Н�Л РАЗДОРА

На фоне драматических событий в Египте на второй план отошла серьезнейшая проблема, являющаяся самой настоящей миной замедленного действия для 12 африканских стран — Египта, Судана, Южного Судана, Эфиопии, Эритреи, Кении, ЦАР, Конго, Танзании, Бурунди, Руанды и Уганды.

Территорию этих государств "задевает" бассейн реки Нил, являющейся, без преувеличения, главной жизненной артерией этой части света. Протяженность Нила — более 6850 км. Далеко не все перечисленные страны могут претендовать на значительную часть ресурсов великой реки, однако в свете сильнейшего дефицита гидроресурсов даже небольшие количества речной воды имеют для них принципиальное значение. Что уж говорить о тех, что целиком и полностью зависят от этой воды?! К таким странам в первую очередь относятся Египет и Судан, и именно они в той или иной степени противостоят всем остальным государствам, которым вода Нила в буквальном смысле слова несет жизнь!

Нил для Египта — буквально все. На узеньком пространстве вдоль его берегов (главным образом, в районе дельты) сосредоточено почти все население этой в ближайшем будущем 100-миллинной страны. Страны, основой экономики которой является сельское хозяйство, просто неспособное существовать без масштабного орошения. Других источников воды здесь, кроме Нила, практически нет. Так было испокон веков, но времена имеют свойство меняться. С крушением колониализма на континенте возникли новые страны, у которых появились свои нужды. Колоссальный прирост населения в странах бассейна Нила и их экономическое развитие резко повысили спрос на воду. Чем дальше, тем громче звучали в значительной степени справедливые претензии к египетско-суданской монополии на воду. Отсутствие достаточного количества воды является серьезнейшим тормозом для развития экономики ряда стран, а иногда и самой настоящей удавкой на их шее. �зменение статус-кво сулит немалые неприятности и Египту, и Судану. При определенных условиях эти неприятности могут приобрести воистину катастрофические масштабы.

Начало попыткам урегулировать юридический статус Нила было положено еще на рубеже 19-20 веков рядом соглашений между колониальными державами, Великобританией и �талией, а также независимой Эфиопией. При этом права эфиопов вовсю игнорировались уже тогда, а в 1929 году было достигнуто соглашение, на котором зиждутся нынешние проблемы. Договор был подписан между Египтом, находившимся под фактическим британским контролем, и Суданом, "совместно" контролируемым англичанами и египтянами. По обоюдному соглашению весь Нил был фактически поделен между двумя странами в пропорции примерно 12:1 в пользу египтян. При этом остальные территории, лежащие в верховьях Нила, были лишены каких-либо прав на воду из реки, несмотря на то, что образующие ее притоки, в частности, Белый Нил и Голубой Нил, протекают через них. Каир получил эксклюзивное право накладывать вето на осуществление любого проекта, сколь либо затрагивающего водные ресурсы Нила и планируемого к осуществлению вне его пределов. Данное соглашение, ущемляющее права местных народов, было типичным для колониальных времен. Но, во-первых, тогда на такие вопросы не обращали внимания, а во-вторых, проблема дефицита водных ресурсов не стояла так остро, как сейчас.

Самым абсурдным оказалось то, что, несмотря на колоссальные геополитические перемены в регионе, использование водных ресурсов реки до сих пор в значительной степени регламентируется тем самым соглашением от 1929 года. В значительной — потому что некоторые изменения в "регламент" были внесены в 1959 году. Взяв за основу уже имеющийся договор, Египет и только что (в 1956-м) получивший независимость Судан заключили новое соглашение. Как и раньше, существовавшие и тем более потенциальные интересы уже имевшихся, а также еще не образовавшихся государств учтены не были.

На этом договоре стоит остановиться чуть подробнее. Судан хотел большей доле в водном пироге, а для Египта важно было строительство самого грандиозного насеровского проекта — Асуанской плотины. В итоге пропорция была изменена следующим образом: Египет получил около 55 кубических километров воды в год, а Судан — примерно треть этого количества. В сумме это составило почти 87% имеющейся в наличии воды. Получил Судан и право осуществлять различные технические проекты. Стороны учли и то, что чуть меньше 20% от египетской доли будет потеряно по естественным причинам. По результатам данного соглашения всем остальным, исключая сладкую нильскую парочку, остались буквально мизерные количества, но, что самое главное, формальное отсутствие юридической возможности что-либо изменить.

