Галина Феликсон | Ночная сказка

Три человека в разных концах Земли пришли в этот вечер домой расстроенные, усталые, недовольные собой, работой, жизнью и, отказавшись от ужина, легли спать.

Где-то далеко в иных измерениях женщина зажгла толстую светло-зеленую свечу в старинном золотом шандале, провела над треугольником огня узкой ладонью.

Медовый аромат поплыл по комнате. Ему навстречу из сводчатого окна ворвался и растёкся по углам влажный запах травы, смешанный с сухой горечью песка, сочный вкус яблок, вяжущая терпкость переспелых ягод.

Женщина раскрыла книгу – толстую тяжёлую в тиснёном переплёте с бронзовыми застёжками. Длинные пальцы осторожно перебирали ветхие листы с золотым обрезом. Страницы под рукой поворачивались медленно, словно нехотя. Под сердитое их шуршанье вдруг начал изменяться облик женщины. Свободный плащ с капюшоном, укрывавший её фигуру, лоснился атласом, падал тяжёлым бархатом, струился мягким шёлком, клубился болотным туманом, растекался утренней дымкой.

Лицо под капюшоном, сморщенное печёной картофелиной, коричневое от старости, вдруг начало разглаживаться, наливалось теплом и яркой женской красотой, озарялось откуда-то изнутри светом, становилось нежным девичьим ликом сияющим и наивным. А голос то шелестел старческой шепелявостью, то завораживал серебряным контральто, то звенел весёлым дискантом…

Алину разбудил голос: кто-то звал её из темноты. Плотные шторы на окне не пропускали свет. Невнятный старушечий шепот слышался отовсюду. Им был перенасыщен душный воздух закрытого помещения. Алина поднялась, шагнула к окну, раздвинула шторы. Луна – огромный сияющий круг — неподвижно застыла меж неторопливо плывущих облаков.

Алина оглянулась, каким-то странным птичьим движением повернув голову назад. В комнате никого не было, но голос недовольно ворчал, чего-то требовал. Слова были непонятны, но Алине казалось, она знает, чего от неё хотят. Руки послушно растворили створки окна, протянулись к лунному шару, метнулись вверх, вниз, распахнулись бесшумными крыльями, оторвали от пола лёгкое тело. Сделав круг по комнате, словно проверяя своё новое естество, Алина скользнула в окно, поднялась высоко над качающимися верхушками деревьев. Чёрный силуэт совы на миг мелькнул по лунному диску и растворился в синем холоде ночи…

Алон проснулся заполночь. Кто-то его позвал. Мягкий, сладкий, тягучий, как старое вино, женский голос звенел колокольчиками, обволакивал, завораживал. Алон встряхнулся всем телом – так встряхиваются после сна звери — соскользнул с постели почему-то на все четыре конечности, сладко зевнул, непривычно широко раскрывая рот, потянулся, тихонько постукивая когтями, подошел к окну. Огромный серебристый зрачок луны висел у него над головой. Вдруг чёрная тень совы пересекла сверкающий круг, и Алон, мощным прыжком метнувшись через низкий подоконник, устремился следом за летящей птицей. Волк скользил над травами, почти не касаясь их сильными лапами. А женский голос ветром пел в чутких волчьих ушах, заставляя ускорять бег…

Среди ночи Ася услышала смех. Полудетский голосок, хихикая, нашёптывал ей что-то весёлое и забавное, журчал ручейком, рассказывая нечто совершенно непонятное, но очень смешное. Огромная луна смотрела в окно и, казалось, тоже чуть подрагивала от смеха. Всё в комнате было поделено на чёрное и белое: белые предметы и чёрные квадраты теней. И всё это двигалось, кружилось в танце под детскую песенку, которую напевал всё тот же разбудивший Асю голосок. Асе тоже захотелось танцевать. Она пружинкой спрыгнула с кровати, выгнула спину и, резво перебирая лапками, понеслась за прозрачным мячиком тени, вертевшейся на полу, вскочила на подоконник, свернулась калачиком, глядя на луну. Внезапно две тени пронеслись по яркой лунной поверхности: волк мчался огромными прыжками, над ним, широко раскрывая крылья, летела сова. Кошка плавно спрыгнула на землю и под тихий смех и несмолкающую песенку побежала догонять птицу и лесного зверя…

Женщина читала книгу. Чёрный плащ её налился непроницаемой ночной тьмой. Глубокий капюшон полностью скрыл лицо. Руки – лёгкие, мерцающие лунным серебром – снова потянулись к огоньку зелёной свечи. Узкие ладони нежно гладили светлый воздух возле вишнёвого язычка пламени, тонкие пальцы сплетали из тёплых струек невидимую сетку.

