Илья Абель | Подлинный театральный концепт по Толстому

Просматривая афиши московских спектаклей в конце прошлого года, сразу обратил внимание на премьеру в Театре на Малой Бронной. Это постановка «Княжна Марья» по роману Льва Толстого «Война и мир». Объяснить магию того, что еще не видел вживе и узнаешь только по фотографиям некоторых сцен спектакля, практически невозможно, хотя, в общем-то, вероятно. Просто сразу и прочно все понравилось в том, что запечатлела камера: молодые актеры в возрастных ролях, практически отсутствие декораций, современные костюмы, а главное – особая сосредоточенность в каждой мизансцене, внутренняя собранность и цельность недавней выпускницы ГИТИСа Юлианы Сополёвой, исполнительницы заглавной роли. В фотографиях заметна была особая атмосфера спектакля, очевидная в буквальном смысле слова концентрация действия, то, что есть почтение к классике и внимательное прочитывание ее театральными средствами.

И потому захотелось обязательно посмотреть «Княжну Марью», чтобы постфактум убедиться, что интуиция не обманула, что спектакль вышел удивительно собранным, редким по отношению к роману Льва Толстого, достойным, выразительным. Но при этом, что немаловажно и, пожалуй, является одним из главных слагаемых его успеха, наряду с блистательной режиссурой и почти незаметной, внятной игрой актеров, той мерой близости к оригиналу и к нашему отношению к эпопее о войне 1812 года, что можно назвать исключительно современным прочтением четырех внушительных томов «Войны и мира».

В школьные годы казалось, что роман Толстого настолько объемен, что его вообще никогда не удастся прочитать до конца, что он старомоден, нравоучителен и в чем-то прямолинеен. А тут, настраиваясь на просмотр «Княжны Марьи» в Московском театре на Малой Бронной (замечу, по-своему близком в разные периоды его существования – и тогда, когда он был ГОСЕТом, и тогда, когда в нем шли спектакли Анатолия Эфроса), прочитал после перерыва в полувек все в нем, кроме описания военных эпизодов. И убедился, что текст Льва Толстого, казавшийся в юности архаичным, слишком литературным и подробным – прекрасное, отличное, и, прежде всего, современное чтение. По языку, по описанию героев и обстоятельств, поскольку это именно классика, где нет ничего лишнего, случайного, а есть хороший и ясный русский язык, узнаваемое в любой подробности, динамично развивающееся действие с его многофигурной и подвижной интригой, с настоящими переживаниями героев, с тем, что есть овеществленное в слове время.

И все это, даже больше, скажем справедливости ради, точно, с пиететом и в контексте театральных реалий наших дней, сохранилось и упрочилось в спектакле режиссера Сергея Посельского (он и автор инсценировки «Княжны Марьи»).

К слову, у спектакля этого интересная предыстория. Он возник как собрание студенческих этюдов на курсе Павла Хомского и Сергея Голомазова, который сейчас является художественным руководителем в Театре на Малой Бронной больше десяти лет назад. Потом Сергей Посельский поставил его в одном из столичных театров, судя по всему, в привычной театральной манере – костюмы, декорации и все такое. А студенческие работы тем временем стали складываться в законченную постановку, содержание которой приобретала более широкий разговор о героях романа Толстого. В 2013 году «Княжна Марья» показана была уже как дипломный спектакль. И после этого три года демонстрировалась в Москве как оконченная, но самостоятельная работа. 14 декабря 2016 года состоялась премьера «Княжны Марьи» на Малой сцене Театра на Малой Бронной. И с этого времени уже почти полгода спектакль стал афишным, обрел свое место в репертуаре столичного театра, будем надеяться, надолго.

(Заметим, поскольку это тоже важно. Малая сцена в Театре на Малой Бронной освоена была именно Эфросом, но долгое время не использовалась по назначению, будучи , как и до того, репетиционным залом. В 2016 году началась новая история Малой сцены в этом театре. И «Княжна Марья» – вторая постановка, идущая теперь здесь в теперешнем театральном сезоне).