Рост противоречий по данной проблеме был вопросом времени. Чего стоит тот факт, что такая страдающая от постоянных засух страна как Эфиопия, чье население приблизительно равно египетскому и на территории которой находится более 80% истоков Нила, вынуждена пользоваться буквально сущими каплями. В последнее десятилетие прошлого века дело дошло до открытых угроз применения силы со стороны Египта в адрес Эфиопии в случае, если она нарушит статус-кво. Чуть позже в активную дипломатическую перепалку с Каиром вступили Уганда, Танзания и Кения. Понимая всю сложность своего положения (истоки-то находятся не на их территории), египтяне еще при Мубараке пытались лавировать, дабы найти дипломатическое разрешение конфликта с многочисленными южными соседями, но одновременно фактически отказывались предоставить им что-либо взамен кабального договора. Ключевым принципом для Египта стало сохранение статус-кво. Что касается Эфиопии, в ее использовании вод Нила приоритетным является еще и гидротехническое направление. Возможность построить на реке электростанции позволит не только обеспечивать энергией себя, но и продавать электричество нуждающимся соседям. Строительство гидроэлектростанций также вызывает огромную озабоченность и у Египта, и у Судана, так как они опасаются, что это повлияет на количество воды в реке и отнюдь не в лучшую для них сторону.

Политика сохранения статус-кво от 1959 года формально стала на путь краха в 2010 году, то есть еще до начала "арабской весны" и дестабилизации обстановки в Египте. В мае 2010-го страны бассейна Нила после очередной серии перепалок с Суданом и Египтом в официальном порядке наплевали на соглашения по разделу ресурсов Нила от 1929 и 1959 гг., подписав между собой новый договор об использовании нильской воды. Таким образом, они фактически отказались признавать оба соглашения. Правда, количественные квоты для каждой страны в рамках этого документа выработаны не были. Как раз за такой механизм ратует Эфиопия, и, как нетрудно догадаться, свою квоту в Аддис-Абебе видят гораздо большей, чем нынешний "несчастный процентик". Это вызвало очередной прилив гнева в Каире и Хартуме. Причем египетские эксперты подсчитали, что в связи с высокими темпами роста населения и нынешних квот их стране окажется мало уже в ближайшие годы.

Согласно этим прикидкам, к 2025 году количество необходимой Египту воды должно вырасти еще почти на треть. � нельзя сказать, что доволен ситуацией Судан, желающий увеличить свою квоту примерно на 20%. Правда, несмотря на разногласия в данном вопросе, Каир и Хартум всегда действуют сообща, когда дело касается остальных оппонентов. Данное требование Судана тем более любопытно в свете того, что после отпочкования Южного Судана он стал существенно меньше как по площади, так и по населению. Южный Судан тоже требует своей доли, что внесло дополнительную напряженность в и без того крайне непростую ситуацию.

Свержение Мубарака дало оппонентам Каира и Хартума дополнительный стимул для активизации своих планов. Военная мощь Египта, а также наличие у него могущественных союзников, до этого всерьез охлаждали пыл более слабых южных соседей, но ситуация последних лет многое изменила. Весной этого года Эфиопия вышла на новый этап реализации амбициозного, даже не по африканским меркам, проекта строительства крупнейшей на континенте гидроэлектростанции. Ее запланированная мощность — 6 тысяч мегаватт, а стоимость работ, осуществляемых итальянской компанией, варьируется в пределах 5-7,5 млрд. долларов. Возведение плотины на Голубом Ниле идет полным ходом в непосредственной близости от суданской границы, и это потребовало отвода реки. Несмотря на заверения эфиопов, что после его завершения Нил "вернут на место", ситуация вызвала чуть ли не панику у египетских и суданских политиков.

Все это привело к целому ряду пафосных заявлений, в том числе и от тогда еще действующего президента Мурси, в которых звучали весьма недвусмысленные угрозы в адрес эфиопов. В преддверии свержения президента-исламиста проблема использования водных ресурсов Нила и строительства Эфиопией ГЭС без египетского разрешения стала одной из главных внешнеполитических проблем Каира. В Аддис-Абебе остались непреклонными, заявляя, что ничто не может помешать строительству. В дальнейшем парламент Эфиопии и еще 5 стран бассейна Нила ратифицировали договор об использовании его вод. Присоединения к договору со стороны еще нескольких государств стоит ожидать в ближайшее время.

