О КН�ГЕ � РЕЦЕНЗ��, КОТОРЫЕ Д�СКРЕД�Т�РУЮТ �ММ�ГРАНТОВ �З БЫВШЕГО СССР

Автор Валерий Дунаевский


Комментарии к одной рецензии в «Нью-Йорк Таймс».

На первой странице секции Книжный Обзор газеты «Нью-Йорк Таймс» (The New York Times) от 15 июня 2014 г., помещена рецензия Патриции Т. О’Коннeр (Patricia T. O’Konner) под заглавием Missed Connections, которое в рассматриваемом контексте можно, по-видимому, перевести как “Упущенные возможности”.

Рецензия дана на книгу начинающего американского автора Бориса Фишмана A Replacement Life (“Замещенная жизнь”), опубликованную издательством Harper. В рецензии сообщается, что Борис родился в 1979 г. в Минске и, по-видимому, также как и главный герой книги эмигрировал в Америку в 1980-х.

При чтении рецензии меня насторожила основная тема книги, о переживаниях главного героя книги, вынужденного составлять якобы ложные иски престарелых еврейских иммигрантов из бывшего Советского Союза к Германским властям в отношении компенсации их, как жертв нацизма. Насторожила меня также сама рецензия.

У меня есть определённый опыт в заполнении компенсационных анкет – в 1983 я помогал в этом своей матери. (В 1979 г. я в возрасте 36 лет эмигрировал в США с семьёй из Латвии). Поэтому я и решил поделиться с читателями своей озабоченностью в ошибочной, на мой взгляд, и оскорбительной для советских иммигрантов трактовкe, рассматриваемого в книге вопроса Подачи исков на Германские компенсации.

1.Это, вероятно, неизбежно, что в такой деятельности как подача заявлений на воспомоществование пострадавшим от любых явлений, включая пострадавшим от нацизма, определённая часть исков будет неправомочной. �звестно, что были даже судебные процессы по данному вопросу. Однако, рецензируемая книга, в том виде как она представлена О’Коннeр, привносит больше противоречия предмету обсуждения (фальшивые иски), чем они представляют cобой на самом деле.

Фокусируясь исключительно на группе якобы лживых престарелых еврейских иммигрантов, рецензируемая книга, возможно непреднамеренно, но незаслуженно, бросает тень на более широкий сегмент советских еврейских иммигрантов, многие из которых орденоносные ветераны Второй мировой войны.

2. Согласно рецензии, главный герой книги, Слава Гельман, фундаментально безграмотен в вопросах Холокоста, жизни в СССР, и в жизни его grandparents. Tем не менее, oн в лучших традициях Павлика Морозова, представляет своего деда как уклонившегося от призыва на военную службу и прятавшегося всю войну в Узбекистане. Такая трактовка напоминает антисемитскую атмосферу в СССР периода Сталинских антиеврейских и антиизраильcких атак конца 1940-х – начала 1950-х годов, которая, несмотря на сотни тысяч советских евреев, сражавшихся в Красной Армии против фашизма, представляла евреев как «ташкентских партизан».

3. Обвинение в уклонении от призыва это серьёзное обвинение и требует существенных доказательств, которых в книге, очевидно, не хватает. С другой стороны, содержание книги, как оно передано в рецензии, предполагает противоположную ситуацию. А именно, что дед Славы, Евгений, не уклонялся от призыва, то есть не был т.н. draft dodger (лицо, уклоняющееся от призыва на военную службу – Ред.).

Я не знаю, что в действительности произошло с дедом Славы Евгением. Но беря за основу информацию о нём сообщаемую в рецензии, он вполне соответствует требованиям, предъявляемым для подачи иска по репарациям.

4. Согласно рецензии, в 2006 г. Евгению было 80 лет. А это значит, что в 1941 г. он был лишь 14-15-летним подростком и соответственно не попадал под призыв по возрасту. К счастью, он вовремя оказался эвакуированным в восточные районы страны, до захвата Минска немцами и организации там гетто, где десятки тысяч лиц еврейской национальности были уничтожены.

Евгений был не единственный, кто эвакуировался на восток. Уже в предвоенные годы мощная индустриальная база была заложена на Урале и в советских республиках Средней Азии. Успешная эвакуация на восток в первые месяцы войны промышленных и людских ресурсов помогла частично восполнить потери, вызванные вероломным нападением Германии на Советский Союз. Находясь в тылу, Евгений, наверное, мог продолжить свою учебу или был привлечён к какой-либо деятельности. Система не позволила бы ему сидеть сложа руки и быстро вскрыла бы его увиливание от военной службы, если бы такое имело место. В этом случае он был бы арестован со всеми вытекающими последствиями.

5. Перечисленные в рецензии преследования и бедствия, которые должны были вынести евреи, чтобы иметь основание для подачи заявлений о компенсации, представляют лишь часть из узаконенных критериев для выплаты компенсации. В соответствии с существующими законами, не только выжившие в гетто, или в концентрационном лагере, или в бригадах подневольного труда,могут получать компенсацию. Согласно новым правилам, компенсацию получат и те, кто в период с 22 июня 1941 года по 27 января 1944 года спаслись бегством из районов, находившихся в ста километрах от линии максимального продвижения немецко-фашистских войск.

6. Рецензент без тени смущения заявляет, что “Oбман был искусством выживания в СССР, где ложь была лучшей формой правды”. В СССР было много проблем, однако подобное заявление не имеет под собой существенной базы и является оскорблением бывших советских эмигрантов в целом.

7. Рецензент далее делает другое нелестное заявление о том, что “десятки престарелых евреев хотят, чтобы Слава описал истории их страданий и уверток [от них].”

По-видимому, происходило следующее.

Престарелые люди, не владеющие достаточно хорошо английским, обращались к Славе, чтобы он мог представить их истории в формате, соответствующем требованием анкет для подачи исков. Эти истории, какими бы они ни казались на первый взгляд причудливыми, в основе своей, я думаю, были достаточно правдивы. Я знаю немало пожилых иммигрантов, которые, будучи честными людьми, могли спутать многие события из-за возраста, языкового барьера и существенного периода времени, прошедшего со времен войны.

Кроме того, большинство советских евреев жило на той части европейской территории СССР, которая оказалась под немецкой оккупацией или под её угрозой. � только с этой позиции, истории выживания евреев на этих территориях во время войны, или бегство из них не могли быть ни полными фантазиями, ни причиной для осуждения или высмеивания этих людей. Бежали все, кто мог, евреи и не евреи, все кто опасался за свою судьбу под нацистским сапогом. Многие, однако, не могли бежать или не верили информации или слухам о зверствах фашистов (в особенности по отношению к евреям и другим “нежелательным”), и жестоко поплатились за это.

8. Согласно рецензии, принятые к выплате иски лиц переживших Холокост гарантируют возмещение их убытков. Мне кажется, что слово возмещение в рассматриваемом контексте излишне сильное. Насколько я знаю, в подавляющем большинстве пострадавшие могли получить лишь единовременное пособие, варьировавшееся в течение последних десятилетий в размере примерно 900-3000 долларов США.

В целом представляется, что автор дискутируемой книги и её рецензент бестактно и без знания существа дела пытаются оперировать c очень чувствительным вопросoм, неоправданно дискредитируя пожилых людей, иммигрантов из б. СССР.

Хотелось бы надеяться, что реакция читателей поможет приостановить распространение этой не вполне объективной книги.