Для того чтобы лучше понять специфику того, как Сергей Посельский поставил и как артисты сыграли эпизоды из «Войны и мира», надо обратить внимание именно на достоинства инсценировки, ее особенность: перед нами не просто пьеса с диалогами и монологами из романа девятнадцатого века, а прочтение литературного произведения с максимально возможным приближением к слову и мысли Толстого. Постоянно на протяжении действия реплики героев сопровождаются не апарт, в сторону, а будучи обращенными непосредственно к зрителю, строками-комментариями автора эпопеи, что придает увиденному в непосредственной близости от тех нескольких десятков людей разных возрастов (большей частью, молодых), пришедших ради знакомства с тем, как передано содержание того, что написал Лев Толстой. И в этом, кстати, также принципиальное отличие данного спектакля не только от того, как ставят произведения Толстого, в принципе, вообще любое хрестоматийно известное произведение. Задача тут состояла в том, чтобы сохранить ауру сказанного писателем, не просто со значительной мерой буквализма передать основные моменты романа, что традиционно для известных инсценировок на театре, а именно сделать классику живой, в хорошем смысле слова доступной восприятию зрителей, да-да, и популярной, но ни в коей мере не усредненной, не банально сокращенной и потому – практичной, как подсказка для урока или экзамена по литературе.

Спектакль начинается чуть раньше того, как артисты выходят на сцену и в зале гаснет дополнительный свет. В разговоры зрителей перед его началом вдруг все заметнее вмешивается ход часов, обращают на себя внимание накрытый на несколько персон стол как в ресторане, небольшой столик с токарным станком, лестницы в две ступеньки, которые стоят у каждого оконного проема в дальней части сценического пространства. Заметнее становится массивная деревянная дверь справа и проем, задрапированный черными в пол шторами (настоящие кулисы, из-за которых выходят и куда уходят артисты по мере действия) проем слева.

А потом звучит музыка (израильский композитор Ави Беньямин). И Старый князь Болконский (Олег Кузнецов) уверенно, любуясь собой, делает зарядку с гантелями в стиле аэробики, появляется напряженная, постоянно готовая к упрекам отца княжна Марья (Юлиана Сополёва) и начинается постоянно даваемый урок геометрии, который доставляет ей ежедневные мучения и кончающийся обычна упреками и обидами. Чуть позже приезжают в имение генерал-аншефа Болконского его сын князь Андрей (в тот день его играл Александр Бобров) с женой, ждущей ребенка, маленькой княгиней (Полина Некрасова). И все – начинается, продолжаясь до финальной реплики княжны Марьи магия театра, когда все со всем связано нерасторжимо, когда нет желание на секунду оторваться от того, что происходит рядом со зрительскими местами, вот тут и именно сейчас.

Потом будет все то, что есть у Толстого – разговоры за столом о войне и Бонапарте, приезд князя Василия (Андрей Терехов) и его сына, Анатоля Курагина (Дмитрий Гурьянов), несостоявшееся сватовство Анатоля и княжны Марьи, отъезд князя Андрея на войну, тяжелые роды маленькой княгини и ее смерть и возвращение Андрея Болконского (чем кончается первое действие спектакля). Ну, и дальше – все по тексту классика русской литературы.

Казалось бы, удача спектакля «Княжна Марья» именно в том состоит, что режиссеру и артистам удалось в нем передать интонацию произведения полуторавековой давности, прошлое сделать реальным и близким современному зрителю. Но только это указать, как причину успеха спектакля в Театре на Малой Бронной, мало. Как ни странно, преимущество его именно в театральности, той отстраненности от ходульности и банальности реплик, что выделяет его в ряду других постановок. Театральность здесь проявляется к размеренному вниманию к деталям (например, сразу же замечаешь, как на черной стене у печки начерканы мелом полоски, показывающие, как росли дети в имении старого князя Болконского на Лысой Горе, а потом к ним добавляется белая линия, показывающая, как выросла дочь княжны Марьи графа Николая Ростова – Наташа (маленькая актриса Ульяна Полякова). Или в том, как зарядка, которую постоянно по утрам делал князь Николай Андреевич Болконский в присутствии служанки-француженки мадмуазель Бурьен (в тот вечер ее играла Екатерина Дубакина), в какой-то момент, когда французы уже совсем близко от имения престарелого вояки, прерывается его параличом и смертью – его правая рука вдруг деревенеет в жесте, а гантеля с тупым звуком ударяется об пол сцены.

