НАФ-НАФ
1.
Босс вызвал в кабинет, глянул внимательно и строго.
— Елена Васильевна, вы хоть понимаете, в какой исторический момент приходится нам работать?
У Лены Зверковой мелко задрожали коленки:
— Что-то не так?
Лазарь Борисович громыхнул по столу кулаком:
— В настоящее время российское свиноводство переживает архисложный период. А вы фамилию президента нашего животноводческого союза пропустили с маленькой буквы. И это дипломированный корректор!
— Наверное, я сошла с круга.
— Так, когда вы вернетесь, вернетесь на круг?
— Мне нужен отпуск.
— Только что из Парижа?
— Нелады у меня в семье. Конфликт с мужем.
— Морально-этический?
— Все серьезней. Вчера, например, он огрел меня кастрюлей. Заметьте, пятилитровой!
— Так-таки пятилитровой? Кхм… Ну что с вами делать?
Главред взял фирменную бумагу журнала «Свиноводство», стремительно застрочил бисерным почерком.
— Пишу Ерофеевне, в бухгалтерию. Гуляйте десять дней.
— Как я вам благодарна!
— Куда мотнете?
— В Амстердам. Город на дамбах.
— Цитадель порока?
— Как сказать…
— А квартал «Красных фонарей»?
— Уступка европейской толерантности.
— Поезжайте. И помиритесь, мой вам совет, с мужем. Психопат-корректор нам без надобности. Будет крепкая семья, исчезнут и ляпсусы.
Домой Леночка летела на крыльях. Неужели сокровенная мечта осуществится? Не помешал бы только благоверный, Владислав Мутный. Странная фамилия? Это псевдоним. В 90-е годы Стасик гремел на всю Русь, был повсюду ангажированным юмористом. Теперь же только тупо сидит дома, строчит роман, в стиле Булгакова. Ничтожество! Жупел!
Дверь открыл муж:
— Как твоя голова, птичка?
— Отзынь!
— А я такие станицы написал, ты вздрогнешь. Не хуже Михал Афанасича. А, может, и лучше.
— Ты бы устроился на службу. Не стыдно сидеть у меня на шее?
— Какая там шея?! Тебя увековечат в анналах истории, как спонсора гения.
Брезгливо дернув плечом, Леночка пошла в свою комнату.
— Так почитать или нет? — крикнул ей вслед супруг.
— Улетаю в Голландию. Могу тебе привезти оттуда резиновую бабу.
— Ха! Хочешь обидеть? Не получится. Даже, если получится, всё в кассу. Писатель должен страдать.
— Ну-ну!
2.
Лена слегка перегнула. Владик на шее ее не сидел. Ежемесячно ему приходили денежные переводы из Мичигана, от родного брата, Гарри Бутылко, преуспевающего дельца, торгующего женскими нижним бельем, под брендом «Дольче Вита».
Переводы были, увы, скромны, не развернешься. Хотелось же сделать прорыв, в корне изменить жизнь. Не будет же она до гробовой доски рассматривать в журнале мордуленции хряков и свиноматок? Ей грезилась тонкая, закатная любовь. В стиле Ивана Бунина, в рассказе «Солнечный удар». Что-то вроде.
Лена нащелкала на мобиле свою однокашницу, Светочку Жмых, перебивающейся корректурой в издании «Олени и лоси».
— Светуль, поздравь меня, лечу в Амстердам. Босс, русская душа, выписал удвоенные отпускные.
— Возьми с собой!
— Денежки есть?
— Нам выдали стопроцентную премию ко Дню охотника.
Подругу Лена обожала. Хотя более контрастной пары и не представить. Зверкова — могучая мэм, кг под 120. Света же напоминала карманного мопса, тоща, остроноса, с крошечными ступнями и ладошками. Елена импульсивна и властна. Светуля дьявольски осторожна, в разговоре смахивает на виртуозного адвоката. Хотя эта расчетливость не уберегла ее от пяти-шести браков. Один из мужей в нее даже стрелял из двустволки. Ангел-хранитель не дремал, муженек промахнулся.
Собрались в темпе престо. Благо, все ходы-выходы оформления документов мадам Зверкова знала назубок. Осталось только под Амстердам одеться. На улице стоит марток, без двух порток не выйдешь.
В «Шоколаднице» на Петровке пили арабский кофе.
— Одену-ка я лисью шубу, она почти новая, и беличью шапку, — щурилась Лена.
— Шуба за бугром не канает, — выкатывала голубые глазки Света. — Моветон! А ля рюс!
— Помолчи, а? — Елена взяла хрустальную вазу с мимозой. Представила, как крушит эту вазу о голову подруги. Нет, таким горным хрусталем можно и убить. И лишится попутчицы. Тьфу-тьфу. — У меня, Светик, мечта, грёза. Чтобы меня взял молодой подпоручик, вроде, как из «Солнечного удара» Бунина. Сорвал с остервенением с меня лисью шубу и грубо на амстердамском парапете. Ну, ты понимаешь…
— Грубо?
— Да! На каком-нибудь теплоходе, яхте.
