрос сходятся люди, выступающие с крайних позиций. Симпатизанты «грузинского либерального чуда» уже поспешили записать �ванишвили в марионетки Кремля, а самой Грузии напророчить скорое превращение в зону российского влияния. В то же самое время жесткие критики Саакашвили торжествуют по поводу серии поражений действующего президента и прогнозируют переориентацию самого сложного постсоветского соседа России с прозападного курса на лояльность Кремлю. К сожалению, как и прежде в оценках постсоветской политики нюансированные оценки оказываются невостребованными. Так что же можно ждать от «мечтателей», приведших во власть, принимая во внимание различные нюансы и детали.

Ответ на этот вопрос хотелось бы начать с некоторых общих тезисов. �дея о пространстве бывшего СССР (или Евразии) как поле постоянного выбора постсоветских элит между РФ и Западом крайне популярна. Однако степень ее популярности обратно пропорциональна (что, в общем-то, часто бывает с тиражируемыми стереотипами) реальному положению дел. Вопреки широко распространенному мнению, многовекторность как принцип — это не исключение, а скорее правило в евразийской политике. Былые воспоминания про братство и единство отходят на второй план, а на первый выдвигаются национальные интересы, которые в чем-то совпадают в российскими, в чем-то с европейскими или американскими. � решительного выбора в пользу Москвы или «вашингтонского обкома» элита любой из бывших союзных республик (прибалтийские страны — тема отдельного разговора) старается по возможности избегать. Так, Казахстан является членом Таможенного союза и евразийским партнером России номер один. Однако, несмотря на тесные связи с Россией и участие во многих проектах, инициированных Кремлем, Астана никогда не забывала и про западное направление. Вспомним, насколько серьезную поддержку получил Казахстан во время его председательства в ОБСЕ в 2010 году. � какие авансы ему раздавали по этому поводу Вашингтон и Брюссель. Неслучайно американский госсекретарь Хиллари Клинтон недавно назвала Казахстан «партнером США по стратегическому диалогу». Добавим к этому, что до 2008 года (то есть уже после «разморозки» конфликтов в Абхазии и в Южной Осетии) Казахстан был первым инвестором в грузинскую экономику. Главный региональный конкурент Казахстана Узбекистан также осуществляет непростой курс. За последние два десятилетия он то подписывал ДКБ, то не продлевал в нем свое участие, входил в ОДКБ и приостанавливал там свое членство. Но даже после того, как Узбекистан приостановил свое участие в организации и пошел на сближение с США в августе-сентябре нынешнего года, Сенат этой страны, например, принял закон, запрещающий пребывание иностранных военных баз на узбекской территории. � это после того, как США и Узбекистан договорились о реализации совместных проектов на сумму 2, 8 миллиардов долларов, а помощник Госсекретаря по Центральной и Южной Азии Робертом Блейк назвал среднеазиатскую страну важнейшим партнером Штатов по афганской операции в регионе.

� Южный Кавказ в этом плане не исключение. Членство в ОДКБ не мешает Армении сотрудничать с НАТО и даже отправлять своих военных в Афганистан (хотя и не в таком количестве, как это делала Грузия). Азербайджану же партнерство с Альянсом не мешает быть членом Движения неприсоединения и развивать сотрудничество с РФ (не исключено, что вопрос о «Габале» будет разрешен на компромиссной основе). Сегодня многие уже основательно подзабыли (отдельное спасибо за это пропагандистам Саакашвили и Кремля), что и Грузия в период президентства Шеварднадзе лавировала между Западом и РФ, а для определения ее политики использовалась метафора «крест» (предполагался равновеликий интерес к развитию отношений по линии Запад-Восток и Север-Юг). На территории Грузии размещались российские военные базы (Группа войск в Закавказье), а до 1998 года периметр ее границ даже охраняли российские пограничники. В начале 2000-х годов, несмотря на отравляющие двусторонние отношения Панкисскую и Кодорскую истории, обе страны осуществляли определенную кооперацию в сфере борьбы с терроризмом и трансграничной преступностью. Так, в феврале 2003 года начальник штаба Госдепартамента Грузии по охране границы Корнелий Салия был в Махачкале, где пограничные службы его страны, а также Азербайджана и РФ принимали участие в трехсторонних командно-штабных учениях. Что же касается «нормализаций», то за весь постсоветский период их предпринималось немало. Чтобы не отвлекать читателей экскурсами в 1990-е годы, рассмотрим несколько «нормализаций» в нулевые годы. Так, в декабре 2000 года, мотивируя этот шаг необходимостью борьбы с терроризмом, Москва ввела въездные визы для граждан Грузии. В марте 2001 года завершился т.н. «адаптационный период», после которого стало невозможным пересекать границы РФ с паспортом советского образца, не имея заграничного паспорта с визой. � все это было на фоне отмеченных выше историй в Панкиси и в Кодори.

