ГДЕ СЕЙЧАС БОТИНКИ ИЛЬИЧА?
С памятниками, скажу я откровенно, дело швах. Не питают к ним теплых чувств неблагодарные потомки. Сносят с незапамятных времен, будто бы желая ликвидировать эти свидетельства неких сакральных функций. Будь то статуи богов, будь то железный Феликс, будь то советский воин-освободитель. По поводу последнего мнения ныне диаметрально противоположны. И, пожалуй, лет двести потребуется, чтобы спокойно и без взаимных оскорблений, честно и непредвзято рассуждать о событиях Второй мировой; совсем как об Отечественной 1812 года сегодня. Ну а пока… мир — хижинам, а война — памятникам.
В далекой восточной стране, где довелось мне родиться и жить тридцать лет и три года и еще сколько-то там дней до марш-броска через океан, тоже были памятники.
И с ними тоже происходили события прелюбопытные. Так, в центре Сквера Революции (о как греет это название сердца старых большевиков!) \»стоял\» некогда Иосиф Виссарионович собственной персоной. История сквера хранит и другие имена — звался он Константиновским, потом Кауфманским, но сейчас не об этом. Сталинский памятник я не запомнил — мал был тогда, и демонтаж памятника разоблаченного вождя не мог произвести на меня какого-либо впечатления. А вот голову Карла, несравненного! Маркса, помню. Тем более что видел его, родимого, едва ль не ежедневно благодаря тому, что работал поблизости, через дорогу.
Суровый взгляд и развевающиеся будто бы от шквального ветра каменные кудри Карла настраивали на постный лад как в дождливый день, так и в полуденный зной, и влюбленные предпочитали встречаться у Курантов, дабы не беспокоить злобного мыслителя. Знали б они про его амурный список, усомнились бы и в суровости взгляда и в верности всякого рода идеалам…
Снятие головы Маркса с постамента я тоже не застал — был уже далече. А фото нового (старого?) героя увидел уже спустя некоторое время. Тамерлан (он же Тамерлан Великий, Амир Темур, Тимур, Темур Великий) на коне, возможно, более уместен, нежели отдельно взятая голова Карла (без двух других — Фридриха и Владимира), если не пытаться строить сложные ассоциативные ряды от тогдашней империи к современному государству.
Да, кстати. В отличие от памятников культовые здания и сооружения не всегда подвергались сносу, а лишь меняли \»вывеску\», как Софийский собор в Константинополе или же Альхамия в испанской Мурсии. Что, в общем-то, разумно. С памятниками сложнее. Тут даже постамент порой не годен для нового лица или группы лиц.
В этой связи сразу вспоминается центральная площадь в упомянутом восточном городе, которую венчал долгие годы пафосный памятник Ленину на солидном постаменте. Простоял он аккурат до окончания эксперимента под названием СССР и обретения бывшей советской республикой независимости. На месте Ильичу был установлен земной шар, в центре которого крупно обозначили нового полноценного члена мирового сообщества. Пуп земли выглядит сомнительно, но в своем доме любая прихоть вполне осуществима. Однако до этой композиции имел место демонтаж (его-то я застал, т.к. он происходил еще до моего расставания с городом) и, что характерно, циклично. Сначала убрали голову, потом туловище вождя пролетарской революции, а вот ноги, в намертво казалось бы прикрепленных к постаменту ботинках, некоторое время создавали сюрреалистическую картину, смысловой интерпретацией которой занимались все, кому не лень. И сам я, каюсь, предполагал, что ноги хранили не случайно и что сгодятся они для какого-то другого, более близкого сердцу горожан и их управителей персонажу. Тем паче, что ботинки были хоть куда — в века не сносить!
Но не угадал я. Решение оказалось иным. Половинчатым. Или Соломоновым. Уж как кому больше нравится. Постамент решили не трогать, а памятник заменили земным шаром, стоящим там поныне. А позже у основания памятника появилась фигура женщины с младенцем, символизирующая Родину-мать.
Ну а где сейчас ботинки Владимира Ильича — не ведаю. Да и так ли это важно?
Игорь ЦЕСАРСКИЙ