В переплёте окна возникли три бледных облачка. Они быстро темнели, обретали форму. Вот, хлопая крыльями, присела на край стола сова. Волк прилёг на каменные плитки пола, опустив тяжёлую голову на вытянутые лапы. Пушистым комочком примостилась с ним рядом маленькая кошка, мурлыча прижалась к его мягкому боку. Три пары зелёных сверкающих глаз пытались заглянуть за край опущенного капюшона.

– Я вызвала вас, – медленно сказала женщина, – Мне нужна ваша помощь. Там за стеной моего прекрасного сада лежит мёртвая немая планета. Но и сила моя заканчивается за этой стеной. Ты – мудрая птица, ты – сильный и смелый зверь, ты – прекрасное и совершенное создание можете возродить пустые земли, наполнить своим разумом, силой и красотой. Ступайте и сделайте!

Взлетела сова, вскочил волк, поднялась кошка.

За стеной жила пустота. Вязкое безмолвие ватным одеялом укутывало пустыню. Выжженная сухая твердь осыпалась едкой пылью, заламывалась грубыми складками, расходилась чёрными морщинами трещин. Дорога, ярко освещённая луной, пахла гарью и запустеньем. По бокам этой бесконечной неровной ленты корчились иссохшие горбатые деревья. Искорёженные кусты уронили в горячую пыль хрупкие паутинки веток.

Волк первым ступил на рыжий горелый прах. За ним осторожно шагнула кошка. Над ними кружила сова. Её широкие крылья разгоняли пыльное облако, наполняли прохладным ветром неподвижный воздух. Три живых сердца бились, трепетали, стучали бессмертным маятником в мёртвом немом мире. Тихо шелестели шаги, шуршали крылья.

И тишина не выдержала – сломалась, разрушилась, рассыпалась на множество коротких мелких звуков. Земля оживала под волчьими и кошачьими шагами. Воздух задрожал и потёк от движения птичьих крыльев. Заслонив на мгновенье луну, набежала откуда-то туча, разрезала ночь кинжалами молний, раскатилась весёлыми громами, пролилась чистым холодным ливнем. Заполнились водой чёрные провалы трещин, растеклись ручейки, смывая пыль, лаская и разглаживая спёкшиеся рубцы. Это три зверя щедро делились жизнью с чужим застывшим миром, одаряя его движением и красотой. Под лапами волка и кошки пробивались ростки, под крыльями совы появлялись почки на ветках.

Гроза стихла, оставив свежую прохладу и слабый ветерок. Волк, кошка и сова быстро продвигались вперёд вслед за луной. За их спинами на зелёных пышных травах яркими узорами пестрели цветы. Ожившие деревья распрямились. Почки громко лопались, выпуская на волю изумрудные брызги листвы. Скрюченные ветки на глазах становились пышными кронами. В них уже щебетали, чирикали, пели птицы. Фонарь луны ярко вспыхнул, расцветая оранжевым солнечным апельсином. И под ласковыми лучами появившегося светила из травы, из кустов, из-за деревьев высунулись любопытные мордочки невесть откуда взявшихся зверей.

Дорога вдруг оборвалась, исчезла, растаяла в густом голубом тумане, вставшем стеной на пути. Сова, волк и кошка остановились, оглянулись. Перед ними сияла яркими радужными красками, пела, сверкала под солнцем живая весёлая планета, которую они сделали сами, подарив ей свои разум, силу и красоту. Последний раз оглядев своё творенье, три зверя шагнули в туман, растворились в его седых мокрых космах…

Странный сон ещё дрожал цветной картинкой перед глазами, когда Алина проснулась от холода. В распахнутое окно врывался ветер, хлопал кнутами скрученных штор, кружил по полу залетевшее откуда-то светло серое пёрышко с мягким пухом на конце…

Алона разбудило дребезжание будильника.

– Ничего себе сон, — подумал он, нашаривая в полутьме тапочки. Что-то щекотало ему ладонь. К тёплой коже прилип клочок шерсти и причудливой формы листик, пахнущий остро и сладко…

Ася потянулась всем телом, сгоняя с ресниц ночное наваждение. В розовом рассветном мареве все предметы выглядели привычно и буднично. Но откуда взялся на светлом коврике возле постели чёткий след кошачьей лапки? В доме никогда не было кошки…

А где-то женщина закрыла книгу, сняла плащ и погасила свечу.

Галина Феликсон
Иллюстрация Зинаиды Вилькорицкой