КРЕПК�Й ОРЕШЕК. NEHEMIAH CURTIS \"SKIP\" JAMES

Хенри Спеер откровенно скучал, сидя за столом, вполоборота к стене напротив, у которой стоял стул для посетителей – доморощенных музыкантов, пришедших на прослушивание к этому, уже довольно известному в Дельте, «брокеру талантов» в надежде получить гонорар и записать свою музыку на Paramount. На столе перед Хенри стояла пишущая машинка, с заправленным в нее договором, куда оставалось вписать только фамилию исполнителя, а сам он, облокотив голову на кулак правой руки, отрешенно смотрел в окно – от постоянно меняющих друг друга и ничего особенного из себя не представляющих местных и приезжих музыкантов уже начинала болеть голова. Сколько их прошло в тот день 1931 года перед его взором и слухом – Хенри уже давно сбился со счету. Вот и очередной.

«Господи, дай мне силы!» – мысленно обратился к небесам Хенри, повернувшись к дверям, откуда исходил шум. Два или три темнокожих (других и не могло быть, ибо эта дверь была исключительно для «цветных») вталкивали в комнату своего приятеля, который, наконец, подошел к стулу, сел на него, взял первые аккорды на гитаре и запел: «I'd rather be the devil, to be that woman man». Мистер Спеер чуть не подпрыгнул от радости, настолько его поразил этот черный парень – какая техника, какой вокал! Просто потрясающе! Вот оно, наконец-то! Не дав ему доиграть и двух куплетов, Хенри спросил, хочет ли тот записаться на настоящей студии, получил согласие, тут же впечатал его имя – Ниемия Кёртис Джеймс (Nehemiah Curtis James) – в бланк договора и отправил в Милуоки, дав на мелкие расходы тринадцать долларов и вручив подарок от себя – новенькую гитару за целых 65 долларов, что было по тем временам довольно внушительной суммой. Затем он отправился на почту и отбил телеграмму на студию, извещая своего партнера о том, что к ним скоро прибудет Скип Джеймс. Почему он написал «Скип», а не «Скиппи», как представился ему сам молодой человек, неизвестно, но именно под таким именем этот великий музыкант вошел в историю блюза.

Если вы думаете, что Скиппи предавался мечтам под мерный стук колес поезда, вы глубоко заблуждаетесь. Он и кличку свою – Skip – получил как раз из-за того, что не имел привычки подолгу задерживаться нигде. Как он сам признавался впоследствии: «Я никогда не занимался чем-то слишком долго и серьезно: потому, думаю, меня и прозвали "Скиппи"». Города и поселки, женщины, музыканты, джуксы менялись с калейдоскопической быстротой. Выросший в обеспеченной семье на плантации Вудбейн, к западу от городка Бентонии, Миссисипи, получивший начальное образование (редкость по тем временам), ставший затем бутлегером и сутенером, с четырнадцати лет носивший нож, а потом и револьвер, которым не раз пользовался, таков он был, и не только он – вспомните хотя бы Ледбелли. При этом, полтора десятка лет Скиппи оттачивал свое мастерство исполнителя, и никак не желал называться музыкантом. Но вот что важно по-настоящему, Скиппи всегда считал себя особенным и это как нельзя лучше слышно в его музыке – своя собственная техника игры на гитаре и фортепиано, абсолютно своя подача, уникальный голос...

Вообще-то, вопрос своеобразия, непохожести на других, попытки докопаться до своего стиля в любом деле, в первую очередь в искусстве – тема особенного разговора. Что-то происходит с обществом – его пичкают усредненными поделками (по звуку, росту, смыслу и прочим параметрам), получают на выходе усредненного человека, а потом все удивляются, почему в стране не автопром, а хлам, почему падают ракеты, и почему совсем нет настоящей музыки на ТВ, которого, впрочем, тоже уже давно нет. Не удержался от этого «лирического» отступления – наболело, сил нет!

Вернемся к Скиппи. На перроне в Милуоки его встречал Артур «Арт» Лейбли (Arthur "Art" Laibly), менеджер звукозаписи на Paramount – еще один выдающийся человек, навсегда вписавший свое имя в историю блюза. Они обменялись приветствиями, и отправились на студию, где Лейбли с удивлением обнаружил, что Скиппи не только выдающийся гитарист и сингер, но и великолепный пианист. В тот же день Скиппи записал несколько вещей, на следующий день сессия продолжилась и в итоге было записано 18 вещей, хотя сам Скиппи утверждал позднее, что записал 26... Он всегда утверждал что-то такое, что расходилось с общепринятым мнением. А еще он всегда говорил в лицо, то, что далеко не каждый хотел бы услышать...

Мы никогда не узнаем имя того нищего, что в 1903-м году на вокзале в Татвайлере, в самом сердце Дельты, наигрывал первый блюз, ставший всего через несколько лет одним из самых значительных явлений в музыке сначала Дельты, а через несколько десятилетий – всей страны и всего мира. Полагаю, перед самым входом в Зал Славы Блюза в Мемфисе должна появиться табличка в честь этого безымянного героя, благодаря которому мы сегодня наслаждаемся великими музыкантами Дельта-блюза, среди которых одно из главных мест занимает уникальный Скип Джеймс.

Помните цитату из Хенри Спеера о Чарли Пэттоне? Так вот, у нее есть вторая часть. После слов о том, что Пэттон лучший из всех, Хенри продолжил мысль: «Но, знаете, Джеймс, Скиппи Джеймс, – тот был действительно крепким орешком! Застань Скиппи в подходящий момент – и он был так же хорош, как Пэттон».


Сергей Асриянц, http://franceska.fm
На фото Nehemiah Curtis «Skip» James. 9.02.1902 – 3.10.1969