СЕРГЕЙ ГАРМАШ: ОБУЧЕННЫЕ КР�ЧАТЬ ЧУЖ�Е ЛОЗУНГ� — ПРОЖ�ВАЮТ НЕ СВОЮ Ж�ЗНЬ

— Как в этой путаной реальности, непредсказуемой политической ситуации сохранить себя самого? Нужны какие-то опоры, которые исчезли, возможно, в связи с очередной реконструкцией государства, которая длится вот уже 30 лет. С точки зрения исторической перспективы смехотворный срок, но что есть историческая перспектива, когда речь идет о жизни современника, о преемственности поколений, которая из века в век у нас разрушается до основания, а затем… А что затем?

Смотрите, как быстро привыкаем к комфорту. Когда-то к «Современнику» подъезжали единицы машин. Сейчас толчемся, на стоянке не уместимся. �ли вот совсем прозаическая вещь. Выхожу из дома и понимаю, что оставил мобильник: ощущение, словно я голый.

Кажется, мобильная связь, всякие гаджеты дают невиданную свободу. Одно нажатие — и ты пересекаешь широты и океаны. С другой стороны, эта видимая мобильность связывает нас по рукам и ногам, лишая времени на размышления о себе, судьбе твоей и твоей страны. А за нами идут наши дети, еще больше связанные одной мобильной цепью.

Нет, я не против прогресса или комфорта. Но, живя сиюминутным, мы перестаем мыслить в перспективе, обозначать дальние цели. Существуем в пространстве одного дня и его практических нужд. Ходим в театры, кино, успеваем веселиться. � в этом благо-получении сидим, как в коконе, хотя вокруг творится что-то ужасное.

На фоне последних событий часто стало звучать: империя, собирающая земли, великая Россия, поднявшаяся с колен. Но в чем величие? Когда-то мы были самой читающей страной в мире. Сегодня проблема образования задвигается в тыл всеобщего штурма национального единения. � любые попытки хоть немного вернуть нас к идее пусть не самой, но читающей страны — терпят крах.

Мой папа учился до реформы 60-х годов прошлого века, он трехзначные цифры множит с невероятной скоростью. Не потому что был вундеркиндом, а потому что счет в уме входил в школьную программу. Счет в уме — не просто математика, это подступы к аналитике.

Помню, у нашего учителя истории были такие карточки. Поднимал он карточку «1917» или «1861», «1941», и за цифрами вставало грандиозное событие со своими предпосылками и последствиями. Если мое поколение неплохо знало историю государства лет на сто назад, то сейчас эта цифра сократилась в разы.

К чему говорю про историю? Человека, не знающего историю, легко взять за руку, отвести в любую партию, вовлечь в любое движение. Обученные кричать чужие лозунги — стирают себя, превращаясь лишь в эхо, проживая не свою, чужую жизнь. А все потому, что вне духовных, интеллектуальных интересов скучно жить.

Недавно смотрел любопытный фильм, посвященный скуке. Ради того, чтобы вырваться из ее плена, люди решаются на экстремальные действия. �х выхолощенное, лишенное смысла существование требует острых ощущений. Тогда невыносимо легко повестись на лозунг, взять в руки биту. Не руководствуясь выстраданными идеями, просто вместо рутинного круговорота зажигается зеленый свет для реального действия. А думать о его последствиях, тем более отдаленных… Это пусть другие. Так и формируется толпа, в которой все повязаны перекладыванием ответственности на другого.

Может, поэтому агрессия, словно сероводород, поднялась и бурлит сегодня там, где вчера еще была тишь да гладь. Не соглашаясь друг с другом в оценках происходящего в стране, в Украине, люди начинают друг друга ненавидеть. Возненавидеть легче, чем убедить. Наш золотой запас не нефть, а литература, которая формирует не только интеллект, но мораль и опыт. Если и можно учиться на чужом опыте, то только сопереживая книге. Когда в обществе не хватает авторитетов, надо обращаться к исканиям Бунина, Толстого, Достоевского. Сегодняшние события поучительно рассматривать через призму «Бесов», «Окаянных дней», «Анны Карениной».

А у нас вновь мода на бесконфликтную архаику. Вот и радетели новой культурной политики пытаются вернуть нас в патриархальную Русь, отдельную от всего мира цивилизацию. Как может развиваться страна, культура вне европейских ценностей? Значит, отменим и все, привезенное Петром? Будем вновь бородами землю мести? Вспомните, в какие годы в Ярославле открылся первый российский театр, и посмотрите цифры, написанные на Гранд-опера, тринадцатой по счету парижской оперы. Посмотрите лицейскую программу пушкинского курса. Там и Гете, Шиллер, Шекспир, Байрон. Отрыв от мировой культуры, в том числе и современной — это самоубийство.

Есть и другая крайность. Может, я консервативен, но не приемлю книги, кино, которые абсолютный слепок уродливой действительности. В которых нет — пусть не света в конце тоннеля, хотя бы тонкой его полоски. Это ложный путь — тупо копировать жизнь. Без вздоха искусства. Обмана. �гры. Думал ли Пиросмани, создавая свои картины, что люди, их рассматривающие, станут добрее? Вряд ли. Но есть в этих холстах свечение, меняющее наши лица.

Установка молодых в кино: не рассказать историю, не поделиться, не тронуть — а удивить. Вчера звонит девушка, зовет сняться в ее короткометражке. Я говорю: «Вы предлагаете мне сыграть военного — конченого дебила. Такие, конечно, есть, но мне это не интересно». У меня есть серьезные претензии и к милиции, но извините: взломана дверь, мы кричим: «Милиция!» Если я буду играть военного-дебила, мента-животное — военные и милиционеры лучше не станут. Они такие же жертвы системы, как и другие. Покажите мне сложного человека.

Мне не нравится слово «патриотизм». Для меня любовь к Родине — как любовь к материнской груди. Глупо о ней кричать. Что такое Родина? Дом, бабушка, папа, мама, школа, друзья. Живой сплав, который не выплеснешь в декларацию. � когда из твоей сокровенной любви пытаются слепить лозунг, требуя: «А ну-ка докажи любовь к Родине!» — к хорошему это не приведет. Георгиевская лента на человеке — не свидетельство его патриотизма. У кого-то эта лента на лобовом стекле, а у кого-то внутри.

Всегда отказываюсь говорить о политике. Но когда в воздухе запахло неонацизмом и вновь находят резоны его полезности в данный исторический момент… Дорогие друзья, показывайте в школе «Обыкновенный фашизм» Ромма. Тогда студенты не будут называть Холокост клеем для обоев, пацанье — избивать «чурок» и устраивать парады своих «побед».

Когда же политическое противостояние переходит в сферу искусства, начинается полный мрак и абсурд. Замечательный фильм «В бой идут одни старики» признается неправильной работой, сделанной под давлением советской идеологии. В Украине запрещают российские фильмы, в России с подозрением вслушиваются в арии из «Руслана и Людмилы»…

Пытаться искусство использовать как инструмент борьбы — значит превратить искусство в средство пропаганды, то есть одно из видов оружия. Я же согласен с простой, но непопулярной у политиков мыслью: в самые тяжкие минуты жизни конкретного человека, в потоке глобальной истории выход можно нащупать лишь путем длительных, мучительных переговоров, но не с позиции силы.

Размышляя, как сохранить себя, не потерять перспективы, вспоминаю слова Юрия Николаевича Арабова: важно не истреблять себя прекращением внутреннего роста, а прилагать максимум усилий, чтобы стать больше самого себя.


«Новая газета» – «Континент»