НАЦ�ОНАЛЬНЫЙ АНТ�ГЕРОЙ

Пока одни переживали за судьбу плененного хамасовцами Гилада Шалита, другие на его имени пытались сделать политическую карьеру. Да и самого “газовского узника” кое-кто считает достойным войти в политическую элиту �зраиля, на пороге которой оказался его отец. Однако Шалитам лучше было бы сидеть тихо и благодарить �зраиль за то, что Гилад не попал под трибунал. Подробности о неприглядном облике “кандидата в герои”, которые, не убоявшись критики со стороны тех, кто считает Шалита знаменосцем будущего, описал один из ведущих израильских журналистов Бен КАСП�Т. Сегодня же вы можете прочитать несколько фрагментов из этой публикации в газете “Соф шавуа”, ранее вышедшей на иврите.

В беседе с психологом, который был предоставлен ему сразу после возвращения в �зраиль, Гилад Шалит признался, что боится встречи с армейскими следователями. Шалиту, безусловно, было чего опасаться. Кто-кто, а уж он-то доподлинно знал все обстоятельства своего пленения. Знал, что все происшедшее в то утро, не делает чести ни ему, ни ЦАХАЛ. Он знал, что не выполнил свой воинский долг и не предпринял даже малейших усилий, чтобы предотвратить свое пленение. Более того, он знал, что, по сути дела, сам сдался в плен, даже не попытавшись выпустить хотя бы одну пулю, а ведь, по большому счету, вполне мог предотвратить то, что произошло, причем предотвратить относительно легко…

Психологи, работавшие с Гиладом в первые дни после его возвращения из плена, очень быстро поняли, в чем заключаются его страхи, и предупредили следователей, что слишком жесткий стиль допроса и слишком острые вопросы могут вызвать у него новые психологические травмы. Шалит продолжал числиться на сверхсрочной службе, получая соответствующие деньги и льготы на протяжении всего времени следствия, да и потом, пока шла его реабилитация и улаживались всяческие формальности. Он вошел в негласный список местных знаменитостей наряду с самыми популярными актерами, певцами и прочими представителями израильской богемы, а после возвращения из плена превратился в настоящего баловня судьбы. Он купался в море народного тепла и любви.

Лично я никогда не забуду день его освобождения, 18 октября, совпавший с моим днем рождения и ставший вторым днем рождения для Гилада Шалита. Этот день воспринимался как национальный праздник. Было перекрыто движение на некоторых улицах. В воздухе была разлита начавшая в последнее время забываться атмосфера общего душевного подъема, национального единства, сопричастности каждого из нас к происходящему в государстве. Начальник генштаба Бени Ганц, ожидавший встречи с Шалитом на базе ВВС, назвал его героем. Миллионы израильтян плакали, наблюдая у экранов телевизоров за этой встречей. Это случилось и со мной — несмотря на то, что на протяжении пяти лет, в течение которых обсуждалась цена, которую �зраиль должен заплатить за освобождение своего солдата, я написал немало статей, обосновывая мнение о том, почему еврейское государство не имеет права пойти на подобную сделку. Я был убежден: подобная капитуляция будет означать наш национальный позор и банкротство, и вместе с еще несколькими отчаянными моими товарищами-журналистами (Беном-Дрором Ямини и Равивом Друкером) плыл против общественного течения, которое предпочитало жить не умом, а чувствами, временами доходя до состояния истерии. В конце концов Биньямин Нетаниягу тоже изменил свою первоначальную позицию и согласился заплатить за освобождение Гилада Шалита ту тяжелую цену, которую требовали террористы…

* * *
�стория, которую вы сейчас прочтете, основана на рассказе самого Гилада Шалита. Это его версия событий в том виде, в каком он представил ее следователям ЦАХАЛ. Как уже было сказано, он опасался этого расследования. Он стыдился того, о чем ему предстояло рассказать. Но он все же сделал это — с тяжелым сердцем, поступаясь честью и самолюбием. Он старался не скрывать подробности. Он честно признался, что это был провал, что он не выдержал испытания. Он сознался в том, что недобросовестно выполнял свои обязанности по службе. Возможно, даже хорошо, что он сделал это все сам, по собственной воле, а не под давлением или по принуждению следователей.