— О таком экстриме я не мечтаю. Мне бы попроще. Натопленная деревенская изба. Пахнет овсом, жмыхом.
— Так езжай под Рязань. К сеновалам.
— Ага! За седьмым мужем? Шалишь… Мне нужен голландец какой-нибудь, побогаче.
3.
И угораздило же родиться с моим умом и талантом в России! И какой дикий я себе взял псевдоним — Мутный. Чем не угодила моя хохлацкая фамилия Рыбалко? Надо себя окончательно вывести из состояния мути. Написать метафизический роман о разложившейся властной вертикали, взять коррупционеров за гнилые жабры.
И пусть меня потом распнут как Христа. Пусть! Именно в этом состоит моя земная миссия.
О, как же я ненавижу тушу своей жены, Лены Зверковой… Как она в масть пришлась в своем «Свиноводстве». Точно в лузу!
И всё шастает по заграницам. И как она там общается, не зная языков? С помощью мотания рук и горлового мычания? Идиотка!
В 45-ть баба ягодка опять? Ложь! Хороша же ягодка с двухпудовыми грудями. Ее можно демонстрировать в кунсткамере, вроде бородатой женщины.
Ну да ладно…
Быстрей бы она умотала в свой Амстердам.
Странно, по дикому синхрону судьбы, Гарри кличет меня именно в Амстердам. Так сказать, оттянуться.
Братец меня почитает за лузера. Сочинять же гениальный опус горазд покруче, чем промышлять труселями. Еще увидим, кто схватит жар-птицу за хвост.
Как бы там не столкнуться с женой. А любопытно ее увидать в паре с тощей Светланкой. Вот еще Гога и Магога. Сладкая парочка.
Трезвонит телефон. Это, скорее всего, мой мичиганский брателло, Гарри.
— Привет, Игорек! Билеты куплю. Сводишь меня в кофешоп? Наркотические глюки подарят мне свежую идею. Для моего романа! Да ты просто за скобками русского контекста. Моя звезда вот-вот взойдет. Зуб даю! Челюсть!
4.
Прилетели в Амстердам в состоянии взведенного курка. Лена вертела головой. Нигде атлетически сложенного поручика не видно. Лишь сытые и самодовольные физии бюргеров, чем-то напоминающие козырных героев журнала «Свиноводство».
Из аэропорта мчались на такси. Бетонные высотки. Небоскреб офиса «Филипс». Всё в какой-то невзрачной, приглушенной гамме. Будто присыпано пеплом.
— Как тебе? — косилась Лена на Свету. Самой ей под лисьей шубой и беличьей шапкой с бонбоном было немилосердно жарко. Пот бежал по хребту. Светке в болоньевой куртке, наверняка, уютно.
— Пока не въеду. А где канал с мачистыми гондольерами?
— Гондольеры в Венеции. Не путай!
— Где пресловутые «Красные фонари»?
— Не гони лошадей, а!
— Поехали бы лучше в Валдай. Или в Гусь-Хрустальный, — носик Светы заострился и, кажется, посинел.
— Родины своей еще нахлебаешься, — огрызнулась Лена.
Отель «Радуга» располагался рядом с блудливым кварталом. Номер оказался вполне ничего. Скромненько, но со вкусом. Махровые белоснежные полотенца. Плоский телевизор местной сборки. Икебана из засохших роз. Круглый балкончик, нависший над пованивающим каналом.
После душа с оливковым шампунем Света натянула черные, вызывающе эротичные, лосины. Энергично отклячила тощую попку. Ничего, годится.
Лена, тяжело дыша, постригала на ногах ногти:
— Неужели не подвернется поручик? Жажду секса!
— И что ты в этом сексе находишь? Совокупляются ведь и воробьи, и мухи.
— Тьфу, на тебя. Какое сравнение? Вожделею романтики.
— Не понимаю тебя.
— Я лет 20 назад сошлась в Каире с одним египтологом. Как же мы терзали друг друга прямо возле саркофага Тутанхамона!
— Наноси боевой раскрас. Идем!
Шагали вдоль канала, держась под ручку. Хоть бы их не приняли за лесбиянок. Хотя кого этим здесь удивишь? В мейнстриме.
Посидели в баре «Пьяный бобер». Выпили по рюмке виски с содовой. Настроение, если честно, было на троечку.
Лена вертела в руках рекламную открытку. На ней изображена сисястая блондинка в маске хавроньи.
— Глянь, Светуль, карнавал какой. Никуда мне от своего «Свиноводства» не деться. Эротическое шоу «Наф-Наф». В одноименном баре.
— А что? Пойдем? Прикольно!
5.
Странная же идея пришла в китайские головы! Организовать спонсорскую встречу в амстердамском баре «Наф-Наф». И вот мне, Лазарю Борисовичу, главреду «Свиноводства», пришлось срочно лететь в город на дамбах.
Почему китайцы? Так правительство РФ субсидировать нас отказалось. Какой-то шутник из обложки нашего журнала сотворил фотожабу. Наслоил физиономию президента РФ на мордочку медалиста хряка Яши. Свиночел долго гулял по просторам интета. Вертикаль, понятно, ушла в обидки.