Или шинель, в которой князь Андрей уходит дважды на войну, которую потом мы увидим сначала на княжне Марье, а потом и на Наташе Ростовой, которые встретились в последние дни и часы жизни Андрея Болконского.

Здесь все сыграно логично и узнаваемо, каждое движение души персонажей, их характеры переданы понятно, ясно, пусть, и прямолинейно. Но во всем этом есть такая правда бытия, такая редкая и поистине профессиональная мера совершенства, искренности и достоверности, что в увиденное и услышанное веришь, как в действительно происходившее, не забывая все же, что перед нами – прекрасно озвученная, прожитая проза Льва Толстого, архивная запись с голосом которого звучит в начале первого и второго действия «Княжны Марьи».

Несомненно, что практически на протяжении почти всего спектакля княжна Марья на сцене. И потому поучительно замечать, как нюансами, жестами, мимикой изменяется ее характер, как в ее словах и поступках проявляется дочь генерала, преданная отцу и брату, любящая женщина, открывшая в себе способность любить не только близких, ощущение материнства. Интересна в этом смысле, например, финальная сцена спектакля. По той же тетради, что годами раньше учил ее отец геометрии (урок о подобии треугольников), она учит свою дочь Наташу, которая быстро и легко схватывает то, что когда-то так не давалось самой княжне Марье. Водя указкой по толстой тетради, повторяя вместе с дочерью старый, знакомый давно урок, она поднимает голову, с мягкой улыбкой, скромной и едва заметной смотрит в зрительный зал. И произносит известную всем школьную фразу: «Что и требовалось доказать!». Однако, как окончательная реплика продолжительного по времени, но емкого и содержательного до информативности в хорошем смысле слова спектакля, эта фраза становится и слоганом постановки. Режиссеру и актеру удалось доказать, что классика скучной бывает у неталантливых людей, тогда, когда она им нужна для того, чтобы выявить в ней не ее самое, а публицистику, так освежить ее, что уходит ощущение неординарности. Сергей Посельский и Юлиана Сополёва доказали, что классика может быть настоящей и животрепещущей само по себе, без котурнов и намеков на всем известные события, если прочитать ее внимательно, воссоздать ее честно и правильно, как написано было автором, без прикрас и излишеств вроде внушительных декораций и псевдоисторических костюмов.

Вот тот же лейтмотив, например, идущих под сурдинку часов. Узнав о том, что французы приблизившись к Лысым Горам, предлагают его обитателям понадеяться на их милость, княжна Марья в сильном возбуждении мечется от стены к стене, повторяя, что она дочь русского генерала и ей не пристало просить милости у врага ее отечества, ее близких. Когда она узнает, что брат ранен и доживает последние дни в Ярославле, она несколько раз, тоже в сильном возбуждении, против часовой стрелки (заметим это, как деталь!) проходит несколько кругов по сцене, настраиваясь не рискованную и трудную по всем обстоятельствам, с опасностью для жизни к умирающему князю Андрею. Здесь ее решимость, второй раз подтвержденная и деятельная, приобретает чуть иной оттенок, чем до того. И такие сопоставления перемен в ее состоянии, в ее поступках и мыслях, по-настоящему двигают спектакль. Но они, подобные подробности, связаны не только с тем, как показана в «Княжне Марье» заглавная героиня. Также уникально в заданной лаконичности представлены практически все герои названного тут спектакля.

