АНТОН�О БАНДЕРАС: \"КАК АКТЁР Я ЗНАЮ, ЧТО ДЕЛАЮ\"

Этот актёр пользуется большой популярностью во всём мире. Он смело меняет образы – от комедийных до трагических. В последнее же время немалый интерес вызывает его
жизнь вне кино: разрыв с Мелани Гриффит, новая линейка духов, созданием которой он занимается. Бандерас встретился с Metro и рассказал о том, какими были его первые шаги в профессии и почему его веселит звание секс-символа.

Судьба Антонио Бандераса – идеальный пример того, какой может быть жизнь, если в ней в равной степени присутствуют работоспособность и удача. В 19 лет он оставил родную Малагу, чтобы реализовать свою мечту, и поехал в Мадрид. Но всё оказалось не так просто. Больше всего он боялся вернуться домой, как говорится, с поджатым хвостом и поэтому много работал. В итоге спустя годы он всё же увидел себя на экране и оказался на красной ковровой дорожке.

Сегодня, когда ему исполнилось 53 года, он всё ещё сохраняет огонь в душе, который позволяет ему сниматься и в лёгких комедиях, и в сложных интеллектуальных картинах. Каково это было впервые уснуть на чужой кровати, после того как вы покинули Малагу?

– Помню, что приходилось спать на сломанной кровати. В итоге со временем моё тело автоматически научилось принимать нужную форму, чтобы лежать было комфортно. А если серьёзно, то это было трудное время, никакой стабильности, приходилось менять по девять съёмных квартир или отелей в год. Я уже даже вещи не распаковывал. � всё же я вспоминаю это время с любовью, это было весело, несмотря на полное безденежье.

– Судьбоносной в вашей жизни стала встреча с Алисией Морено.

– В жизни иногда происходят невероятные вещи. В то время я был в отчаянии, у меня не было работы, я склонялся к тому, чтобы вернуться в Малагу и зарабатывать преподаванием основ театрального искусства в школе. Но тут я случайно отправился в театр Марии Герреро в Мадриде. � вот, когда я спускался по лестнице, я увидел Алисию, дочь популярной актрисы Нурии Эсперт. Сначала я прошёл мимо, но потом понял, что нужно что-то делать. Я подошёл к ней и спросил, что мне сделать, чтобы устроиться на работу в Национальный центр драмы. Она удивилась, достала салфетку и попросила продиктовать ей мой номер. Через несколько месяцев мне перезвонил агент по актёрам её матери и пригласил на кастинг в спектакль «Дитя воздуха», на котором меня и заметил Педро Альмодовар.

– Вы задумывались когда-нибудь, что было бы с вами, если бы встреча с Алисией на состоялась?

– Не знаю, что ответить. Всё в руках судьбы.

– Ваш дебют состоялся в картине Педро Альмодовара «Лабиринт страстей» (1982), затем была номинированная на «Оскар» «Женщины на грани нервного срыва», за шесть лет вы снялись в 16 фильмах. Стремительное начало.

– Не такое уж и стремительное. Я был словно муравей, который постепенно строил муравейник, шёл от второстепенных ролей к главным. Но я всегда как актёр точно знал, что мне нужно делать.

– В 2011 году вы снова снялись у Альмодовара в «Кожа, в которой я живу». Каково это возвращаться к истокам?

– Это было странно. Оказывается, я ничего не забыл. Я снова, словно пазл, собирал свою роль, менял своё сознание для того, чтобы стать таким, каким хотел Педро. Я снова оказался в удивительном и беспорядочном мире, в котором возможно всё. Было ощущение, что тебя раздели и поставили перед камерой. В Голливуде удобно, но такой свободы творчества там нет.

– Вы вписались в жизнь Голливуда очень успешно. Что он значит для вас?

– Это возможность работать в огромной индустрии, доносить своё мнение при помощи фильмов, при этом не столь важно каких – комедий или рефлексивных драм.

– Чем отличается работа в Америке и в �спании?

– Голливуд – это целый мир, в котором люди точно знают, что делают. Причём на это у них есть деньги. В Латинской Америке и Европе мы поставлены в заведомо другие условия. Мы не делаем фильмы с большим бюджетом, зато в них вложены кровь, пот, слёзы и талант. Мы стараемся сделать некую альтернативу Голливуду. Пусть деньги останутся там, а у нас пусть будет возможность с помощью кинематографа рассматривать вещи более глубоко и серьёзно.

– В своих картинах вы касались темы гомосексуальных отношений. Не сложно сниматься в таких ролях?

– Я нормально к ним отношусь. Помню, мы снимались в фильме «Филадельфия» вместе с Томом Хэнксом. � вот сцена в больнице, когда мой герой впервые приходит к персонажу Хэнкса в больницу. Хэнкс хотел обнять меня при встрече. Я ему говорю: «Том, мы пара, ты должен не обнимать меня, а поцеловать, причём в губы». Он был шокирован и ответил мне: «Эй, мачо, это уже слишком». Потом он ушёл. Но минут через пять вернулся, и мы сыграли так, как надо. Честно говоря, после съёмок у Альмодовара мне уже ничего не страшно.

– После съёмок в фильме «В постели с Мадонной» (1991) к вам приклеился образ мачо, настоящего латиноамериканского любовника. Как вы к этому относитесь?

– Честно говоря, меня такие разговоры забавляют. Я всегда относился к подобным ситуациям с юмором. Как ярлык к тебе прилип, точно так же может и отлипнуть.

– В вашей коллекции духов каждая женщина может найти что-то для себя. Вы цените женщин? Что они значат для вас?

– Ох, какой сложный вопрос. Это загадка, это повод для многих удовольствий и многих разочарований. Это, по сути, вся соль жизни. Мне было бы очень скучно существовать без них.


Жозе Баррето, metronews.ru