С�ЛОВОЙ ТРЕУГОЛЬН�К � КАРТА ПУТ�НА

Дела и скитания по миру Эдварда Сноудена перетянули на себя заголовки новостей с проведённой 17-18 июня встречи G8, на которой президент Барак Обама и президент Владимир Путин увиделись впервые почти за год после саммита «Большой двадцатки» в мексиканском Лос-Кабосе.

Последний год не был особо урожайным для американо-российских отношений, так как даже самое значительное его достижение, вхождение Росси в ВТО и отмена давнего раздражителя, поправки Джексона-Веника, были сведены на нет принятием в Конгрессе закона Магницкого и ответом российской Думы в виде закона Димы Яковлева, запретившего усыновление российских сирот американскими гражданами. Весь минувший год прошёл на фоне постоянной эскалации конфликта в Сирии — в котором русские помогали правительству Асада, а Соединённые Штаты до последнего времени поддерживали, по крайней мере, теоретически, некоторые повстанческие силы — а также устойчивого наращивания Путиным мер по подавлению политических сил в России.

Перед лицом дальнейшего ухудшения двусторонних отношений администрация Обамы предприняла в последние несколько месяцев серию шагов по переналаживанию контактов с Путиным и российским государством. Встреча президентов «на полях» G8 знаменует собой центральный момент в этой кампании, а саммит Обама-Путин в Москве, который должен состояться накануне сентябрьской встречи лидеров «двадцатки» в Санкт-Петербурге, станет водоразделом при оценке степени успеха этих усилий.

Несмотря на резко антиамериканскую риторику Путина, одним из следствий, которые можно вывести из недавней встречи с Обамой, является то, что оба президента хотели бы способствовать более конструктивным отношениям между Вашингтоном и Москвой. Одним из сигналов этой взаимной заинтересованности было соглашение по повторному установлению формата «два плюс два», который сводит государственного секретаря и министра обороны США с их российскими коллегами. Как предполагается, первая встреча пройдёт в начале августа, почти посередине временного промежутка между сегодняшним днём и сентябрьским саммитом.

В дополнение к этому, перед вице-президентом США Джозефом Байденом и российским премьер-министром Дмитрием Медведевым поставлена задача совместной работы с целью развития американо-российских экономических связей. А госсекретарь Джон Керри и министр иностранных дел России Сергей Лавров регулярно встречались последние два месяца, пытаясь разрешить конфликт в Сирии.

Вся эта активность сводится к бюрократическому, по сути, «прессингу по всему полю», направленному на перевод американо-российских отношений в более позитивную колею. Успех этой кампании будет означать, что Россия останется для Обамы основным приоритетом внешней политики на всём протяжении его второго срока, а Владимир Путин, может быть, даже получит приглашение на саммит в Саннилендсе, как президент Китая Си Цзиньпин. Подобная встреча напомнила бы кульминационные моменты американо-советской разрядки сорокалетней давности, когда Никсон принял Брежнева в своём «Западном Белом доме» на калифорнийском побережье в Сан-Клементе.

С другой стороны, провал этих усилий заставил бы Обаму прийти к выводу, что лезть из кожи вон и мобилизовать на работу с Москвой немалые кадры и ресурсы правительства США просто того не стоит.

Каковы критерии успеха? Думаю, некоторые из ключевых вопросов мы знаем. Одним, очевидно, является Сирия, и это непростая задача, учитывая, что конфликт усугубился, а количество внутренних и внешних игроков со времени его начала примерно два года назад выросло в разы. Стратегический расчёт России на то, что президент Сирии Башар Асад обладает большей способностью оставаться у власти, чем считали Вашингтон, Анкара или наши европейские союзники, оказался правильным.

Озабоченность Путина тем, что экстремистские силы джихада захватят влияние в оппозиции благодаря своей эффективности на местах, как оказалось, имела под собой основания. Тем не менее, то обстоятельство, что трансграничное воздействие конфликта повысило потенциал региональной нестабильности на Большом Ближнем Востоке, обеспокоило Москву и заставило Россию вновь пытаться работать вместе с США, чтобы стабилизировать ситуацию — для начала через вторую Женевскую конференцию, возможно, в июле.