Тут подсуетились китайцы, Ван Хо и Ху Ван. Члены Политбюро КПК и, само собой, миллиардеры, правда, в юанях. Обещали поднять тираж «Свиноводства» до миллиона. И на хрена им? Вот с этим-то я и должен разобраться.
Где-то здесь тусуется моя корректорша, отоваренная кастрюлей по башке. Не столкнуться бы… Начнутся вопросы.
Официант с пятачком на носу и хвостиком сзади разносит маски хрюшек из упругого латекса. Вот и надену. Не страшна Зверкова. Только как меня опознают Ван Хо и Ху Ван? Проблема…
Батюшки светы! А как здесь оказался Владислав Мутный, муж Зверковой? Сидит в углу с каким-то плотным и лысым господином. Владик постарел. Сучьи годы берут за глотку. В девяностые он был знаменитость, орёл. Сейчас ни то, ни сё. Типа, мавзолейного дедушки.
А вот и мои китаезы. Снимаю маску.
— Здравствуйте, господин Ван Хо. Добрый вечер, товарищ Ху Ван.
О чем говорили дальше, под масками чушек, позвольте от вас утаить.
Тут в зал вошла Лена Зверкова с какой-то тощей девицей. Хорошо я в маске!
— Лазарь Борисович, мы договорились? — сощурился Ван Хо.
— Надо подумать.
— Думай скорее! — Ху Ван ткнул меня под столом дулом пистолета.
Я сорвал личину. Если уж погибать, то со своим лицом, а не в свиной маске.
— Здравствуйте, Лазарь Борисович! — через зал ко мне рванула Лена Зверкова.
— До скорой встречи! — китайскими болванчиками поклонились Ван Хо и Ху Мин.
— Лена, привет! Я здесь! — издалека крикнул Владислав Мутный.
Лысый сосед его оскалился:
— Есть предложение — объединить столики.
6.
Я — Гарри Бутылко, человек с тройным гражданством, агент ЦРУ. Обстоятельства заставили меня прилететь в Амстердам. Журнал «Свиноводство» использовался нами для передачи конфиденциальных данных о передвижениях российских войск. Лена Зверкова вставляла ошибки-шифровки. Иногда текст выправлял сам Лазарь Борисович. Хотя этот фрукт не внушал нам доверия. Выход его на связь с китайскими разведчиками Ван Хо и Ху Ван тому доказательство.
— Привет, Лазарь Борисович! — ударил я главреда по плечу.
— Так вы знакомы? — воскликнул мой братец, Владислав Мутный.
— Никуда от русских не деться! — простонала Света.
— Вы меня застрелите? — опустил голову Лазарь Борисович.
— Не сейчас! — щелкнул я языком, хотя всадить пулю в этого продажного кабана мне бы хотелось.
— Мы прокололись? — будто весенняя роза вспыхнула Леночка.
Я достал толстенную гавану:
— Есть подозрения.
— Господа, о чем вы лепечите? — простонала Светуля. — Мы приехали сюда искать поручика. Из «Солнечного удара».
— Что сказали китайцы? — схватил я Лазаря за глотку.
— Выразили недовольство операцией на Украине. Особенно их смущает Крым, — прохрипел главред.
За столом воцарилось гробовое молчание.
— Чего они хотели? — зло прошептал я.
— Попросили перенаправлять шифрограммы в Шанхай.
— Дал, сука, согласие?
— Взял тайм-аут.
Глаза Лазаря закатывались. Щеки позеленели. На шее вздулись, что жгуты, лиловые вены.
И тут поднялся мой ненаглядный братец, отставной юморист, Владислав Мутный. Поднялся и приставил к моему виску дуло обреза «АКМ-47».
— Не обижайся, брателло. Лубянка давно взяла тебя на прицел.
— Муж, что за дела? — вскрикнула Лена Зверкова.
Владик оскалился:
— С тобой, половинка, мы поговорим в другом месте.
— Что значит другом? Опять будешь бить пятилитровой кастрюлей?
— Полковники ГРУ не дерутся кастрюлями.
— Ты же был юморист? — я, Гарри, сглотнул.
— Господа! — выскочил на сцену конферансье с жемчужной бабочкой. — Озорные куплеты. Из, только не смейтесь, Шанхая.
На подиум поднялись… Ван Ху и Ху Ван. Почему-то с русской гармошкой. Широко разевая рты, запели:
С добрым утром, тетя Хая!
Вам посылка из Шанхая.
А в посылке три китайца.
Три китайца красят яйца.
Я увернулся из-под дула полковника ГРУ, моего ловко законспирированного братца. Несколько раз из баретты выстрелил по китайцам и, разбив кулаком окно, кувырком прямо в мутный канал.
Что ж… С прикрытием журнала «Свиноводство», похоже, песенка спета.
Надо поискать какой-то другой.
Скажем, «Олени и лоси».
Артур Кангин
kangin.ru