ПОСЛЕДНИЙ ПОЛДЕНЬ В ПАРИЖЕ
Печальная история юной Шарлотты
Шарлотта не могла понять, почему мама плачет. Ведь завтра пятый день рожденья ее любимой доченьки!
— Мамочка, не плачь, мы же завтра пойдем в “Галери Лафайет” и выберем платьице не только мне, но и тебе!
— “Галери Лафайет” больше не будет, — сквозь слезы ответила мама. — Ничего не будет…
— Но почему же? — попробуй пойми этих взрослых. — На прошлой неделе у Николетты тоже был день рожденья и они с мамой пошли туда. И купили такие платьица, что стали похожи на принцессу и королеву. Мы тоже станем принцессой и королевой, мамочка!
— Не знаю, милая, не знаю, — прижала ее к себе мама. — Боюсь, мы завтра в “Галери Лафайет” не попадем…
— И ты из-за этого плачешь! — расхохоталась Шарлотта. — Ничего страшного, мы пойдем на улицу Розье, там тоже есть магазины с платьицами!
— Нет, милая, там больше нет магазинов с платьицами… Там вообще больше ничего нет…
— Вот придет папа — и он тебя поругает! — погрозила пальчиком Шарлотта. — Нельзя обманывать маленьких девочек!
— Папа больше не придет, — прошептала мама.
… Папа больше не пришел. Потому что его еще с утра забрали полицейские. А потом те же самые ажаны пришли за Шарлоттой и ее мамой. Затем их увезли на велодром Д’Ивер. А оттуда — в какой-то из концлагерей — может быть, Дранси, а, возможно, в Бон-ла-Роланд или Питивьер. А дальше был Аушвиц…
Это был ее последний полдень в Париже. Полдень 16 июля 1942 года.
* * *
У Николетты Роше вчера был 76-й день рожденья. Мы случайно познакомились с ней в парижском “Галери Лафайет” — она попросила меня оценить, подходит ли ей недорогое ожерелье — на первом этаже немало симпатичных вещиц. Мой акцент немного озадачил ее и она поинтересовалась, не полька ли я.
— Нет, я еврейка из России. Но уже не первый год живу во Франции.
— Еврейка… — неожиданно на глаза Николетты навернулись слезы. — Знаете, я вам сейчас расскажу одну историю о моей подружке. Она тоже была еврейкой. Мы с мамой узнали, что евреев ждет депортация, и спешили к ней домой, чтобы забрать Шарлотту и уехать к моей бабушке в Прованс. Но мы опоздали… И моя мама до последнего своего вздоха не могла простить, что мы слишком долго ели наши утренние круассаны и пили кофе, а пока прошли через все полицейские заслоны, уже было поздно…
А я представила себе, каким мог быть диалог между Шарлоттой и ее мамой, имя которой Николетта Роше не запомнила…
Лилиана БЛУШТЕЙН, Амбуаз, Франция
isrageo.wordpress.com
На фото: еврейские дети в концлагере Дранси (Archives CDJC-Memorial)