Если откровенно, шансы на крупный прорыв кажутся слабыми, но тот факт, что администрации Путина и Обамы пытаются работать совместно, знаменует позитивный шаг вперёд, даже если успех, вероятно, лежит за пределами их общих возможностей.

Другим вопросом, причём таким, который, как я считаю, станет центральным критерием при оценке успеха, будет сокращение ядерных вооружений и более широкая стратегическая стабильность. В своём выступлении в Берлине Обама предложил взаимное одностороннее сокращение стратегических вооружений — примерно на треть для Соединённых Штатов и России. Реакция России была, в лучшем случае, прохладной. Заявления министра иностранных дел Лаврова и других российских правительственных чинов обозначили такие условия для дальнейших сокращений ЯО в предложенных Обамой размерах, которые, по сути, представляют собой «убийц сделки».

На данном этапе требования о многосторонности переговоров по ядерному разоружению определённо не будет приветствовать Китай. А Конгресс не примет требований по ограничению развёртывания США систем ПРО.

Русские также хотят включить в круг обсуждаемых вопросов стратегической стабильности роль Молниеносного глобального удара — или обычных околоядерных вооружений дальнего действия. Но это всего лишь исходные переговорные позиции, не обязательно конечный результат.

Если бы две стороны успели к сентябрьскому саммиту прийти к соглашению относительно рамок проведения переговоров, это было бы достаточным успехом.

Не забывайте, что именно сокращение ядерных вооружений во всём мире и ядерная безопасность были теми вопросами, которые Обама более четырёх лет назад выделил в качестве своего наследия, и продолжение начатого взаимодействия с Россией абсолютно неразрывно с этим связано. � это также вопрос наследия холодной войны, который ставит русских на равный пьедестал с Вашингтоном.

Есть интересная потенциальная параллель между сегодняшним днём и апогеем разрядки Никсона-Брежнева сорок лет назад. � это — роль Китая. Всего за год до того, как Никсон и Брежнев с тостами под водку обнимались друг с другом в Сан-Клементе, Соединённые Штаты совершили впечатляющий стратегический поворот к Китаю.

В то время Соединённые Штаты и Советский Союз были доминирующими мировыми державами, которые соперничали между собой во всём мире, а Китай рассматривался обоими как критическое «колеблющееся государство». Сегодня всё больше становится похоже на то, что на предстоящие десятилетия доминирующими мировыми державами будут Соединённые Штаты и Китай, а Россия, возможно, сможет усилить своё влияние, играя роль колеблющегося государства, как это делал Китай Мао Цзэдуна.

Разумеется, в то время Китай рассматривал Советский Союз как экзистенциальную угрозу. Это происходило тогда, когда из-за очень серьёзной пограничной стычки в 1969 году обе страны вплотную подошли к войне. Но кроме этого, в семидесятых Пекин видел в Москве восходящую сверхдержаву, а Соединённые Штаты считал находящимися в упадке, а потому несущими меньшую опасность.

Сегодня российское руководство и большинство политических элит рассматривают Китай как набирающую мощь сверхдержаву, а США — как сверхдержаву мощь теряющую. Для Москвы, особенно принимая во внимание географическую близость, наличие общей, второй по протяжённости границы и разительно отличающиеся экономические и демографические характеристики, может показаться логичным иметь с Вашингтоном и Пекином более сбалансированные отношения.

Но если перифразировать и перемешать маоистские метафоры, Россия очень сильно «отклонилась» в сторону Пекина, а в американо-российских отношениях преобладают очень холодные ветры. Даже скромный успех в переговорах с Соединёнными Штатами о стратегической стабильности поставил бы Россию в более сбалансированную позицию в новых трёхсторонних отношениях с Вашингтоном и Пекином.

За последние почти два года с момента объявления о смене мест в тандеме, Путин был занят, можно сказать, одержим, разыгрыванием антиамериканской карты с целью мобилизации в России своей традиционной и консервативной избирательной базы. Возможно, для него было бы самое время рассмотреть вопрос розыгрыша проамериканской карты, чтобы сбалансировать глобальные инвестиции России и усилить её влияние в Евразии.


Эндрю Качинс (Andrew C. Kuchins), opinion-maker.org
mixednews.ru