Гоар Рштуни | Чьё масло круче

Коротко об авторе

Гоар Рштуни родилась в Ереване, там же закончила русскую школу, химфак Государственного университета, далее училась в Москве, с 2010 года опубликовала 13 книг, в том числе исторические изыскания, романы, сборники поэзии и рассказов, а также переводы прозы Э. Исабекяна, пьесы-поэмы Егише Чаренца. Член Союза писателей Армении, Союза писателей России. Живёт в Москве.

Чьё масло круче

Цок-цок-цок…– цокают копытца по горной тропинке. Навьюченный ослик спешит в город. Что там в хурджине? Женщины положили масло в кувшинчики, тряпочкой чистой прикрыли, а масло деревенское, хноцу караг, из маслобойки… Родственникам в город везут на ослике, такое масло разве продашь? Оно же бесценное!

В уголке закопчённого Ацатуна (это помещение, где находится врытая в землю печь, тонир, там пекут хлеб) стоит огромный чан, литров на сорок. Поднимаешь крышку – холодный тан, черпай и пей, вместо воды, вместо перекуса…

Что только из него не готовят! Размешав в котелке с таном чуть-чуть красной ржаной муки, помешав длинной деревянной ложкой на огне, опускаешь в тонир добулькивать с красной же варёной пшеницей. Танапур! Суп из тана! Пропахший дымком, притомлённый в горячих стенках тонира… Кинешь туда немного сушёной мяты, или горной кинзы, что может сравниться? Да накроши туда лаваш, как же без него?

А откуда столько тана? И причём тут ослик, про которого ты начала рассказывать? Уж не потому ли, что любишь их с детства? Помнишь, на улицу приходил дяденька с осликом, а там в хурджинах – морковка. Вкусная, сладкая… Из Арамуса, деревни в горах, везли тогда самую сладкую морковь, пока взвешивали да рассчитывались, ослик покорно стоял и моргал, иногда дрожа ушами, а дети по очереди ласково гладили его…

А тан образовался из-за масла. Масло из мацнатана родилось, тан остался на другие нужды. Заквасили молоко в мацун в огромном чане, разбавили водой, залили хноци – этот сосуд, который столетиями служил маслобойкой. Надо бы узнать, как жили другие народы без маслобойки-хноци. Помните,

Король — его Величество,
Просил её Величество,
Чтобы её Величество
Спросили у молочницы:
«Нельзя ль доставить масла
На завтрак королю?»

Так вот, встали женщины под навесом, обняли длинную узкую бочку, висящую на верёвках, каждая со своего края – Ттолк и толкает вперёд своей напарнице, может соседке, а может свекрови. Почему Ттолк? А надо чуть толкнуть к себе, потом чуть от себя, потом на всю длину, чтоб мацнатан трепетал и бился об стенки, а капельки молочного жира сбивались в сгустки, а сгустки – в комочки, комки… Коагуляция по нашему называется. И скоро весь жир из хноци уйдёт в этот комок (подобное к подобным, эта формула и из химии, и из жизни), который извлекут, придавят в кувшине и в холодное место поставят.

А тан выльют в тот чан, и суп из него будут варить. «Чортан» будут готовить-сухой тан (засыпают соль, казеин осаждается), делают шарики и сушат. Сплошная химия, и откуда тысячелетия назад армяне знали эту химию?) Жажик – это творог, получается нежирный, с зеленью сушёной перемешают, и всё это в кувшинах глиняных без закатывания и стерилизации стояло и не портилось…

Цок-цок-цок… Ослик уже по асфальту цокает. Гостю рады, масло везёт! Намажут на пахучий лаваш, завернут в дурум, прикроют глаза от удовольствия…

Всё исчезло! Масло стали продавать в магазинах и стоять за ним в очередях! На этих горожан не напасёшься! Да ведь и селяне стали их покупать в магазине…

А в деревнях появились «сеператоры», цивилизация, понимаешь… Уже не надо снимать сливки вручную. Залил в «сеператор», и на тебе: снятое молоко отдельно, сливки – отдельно. Набрали сливок, сбили в хноци масло. А из того снятого молока преспокойно можно делать сыр! Только этот сыр уже будет нежирный, он не блестит и вообще, не такой вкусный. Правда, полезный, почти «без холестерина». На всех бутылках с подсолнечным маслом сейчас так и пишут: без холестерина! А откуда он там? Сроду не было!

И вот эта жидкость после снятия сливок и есть пахта. Она тоже полезная, у армян раньше действовали безотходные технологии. Её, пахту, тоже створаживают в жажик – творог, а уж совсем обеднённую, слегка желтоватую, богатую чем-то непонятным жидкость скармливают скотинке. Вообще-то, там лецитин ещё остался…

***

И вот это письмо (почти это) в ранге статьи получило премию. Понятно, почему – там я к месту употребила и химию, и технологию, и жизнь. Написала я письмо в ответ на одну другую статью в «Химии и жизни», моём любимом журнале, та была про «Вологодское масло». Оно вкусное, конечно. Написала, что масло – богатство в доме армянина. Стапливали масло дОма, хранили, как клад – глубоко в подвале и чем больше, тем лучше. Мама всегда переносила топлёное масло в ложке, подставляя ладонь, чтоб ни одна драгоценная капля не пролилась! И в конце приписала, что «Вологодское масло», хоть и вкусное, но до «хноцу караг» ему, конечно, далеко.

Оказалось, что мне выписали гонорар, а денежный перевод выслали на мой съёмный адрес – я тогда училась в Москве. Но я переехала в другую квартиру, а редакция каким-то чудом нашла мой адрес в Ереване! То есть родительский дом, откуда я давно уехала! Дом, который даже снесли вместе с садом! Чтобы на его месте построить хрущёвки!

Родители покачали головой, мол, не наше – ни от кого перевода из Москвы мы не ждём, сами переводим туда, дочка учится! Премия вернулась на почту, оттуда ушла в редакцию. Через год я понесла туда ещё одну статью, они попросили написать, как вытапливали в деревне топлёное масло, дали мне заполнить анкету, в это время кто-то вскрикнул:

– Держите! Это она! Это её премия в прошлом году возвратилась!

Так мы с премией нашли друг друга. Это была моя единственная в жизни литературная премия. На неё я купила браслет и серьги ручной работы, украшенные сканью, носила-носила, потом поехала в Югославию и по неопытности сдалась местным цыганам – все мои серебряные украшения они скупили, зато взамен серёг я привезла сервизы: один кофейный, Мадонна, а взамен браслета – чайный, тоже Мадонна. В Югославии были очень странные цены, она вообще шла за капстрану. Персики, которые у меня на родине стоили копейки, здесь стоили ровно в два мотка страшно модного мохера.

В группе с нами путешествовали мальчики из физинститута, себе ничего не покупали, в барах-подвальчиках тратили на удовольствия, они и помогали везти – коробки-то огромные и тяжёлые… Много лет спустя не знаю, что с ними делать, сервизы стали ненужные…

Но я же про масло… Такого масла, как «хноцу караг» из маслобойки нигде в мире нет, уверяю вас! Тем более сейчас, когда не знаешь куда сбежать от животного жира и пальмового масла…