(Думаю, к слову, что с заведомой долей юмора и некоторой игры в программке спектакля «Княжна Марья» помещена фотография Льва Толстого и даны сведения справочного рода о нем самом и романе «Война и мир». Вероятно, что есть молодые или взрослые люди, которые не помнят, что он автор этого романа или вообще не читали его. Хотя хочется надеяться, что на «Княжну Марью» все же ходят те, кто о Толстом и его романе имеет некоторые сведения. Но и в том случае, если и нет, то вряд ли останется равнодушным, посмотрев два с половиной часа за тем, как люди жили, любили, волновались, переживали, справлялись с трудностями, прощались с близкими, выдерживали выпавшие им испытания и, так сказать, вызовы.)

Если после отступления в духе русской классики вернуться к спектаклю «Княжна Марья», то важно отметить еще и то, что при всем как бы заведомом премьерстве заглавной героини, оно здесь номинально, не чувствуется, не педалируется. Есть ансамбль, есть артисты второго плана, есть артисты, играющие небольшие роли, порой в несколько реплик. Но все заметны, все на равных, каждому дано раскрыть особенность представляемого персонажа, не нарушая единства действия. И образ тикающих постоянно часов, с которого затактом, так сказать, входит зритель в эту удивительную постановку, здесь очень выразительно передает взаимосвязанность всех участников постановки в едином темпо-ритме.

Снова хочется указать на достоинства инсценировки и режиссуру Сергея Посельского. Из текста романа «Война и мир» выбрано то, что характеризует каждого героя спектакля в данный момент. И вместе с тем, имеет предисловие. Вот Пьер Безухов говорит о том, что пережил в Москве, попав в плен к французам, но в его интонациях заметна бравурность и легкомыслие начала романа. Вот мадмуазель Бурьен подает старому князю утренний стакан с водой, потом отвечает напору Анатоля Курагина, потом становится фавориткой старого князя и приносит в дом письмо французского генерала. И эти маленькие эпизоды, разнесенные в романе Толстого во времени, вдруг, возникшие в спектакле с небольшим перерывом, передают индивидуальность той, что была в доме на правах компаньонки княжны Марьи. Или Анатоль Курагин, ловелас и брутальный мужчина, не упускающий случая поволочиться за мадемуазель Бурьен, приехав свататься к княжне Марье. Или его отец, который три раза повторяет одну и ту же фразу, о том, что несколько лишних верст для него не крюк, зная, что все понимают, что он приехал устроить судьбу своего непутегого сына.

Несомненно, примечателен Андрей Болконский, скороговоркой говорящий, что не слишком счастлив в семейной жизни (в романе это сказано Пьеру Безухову, в спектакле – княжне Марье, но важнее тут суть того, что говорится, а не буквализм передачи классического текста). Он же, спорящий с отцом о Бонапарте, он же, убаюкивающий маленького сына, и ближе к концу спектакля, совсем другой, переживший боль и страх и перед уходом из жизни размышляющий о любви. Интересна и Полина Некрасова в роли маленькой княгини. Ее героиня наивна, непосредственна, простодушна, в ней есть особая пластика (особенно в ее проходе после сцены родов, когда она показывает маленькую героиню уходящей в небытие.)

Несомненен и точен Олег Кузнецов в роли старого князя Болконского. Он ершист, переживая свою отставку, он деятелен, когда ему поручили заниматься ополчением, ему ясно, что дочь надо выдавать замуж, но эгоизм или какая-то своя любовь мешают ему пойти на такой шаг, в чем-то это и большой ребенок, и жесткий, резкий человек, не лишенный чуткости (чего стоят его волнения и вопросы в сцены родов у маленькой княгини).