Однако после «холодов» в двусторонних отношениях наступила «нормализация» и в марте 2003 года состоялась встреча президентов РФ и Грузии Владимира Путина и Эдуард Шеварднадзе в Сочи, по итогам которой были подписаны Соглашения, предполагающие создание трех рабочих групп: по возвращению беженцев (первоначально в Гальский район), восстановлению железнодорожной линии Сочи-Тбилиси через Абхазию и обновлению �нгури ГЭС. Таким образом, сегодняшние идеи нового министра по реинтеграции Пааты Закарейшвили о необходимости разрешения «железнодорожной проблемы» базируются не на пустом месте. Они уже высказывались до него и даже облекались в форму официальных документов.

С чего вообще начинались первые шаги победителей «революции роз»? С заявлений о том, что необходимо начинать отношения с Россией с «чистого листа». В первые месяцы 2004 года Владимир Путин был одним из наиболее популярных персонажей в выступлениях Михаила Саакашвили. Его опыт грузинский лидер считал крайне полезным для «поднятия» кавказской республики с колен. К сожалению, само поднятие при игнорировании очевидных российских интересов и при непонимании «весовой разницы» двух соседей привело к тому, что сегодня политологи называют «пятидневной войной» или «горячим августом». Однако в промежутках между 2004 и 2006 гг. «нормализации» также имели место быть. После кратковременного августовского конфликта в 2004 году в Южной Осетии 5 ноября того же годы в ходе встречи тогдашнего югоосетинского лидера Эдуарда Кокойты и премьер-министра Грузии Зураба Жвания (вскоре трагически погибшего) были достигнуты договоренности, которые поддержала и Москва. Тогда тоже заговорили о «нормализации отношений». Грузинское руководство даже озвучивало такую тему, как переформатирование выводимых российских военных баз в антитеррористические центры. Затем после «шпионского скандала» 2006 года и введения российского эмбарго на грузинскую продукцию были также попытки отыграть ситуацию. Посол России возвращался в Тбилиси. � снова СМ� писали о «потеплении» и надеждах на улучшение. Однако им не суждено было сбыться. Добавим к этому, что и после «горячего августа», несмотря на всю риторику двух сторон, Россия и Грузия поддерживали контакты в формате Женевских консультаций, переговоров о вступлении РФ в ВТО. � присутствие российского бизнеса в кавказской республике не уменьшилось, а напротив, выросло.

В 2012 году мы стали свидетелями нового запроса на «нормализацию». Эти парадоксы объясняются очевидным интересом Грузии к России. Здесь, что называется от возможностей выхода на российские рынки (что крайне важно для грузинского аграрного сектора и бизнеса) до поддержания гуманитарных контактов (многочисленная диаспора по-прежнему играет существенную роль во многих вопросах, включая и денежные переводы). Для России же Грузия важна, как страна, чья граница непосредственно примыкает к республикам Северного Кавказа. Однако принципиальные расхождения относительно Абхазии и Южной Осетии (сама суть этих расхождений — тема отдельной публикации), что называется «по умолчанию», делают любую нормализацию крайне проблематичной и ограниченной. Таким образом, новые власти в Грузии, скорее, не начинают «новый курс», а вспоминают хорошо забытое старое, ибо кавказская республика в силу имеющихся у нее ресурсов не может позволить себе такой роскоши, как открытая конфронтация с северным соседом. Даже при признании опасности, исходящей от этого соседа и не испытывая восторга от самого факта соседства. Так, как это было во времена Шеварднадзе и раннего Саакашвили. До той поры, пока третий президент Грузии не уверовал в слабость России, свою непогрешимость перед Западом и в одностороннюю поддержку Вашингтоном и Брюсселем его грандиозных планов. Назвать такую нормализацию сменой геополитического выбора не представляется возможным. Правильнее было бы называть политику �ванишвили некоторой попыткой освободиться от крайностей. � это пока что, по большей части, декларация о намерениях, а не последовательный курс. Впрочем, принимая во внимание всю противоречивость двусторонних отношений, никто не даст гарантий того, что новые «холода» не придут.

Сергей МАРКЕДОНОВ — приглашенный научный сотрудником Центра стратегических и международных исследований (Вашингтон, США)

Politcom.ru