При этом Шалит доказал, что обладает поистине феноменальной памятью. Он вспоминал малейшие детали того, что происходило с ним днем за днем во время пребывания в плену, когда именно его переправляли с места на место, где именно это происходило, что он ел, чем занимался, о чем размышлял…

* * *
Вот как выглядят обстоятельства захвата Гилада Шалита в плен по его собственным словам (опускаю по требованию военной цензуры лишь некоторые детали).

Террористы атаковали танк, в котором несли боевое дежурство Шалит и его товарищи, сразу после принятой в ЦАХАЛ утренней радиопереклички. Дело в том, что, согласно установившемуся порядку, в течение ночи дежурство осуществляется экипажем танка посменно: двое спят, а двое бодрствуют. Однако с наступлением рассвета все должны проснуться и находиться на своих местах в танке, в любую минуту готовые вступить в бой. В это время начинается проверка связи и боеготовности всех подразделений. Каждое боевое звено должно отчитаться по радиосвязи, что у него все в порядке и оно в полном составе готово выполнить любую боевую задачу. В то утро в радиоперекличке наряду с другими участвовал танковый экипаж, в котором проходил службу Гилад Шалит. Однако на самом деле в танке в тот момент бодрствовал только один человек. Все остальные спали сном праведников: стрелок Гилад Шалит спал возле своей пушки, связист спал на месте водителя, водитель устроился на месте связиста, а командир находился в башне…

Шалит, по его собственному признанию, жил в армии по принципу “мое дело маленькое”. Его почти не интересовало то, что происходило вокруг: ни где именно находится потенциальный противник, ни каковы задачи его подразделения. Он, конечно, присутствовал на собраниях роты и при инструктаже личного состава, но никогда не вникал в подробности того, что там говорилось. Он был членом экипажа, он полагался на командира — и точка. Между тем, если бы накануне своего пленения Шалит прислушался к тому, что именно говорит командир роты, то узнал бы, что ШАБАК располагает горячей оперативной информацией о подготовке ХАМАС к похищению израильского солдата, вероятнее всего, с помощью прорытого из Газы туннеля. Если бы он прислушался к словам командира, то знал бы, что неподалеку от его танка расположены ребята из других подразделений, которые могли бы при необходимости поспешить на помощь и предотвратить захват. Мало того, в течение всей ночи всего в 200 метрах от Гилада, прямо возле пограничного забора, несли службу бойцы элитного подразделения инженерно-саперных войск “Яалом”. За полчаса до того как террористы напали на танк Гилада Шалита, одна из дежурных групп “Яалом” как раз сдала дежурство и направлялась на отдых. Так что когда произошло само нападение, солдаты этой группы находились, что называется, на расстоянии вытянутой руки. Но для того чтобы позвать их на помощь, надо было знать, что они существуют, что они, в отличие от Шалита и его товарищей, бодрствуют и в самом деле готовы выполнить любую поставленную им боевую задачу!

Увы, Гилад Шалит спал не только в танке, но и тогда, когда командир его роты пытался донести до своих бойцов эту информацию.

* * *
�так, он остался на своем месте стрелка внутри танковой башни, моля судьбу о том, чтобы все это поскорее закончилось. � вот тогда на танк забрался один из террористов и бросил в башню две или три осколочных гранаты. Шалит утверждал, что не помнит, как раздался взрыв, но хорошо помнит, что пошел дым, помнит и его запах. Бронежилет и бронефартук Шалита приняли на себя большинство осколков, и в то время как его кресло было разворочено взрывом, сам он получил лишь легкое ранение. Один осколок попал ему в локоть и один — в ягодицу. Он был испуган и растерян. Он оставался в танке, но дым начал распространяться, и Шалиту стало трудно дышать. Тогда он решил выглянуть наружу.

Он вышел из танка безоружным. Свой автомат — укороченный М-16, прекрасный, удобный и безотказный, — он оставил лежать на дне башни. На языке солдат наших боевых подразделений это называется “бросить оружие на поле боя”. Если бы Гилад вышел из танка с оружием, он, возможно, увидел бы приближающегося террориста, возможно, открыл бы по нему огонь, когда тот взбирался бы на танк, и террорист был бы уничтожен. Но Шалит не был готов сражаться.


Бен КАСП�Т
Перевод Петра Люкимсона.
Печатается в сокращении.
isrageo.wordpress.com

Фото предоставлено пресс-службой главы правительства