НАУКА В АМЕР�КЕ

В издательстве «НЛО» вышел увесистый шестисотстраничный сборник переведённых с английского статей «Наука по-американски: Очерки истории». На обложке почему-то изображён спесивый силуэт башни Банка Америки, нацелившейся в небо с вызовом ракеты-носителя. Фото оформлено в сепии: как-никак в книге речь о прошлом, в основном о последних полутора веках. Опять-таки снизу вверх стремительно раскручивается аквамариновая архимедова спираль. Месседж обложки ясен: в области интеллекта, как и в финансах, империя взмывает всё выше, всё быстрее и сильнее. Позавчера дородный естествоиспытатель запускает в грозовую тучу воздушного змея, сегодня его упитанная родина запускает общительного робота на Красную планету, где так и не нашлось зелёных человечков, но в скором будущем, как знать, уже начнут курсировать зелёные купюры с ликом Франклина.

Впрочем, книга посвящена не столько учёным или научным озарениям, сколько злободневной для наших широт теме управления наукой и высшим образованием, его взаимосвязям с правительством, частным бизнесом и армией.

Сегодня Соединённые штаты неоспоримо превосходствуют в мировой науке, о чём говорит хотя бы абсолютное преимущество по количеству нобелевских медалей (до Второй мировой дела обстояли не столь благополучно). Если верить недавнему докладу Национального научного совета США, почти треть всех мировых затрат на исследования и разработки приходится на заокеанскую империю: в 2011 году она потратила на эти цели около 430 миллиардов долларов, в то время как Евросоюз — около 300 миллиардов, Китай — около 200 миллиардов, Япония — около 150 миллиардов. Однако общемировая доля Штатов постепенно снижается (с 37% до 30% за десятилетие), тогда как азиаты не теряют времени зря: Поднебесная уже стала лидером по темпам роста ассигнований на R&D. Разумеется, напор финансового потока сам по себе ещё ни о чём не говорит, однако Восток явно не дремлет.

Так в чём секрет американского успеха на интеллектуальном поприще? Контур ответа даёт в предисловии научный редактор сборника — Даниил Александров, сын ректора ЛГУ, профессор факультета социологии петербургского филиала Вышки, биолог по образованию, последние четверть века посвятивший изучению истории науки. Он соглашается с расхожим мнением: «американская наука жива заёмными мозгами». Однако просто рекрутировать умы недостаточно (вспомним о российских мегагрантах — более чем смелой программе с несколько невнятными результатами). Гораздо важнее подготовить почву для исследований, наладить механизмы карьерного роста и социальной мобильности. По мнению редактора, важнейшие институциональные решения в научной сфере возникли в Штатах путём компромисса между разными группами влияния: условно говоря, чиновниками, толстосумами и вояками. �менно отсутствие плана, схватка интересов и непредсказуемость окончательного результата позволили организовать науку столь привлекательным для яйцеголовых образом.

Скажем, профессор Пенсильванского университета Роберт Коулер повествует, как в эпоху пара и электричества наука и преподавание в американских высших учебных заведениях завязались в неблагополучный узел. С одной стороны, как справедливо замечали в Йеле, «исследования без обучения столь же бесполезны, как вера без трудов». С другой — фабрики диссертаций работали на полную мощность, но их качество оставляло желать лучшего, университеты даже прозвали ненасытными «спрутами PhD». Тогда в 1901 году нефтяной магнат и филантроп Джон Рокфеллер вложил миллионы в институт медицинских исследований, а год спустя его примеру последовал стальной магнат Эндрю Карнеги, пожертвовав деньги на поддержку естественных наук. �х щедрость стала мощным импульсом для развития R&D. Несколько десятилетий спустя Белый дом вновь обратил пристальное внимание на учёных, когда речь зашла о национальном престиже и безопасности, вложив астрономические суммы в создание ядерного оружия и космическую гонку. Таким образом, двигаться в тех или иных направлениях американскую науку побуждали различные силы, часто не то чтобы противоборствующие, но преследующие разные цели.

Всего в книге четыре раздела. Первый посвящён тому, как за океаном преобразилась модель европейского университета. По большей части говорится об аспирантуре как «машине по производству диссертаций». Второй подробно рассказывает о крупнейших научных фондах и взаимосвязи частного финансирования науки с государственным. В третьем речь идёт о научной политике правительства, в основном в период мировых войн. Четвёртый повествует о фундаментальных и прикладных разработках для промышленности и войны, в частности о том, как американцы осваивали немецкое «оружие возмездия», баллистическую ракету «Фау-2».

Тираж сборника невелик, всего тысяча экземпляров, однако его статьи носят настолько скрупулёзный характер, что вряд ли будут интересны широкой публике. Популярных или занимательных очерков вы тут не найдёте. Жаль, но язык не поворачивается дежурным образом заметить, что книга может быть полезна администраторам в области науки и образования. В нашем промозглом климате талант администратора постепенно сводится к умению уловить, а всего лучше предугадать волю высшего начальства, явно не питающего к науке тёплых чувств — достаточно послушать удручающие сводки с академического фронта.

Редактор книги о нашумевшей реформе РАН осторожно и расплывчато замечает: «Ни учёные, ни менеджеры науки или политики не имеют чётких представлений о том, как налаживать отношения и действовать в складывающихся социальных структурах», а затем советует преобразователям «с искренним энтузиазмом сконструировать науку в России по американским, немецким или французским лекалам». По мнению профессора Александрова, иностранные ингредиенты будут вариться в отечественном котле, пока не возникнет загадочная «наука в русском стиле». Дай-то Бог. Но почему-то подобное словосочетание наводит на мысли о Китоврасе: зверь мудрый, но пока никем не встреченный.


Алексей Огнёв
rabkor.ru