В ОДИН ПРЕКРАСНЫЙ ДЕНЬ КИТАЙ ВЫСТАВИТ РОССИИ СЧЕТ
Интервью с Михалом Любиной — сотрудником варшавского Аналитического центра Европа — Азия, преподавателем Института Ближнего и Дальнего Востока Ягеллонского университета, автором книги «Медведь в тени дракона: Россия — Китай 1991 — 2014».
Onet.pl: В прошлом году Китай, вторая экономика мира, располагал тремя триллионами долларов валютных резервов. А Россия столкнулась сейчас с серьезными экономическими трудностями. Экономический перевес Пекина растет, и, кажется, продолжит расти еще долго. Готова ли Москва психологически к такой асимметрии?
Михал Любина (Michał Lubina): В последние несколько лет российское отношение к Китаю претерпело серьезные изменения. Раньше с берегов Волги смотрели на эту страну со смесью превосходства и удивления. Китайский цивилизационный скачок долго не оценивали по заслугам, не считали его чем-то привлекательным. Хотя Россия в течение двух десятилетий находилась на роли «младшего партнера» Запада, россияне не могли вообразить и тем более принять, что нечто такое может произойти в отношениях с Китаем. Это изменилось из-за постепенного смещения политико-экономического центра мира к Тихому океану, неуклонного роста Китая, а в последнее время также из-за резко ухудшившихся отношений между Россией и Западом. Москва де-факто признала свой подчиненный Пекину статус, хотя делает она это неохотно и негласно. Во-первых, она рассчитывает, что это будут лишь тактические уступки, а во-вторых, считает рост Китая шансом на развитие своего дальневосточного региона. Говоря словами Путина, она хочет «поймать китайский ветер». Хотя, если взглянуть на реальные результаты китайской политики в отношении российского Дальнего Востока, более подходящим кажется выражение «унесенные ветром».
— Как выглядит сейчас товарооборот между двумя этими странами? Что может Россия предложить своему соседу и наоборот, чем Поднебесная может привлечь Москву?
— При взгляде на китайскую экономическую политику в России напрашиваются ассоциации с китайской политикой в отношении Лаоса: и тут, там Пекин забирает полезные ископаемые и необработанные материалы, а одновременно поставляет им свои товары низкого качества (одежда, техника, электробытовые приборы и т.п.). Примерно 70% российского экспорта в Китай — это сырье, а в обратную сторону помимо дешевых продуктов направляются станки и машины, а в скором времени, пойдут и продвинутые технологии.
Китай больше нужен России, чем Россия Китаю, что видно по цифрам: РФ — десятый торговый партнер Поднебесной (2,1% всего товарооборота в 2014 году), а она — второй партнер РФ (10%). Модель технически продвинутого Китая и отсталой России — это зеркальное отражение ситуации 1950-х, когда Пекин смотрел на СССР, как на образец модернизации.
— Каковы отношения между этими державами? Они больше нацелены на кооперацию, в которой обе стороны извлекают выгоду, и в которой нет одного победителя, или эти контакты можно назвать «борьбой не на жизнь, а на смерть».
— Китайско-российские отношения — это типичный «брак по расчету», в котором обе стороны закрывают глаза на кратковременные романы друг друга. Этот брак давно бы распался, если бы нашлись более подходящие партнеры, но таковых нет. Так что он продолжается, хотя обе стороны друг друга не любят, не уважают и тем более друг другу не доверяют. Но они занимаются бизнесом, и это получается эффективно. Этому способствует общее для китайских и российских политических элит восприятие мира, происходящее из классического политического реализма.
В Москве и Пекине не верят в сказки об «универсальных ценностях» и «наднациональной эпохе», там предпочитают придерживаться традиционных императивов политического реализма: национальная безопасность, проекция силы, сохранение стратегического равновесия. Трезвая сосредоточенность на интересах позволяет извлекать выгоду из сотрудничества там, где это возможно, гнуть свою линию, не оглядываясь на партнера, когда это невозможно, а одновременно затушевывать противоречия и превозносить совместную позицию. В дипломатии россияне и китайцы хороши, возможно, они даже лучшие в мире.
— Российская экономика зависит от экспорта сырья. Мировой финансовый кризис 2008 года, а потом санкции после нападения России на восток Украины привели к резкому падению цен на энергоносители, а, тем самым, к финансовым проблемам Москвы. Что может выиграть на этом Пекин?
— Китай выступает таким «политическим ростовщиком», который ссужает Россию под все более высокий процент. В один прекрасный день он выставит ей счет и будет беспощаден. Однако несмотря на факт, что китайцы помнят все обиды, которые нанесла им Москва (и, что важно, извлекли из них урок, как вести политику в отношении россиян, чего не скажешь о других народах), они не собираются квитаться сейчас: у них есть время, а пока они заняты более важными делами.
Они хотят вернуться на свое, утраченное в XIX веке, центральное место в мире, то есть пошатнуть американскую гегемонию. Россия играет здесь важную, если не сказать, ключевую роль из-за своих природных ресурсов, которые находятся близко и которым не грозит гипотетическая американская блокада. Она должна, по китайской задумке, стать «азиатской Канадой» — гигантским хранилищем сырья, необходимым для того, чтобы превратиться в гегемона. Поэтому Китай последовательно воплощает в жизнь политику доения естественных богатств России. Перефразируя Сталина, они хотят «выжать ее как лимон, и выбросить».