Не оставляют равнодушными зрителей и Дмитрий Варшавский в роли Николая Ростова, человека резкого, прямого и грубоватого, который полюбил княжну Марью и которого полюбила княжна Марья, как никого другого. И его друг, Ильин (Александр Ткачев), такой гусар с гитарой, в чем-то аналог героя и кумира начала девятнадцатого века Дениса Давыдова. (И тут снова хочется обратить внимание на деталь – военные молодые люди здесь не в шинелях, а в джинсах, как и остальные герои «Княжны Марьи, а Николай Ростов еще и в вязаном свитере, который потом будет знаком семейной жизни его с княжной Марьей. Эти смелые, напористые и не раздумывающие долги служаки, с гитарой, с дворовой почти поспешностью в решении любой проблемы чем-то единственным и определенным напоминают физиков, героев стихов и фильмов советских шестидесятых-семидесятых годов прошлого века. Именно тех лет, когда Сергей Бондарчук снял кинофильм «Война и мир». Бесполезно и странно было бы сравнивать тот великолепный в своем роде фильм и нынешний спектакль по страницам романа Толстого. Но упомянут фильм здесь для того, чтобы показать, что, как тогда воспринимался физиками и лириками фильм Бондарчука по Толстому, так сейчас мы воспринимаем Толстого. И самих этих физиков и лириков, что также заявлено органично и внешне непритязательно, как бы безыскусно в спектакле Сергея Посельского в том его удавшемся варианте, что теперь идет в столичном Театре на Малой Бронной. И поддержано Верой Никольской, художником по костюмам, которая одела всех персонажей спектакля в то, что носили, наверное, еще пару десятилетий назад, в конце двадцатого века в независимой России и где-то, несомненно, в подобную одежду одеты до сих пор. Образы персонажей «Княжны Марьи», в том числе, и визуально приближенные к восприятию сегодняшнего зрителя, включаются в тот сценический ряд, который определяет эстетику данного спектакля, его оригинальность и нетривиальность. Как и лаконичные декорации Виктора Шилькрота и работа со светом Евгения Виноградова.)

Особо стоит сказать об Олеге Полянцеве в роли Тихона, слуги старого князя. Это он вместе Артемом Губиным в роли старосты имения выходит после третьего звонка на сцену, чтобы попросить зрителей отключить звук в телефонах. И он, подобно хору в одном лице, но не в греческой трагедии, а в спектакле двадцать первого века, кратко комментирует происходящее на сцене, как и княжна Марья находят почти постоянно на сцене. И его присутствие, оправдано и содержательно, и сценически, что можно сказать практически по поводу каждого участника спектакля «Княжна Марья».

Даже небольшие роли, вроде акушерки Марьи Богдановны (в тот вечер – Лина Веселкина), с ее уверенностью в благополучном исходе дела, или старосты Дрона (студент Артем Губин) запоминаются, поскольку в них переданы истинные чувства и намерения.

Несколько неудачной все же кажется роль Наташи Ростовой у Дарьи Бондаренко, чей телевизионный опыт участия в ситкомам несколько упростил образ той, в которую был влюблен и Пьер Безухов, и Андрей Болконский.

Тем не менее, подводя итог размышлениям о спектакле «Княжна Марья», необходимо сказать, что он из того редкого и немногочисленного перечня постановок, которые можно пересматривать, как перечитывать хорошие и умные книги, не один раз. Можно наизусть, с первого раза запомнить надолго каждую его мизансцену, поскольку она практически впечатывается в сознание, остается в памяти, как кадр документального кино, но потом с удовольствием смотреть однажды виденное еще и еще раз, радуясь профессионализму всех, кто готовил этот спектакль, тому, что первоначально ученическая, прикладная по сути своей работа стала живым, интересным и сильным спектаклем, который поражает в целом и в деталях, став, на мой взгляд, событием театральной жизни российской столицы сезона 2016 – 2017 года. Вне зависимости от того, будет или нет он через год отмечен «Золотой маской», или через несколько месяцев – «Хрустальной Турандот».

Эта «Княжна Марья» дает возможность понять, как надо читать, ставить и играть классику. Она же учит и адекватно воспринимать классику на театральной сцене, впитывая находки режиссуры и игры актеров, сидя в зрительном зале.

Единственное, что между прочим и по поводу хотелось бы отметить, что масштаб Малой сцены уже в чем-то сковывает актеров, выходы их в фойе чуть мешают полному проникновению в сценическое действие. И что «Княжна Марья» определенно уже доказала необходимость чуть другого по сути формата, достойного того, чем стало в Театре на Малой Бронной почтительное прочтение классического романа Льва Толстого.

Илья Абель

Фото Алексея Васильева