Серьезное военное преимущество Египта перед африканскими оппонентами нивелируется тяжелейшим экономическим и политическим положением страны, а также географическим фактором. Ведь для того чтобы задействовать свои сухопутные войска против Эфиопии, египтянам нужно будет пройти через весь Судан. Главный же египетский козырь — относительно современная и многочисленная боевая авиация, которая вынуждена будет действовать вдали от своих баз, — несколько теряет эффективность. Потенциальные противники Египта стараются свести на нет его преимущество. Почти все государства, замешанные в конфликте, по мере возможности развивают свои армии и осуществляют масштабные закупки оружия. Чего стоит уже один тот факт, что, например, Уганда не так давно поставила на вооружение новейшие российские истребители-бомбардировщики Су-30. Не стоят на месте ни Кения, ни Южный Судан, ни, конечно же, Эфиопия, располагающая весьма боеспособной, по африканским меркам, армией.

Особенно в этом контексте любопытно происходящее в Судане. Нильские споры, территориальные противоречия с Южным Суданом, борьба с многочисленными повстанческими группировками — все это в последние годы вынудило Хартум пойти на колоссальные, по местным меркам, закупки вооружений и развитие собственной военной промышленности в тесном сотрудничестве с Китаем и �раном. Только в 2011-2013 гг. Судан закупил в России не менее 24ударных вертолетов Ми-24 и 18 военно-транспортных Ми-8. Машины были поставлены из запасов российской армии. Однако, что наиболее любопытно, это поставки боевых самолетов. 15 штурмовиков Су-25 были куплены у Белоруссии в 2008-2010 гг. Согласно ряду источников, неустановленное количество таких же машин, видимо, поступило в Судан в последнее время оттуда же.

Но наиболее сенсационной стала новость о том, что Минск продал Хартуму и 12 снятых с вооружения фронтовых бомбардировщиков Су-24М. Это хоть и не новый самолет, но весьма сложная в эксплуатации машина, способная решать широкий спектр ударных задач, особенно в условиях Африки. Она несет солидный бомбовой груз и обладает внушительным радиусом действия. Если же в итоге успешно завершатся переговоры по покупке Суданом у РФ 18 Су-30К, в прошлом переданных Россией �ндии в своего рода аренду, а затем возвращенных индусами Москве после закупки более новых моделей, ВВС Судана выйдут на качественно новый уровень. Не исключено, что одним из стимулов к покупке подобных машин стало желание хоть как-то защитить свое воздушное пространство от налетов, подобных тем, что несколько раз имели место в последние годы. Удары приписывались Хартумом израильским ВВС, а целью, согласно иностранным СМ�, становились склады и караваны с оружием, поставляемым из �рана через Судан и Египет в сектор Газы.

Сегодня ситуация в бассейне Нила выглядит тупиковой. Нил не бездонный, воды на всех однозначно не хватит, и в будущем, в связи с колоссальным ростом населения и экономическим развитием обсуждаемых стран, дефицит будет только усугубляться. Нельзя исключать и того, что новые власти Египта захотят искусственно использовать нильскую проблему для разрядки огромной внутренней напряженности в стране. Появление внешнего врага, желающего "украсть" у Египта живительную влагу, тут может оказаться как нельзя кстати. Однако применение военной силы — дело очень непростое как с внешнеполитической, так и с экономической точек зрения, а нынешним властям Каира в данных аспектах не позавидуешь. С другой стороны, государства — противники Египта и Судана не намерены мириться с их монополией, ставшей следствием абсурдных договоров времен колониализма. Таким образом, уже в обозримом будущем можно ожидать весьма и весьма серьезной конфронтации между двумя или более сторонами. Разрядить обстановку и решить многие проблемы могло бы масштабное опреснение морской воды. Проспонсировать такое вполне по силам союзникам Каира из стран Персидского залива, однако на данный момент о реализации этой идеи на практике речи не идет.


Давид Шарп, "Новости недели" — "Континент"