— В последние месяцы Запад наложил на Россию множество санкций. Способна ли Москва уравновесить ограниченный товарооборот с западными странами торговлей с Пекином?
— Так она старается это преподнести. В действительности же она прекрасно понимает, что уравновесить Европу с Китаем (и шире — целой Азией), по крайней мере, сейчас невозможно: на ЕС приходится почти 50% российского товарооборота, оттуда поступает в Россию 75% заграничных инвестиций. Крупные газовые контракты и другие подписанные с Пекином договоры — это, скорее, жест, желание политически поднять ставку в игре с Западом вокруг Украины, которая занимает важнейшее место в российских реинтеграционных проектах. Хотя Россия утверждает, что она совершает «поворот на Восток» и подключается к новому мировому центру (Азия — Тихий океан), это пока лишь слова. Россия делает ставку на Азию, стремясь диверсифицировать поставщиков. Ключевыми кажутся здесь две инвестиции: нефтепровод ВСТО и газопровод «Сила Сибири». Остановимся на первом. ВСТО — одна из крупнейших инфраструктурных инвестиций России после распада СССР в 1991 году. Трубопроводная система Восточная Сибирь — Тихий океан — это нефтепровод из Тайшета (Иркутская область) с двумя ветками — в Сковородино (Амурская область) и далее в Китай, которая была открыта в 2010, и в Порт Козьмино на Тихом океане, которая была запущена в 2012. Это самый дорогой российский инфраструктурный проект: общие затраты на строительство двух веток превысили 23 миллиарда долларов.
— Что от этой инвестиции выигрывают обе страны?
— ВСТО — это символ расхождения между российскими мечтами и реальностью в Азии. Он должен был стать «пропуском» России в регион. Стратегический план предполагал привлечение не только китайских, но также японских и корейских инвестиций (чтобы уравновесить влияния), которые бы способствовали цивилизационному сдвигу на российском Дальнем Востоке и шире — усилению российского влияния в Азии.
Трасса не должна была давать преимуществ ни одному из покупателей, благодаря чему нефть экспортировалась бы на рынки нескольких азиатских стран. Перспектива конкуренции между получателями должна была способствовать тому, что нефть стоила бы дороже, чем при экспорте исключительно в Китай. И карты в этой игре оставались бы в руках России. Москва хотела повторить в Азии свою продемонстрировавшую эффективность в Европе политику энергетического шантажа. План был хороший. Однако детали похоронили эту идею.
— Почему это произошло?
— Во-первых, из-за огромной коррупции, поразительных даже для России масштабов, стоимость строительства сильно выросла (о злоупотреблениях сообщал один юрист — Алексей Навальный, который именно с этого и начал свою карьеру). Во-вторых, главный конкурент Китая — Япония заняла более жесткую позицию и отозвала свое первоначальное предложение по финансированию разработки Восточной Сибири (помимо этого отношения между Москвой и Токио ухудшились из-за Курил), а массовые японские и корейские инвестиции, о которых так мечтали, не пришли.
В-третьих, что самое важное, наступил мировой кризис, и Россия волей-неволей (скорее, неволей) была вынуждена обратиться за «братской» китайской помощью. Пекин дал кредит, но на условиях строительства ответвления ВСТО в Дацин. В результате ВСТО несмотря на существующие две ветки в основном поставляет нефть в Китай. Россия мечтала о «концерте держав» в Азии, но в итоге остался только Пекин. Она выбрала его по принципу «когда нет, чего любишь, полюбишь, что есть».
— 21 мая 2014 годы Газпром и Китайская национальная нефтегазовая корпорация подписали газовый контракт. Планируется, что в течение 30 лет российский газ с Чаяндинского и Ковыктинского месторождение месторождения будут поставляться в Китай по газопроводу «Сила Сибири».
— «Сила Сибири» — это вторая после ВСТО сырьевая эпопея в российско-китайских отношениях. Переговоры шли 10 лет, а с момента подписания первого меморандума о разработке Ковыктинского месторождения прошло 20 лет! Согласно майскому контракту, Газпром в первые пять лет должен поставить около 82 млрд. кубометров газа (то есть 16,4 млрд. кубометров в год) по приблизительной цене в 350-390 долларов за 1000 кубометров. О мотивации свидетельствует также подписанный в ноябре 2014 года меморандум по строительству еще одного газопровода — с Алтая в Западный Китай.
— В СМИ неоднократно появлялись аналитические выкладки с выводами, что эта сделка для Газпрома невыгодна. Подсчитали, что российский концерн будет поставлять газ в Китай ниже границы рентабельности. Почему же Кремль решился на подписание этого контракта?
— В экономическом плане с российской точки зрения этот проект, действительно, не слишком доходен. Но есть экономическая рентабельность, а есть политическая. «Северный поток» сначала тоже не был выгоден… Россияне верят, что благодаря Китаю (и шире — Азии) они смогут пережить западные санкции. Дмитрий Тренин эффектно сравнил эту политику с действиями Александра Невского, который в XIII веке «успешно боролся с западными захватчиками и оставался верным монгольским ханам». Путин, как когда-то Невский, считает, что ему придется подчиниться более сильной, но далекой восточной державе, чтобы отразить прямую экзистенциальную угрозу с Запада. Время покажет, принесет ли эта политическая «фаустовская сделка» Путину успех, сравнимый с победой на Чудском озере.
Петр Грушка (Piotr Gruszka)
(«Onet.pl», Польша)
inosmi.ru