Илья Рудштейн | «Утлая лодчонка» (детектив)

Биография моя довольна проста. Родился в Москве. Далее — школа. Далее — срочная служба в Армии, ракетных оперативно-тактических войсках. Далее — учеба в Экономической академии им. Плеханова. Далее — работа в отраслевом научно-исследовательском институте. Далее — работа на Дальнем Востоке в Приамурье. Далее — Судьба распорядилась наложить на меня домашний арест по медицинским причинам. Женат, двое детей.

С уважением к Америке, 
Илья Рудштейн.

СИНОПСИС к рассказу с детективной канвой «УТЛАЯ ЛОДЧОНКА»

Рассказ начинается со вскрытия главным героем игрального автомата аттракционного зала. Конечно, действие это противоправное и преступное, однако главный герой, как ни странно, человек совсем не криминальный. Его жизнеописание начинается со студенчества и простирается с десяток лет. Присутствуют ещё два криминальных фрагмента. Один связан с привлечением к изымательской акции друга детства — полуфантастического персонажа с гениальными идеями на стыке областей нейрофизиологии и компьютерной техники, другой — связан с непосредственным участием в нелегальном переходе тайного олигарха государственной границы страны. Однако, при всем при этом, герой тяготеет к творчеству и философии. Противовесом авантюрности натуры героя становится подруга героя, в которой обнаруживаются не предполагаемые ранее такие качества, как верность, самоотверженность и беззаветное чувство. Заканчивает главный герой вполне благопристойно, выбирая путь вольного мастера и свободного художника. И тем легче было решиться на подобное, поскольку у героя образовался материальный ресурс для обеспеченного существования в благополучном месте. И тем не менее, справедливости ради, стоит признаться, что герой не без помощи извне зарываться не стал, так же, как и направлять свои стопы по тернистому антисоциальному пути. Пожалуй, в этом и состоит хэппи энд истории. Зачастую человек склонен точку равновесия проскакивать, не довольствуясь тем, что имеет. На этот раз герою несказанно повезло. Мораль проста: Не так просто сверчку знать свой шесток.

АННОТАЦИЯ к рассказу с детективной канвой «Утлая лодчонка»

Главного героя рассказа с детективной канвой «Утлая лодчонка» Власа Заречного интересуют прежде всего две вещи: деньги и смысл жизни. Будучи от природы явно неглупым и внешне привлекательным, он не остаётся без женского внимания. Дух стяжательства не довлеет над ним в силу некоторой философичности ума и творческих качеств (в детстве посещал изостудию), однако он отчаянно не желает быть бедным, допуская сомнительные способы обогащения и даже отчасти их используя. Однако, по мере развития сюжета, главный герой эволюционирует и рельеф его личности постепенно меняется. Этому способствует во многом оказавшее неизгладимое впечатление смерть матери, знакомство со старым и мудрым человеком необычной судьбы, гибель товарища, а также соединение с подругой жизни. Не так просто понять, что подлинную свободу даёт лояльное дело. Однако элемент везения позволяет получить главному герою от жизни самое необходимое. Моральный ограничитель в лице близких людей приумеряет искусительные амбиции главного героя. Остановиться в нужной точке — настоящая удача.

Илья Захарович Рудштейн «Утлая лодчонка» (детектив)

Глава Первая
РИСКОВАННОЕ ДЕЛЬЦЕ

Напряжение росло. В руках ощущалась постыдная дрожь — нужно было собраться. «Ничего, прорвёмся, — попытался себя успокоить Влас, — Многие творят дела и похлеще — и ничего — не мандражируют так, и не комплексуют». Власу как будто опять послышались шаги. Ему захотелось бежать отсюда подальше — в какое-нибудь безопасное место.

Ещё днём он обратил внимание на игральный автомат с явно дефектной боковой крышкой как раз в тот момент, когда автомат был открыт для снятия кассы. Было видно, что изнутри боковая крышка была закреплена скобой с одним только болтом, что давало возможность провернуть скобу, как вертушку, а потом снять крышку и, уже засунув руку вовнутрь, открыть основную дверцу. В чёрном металлическом ящике обязательно должны были быть какие-то деньги — эксплуатируются автоматы лихо.

Дело усугублялось тем, что надо было всё же как-то оттопырить крышку ножом, просунуть в щель лезвие и вслепую пошерудить немного. «Скотство! — Влас досадно сплюнул. — Кажется, порезался!».

Во рту ощущалась неприятная горечь. Влас взглянул на порез: красная полоска на кисти кровоточить не стала, и это его немного успокоило.

Опять послышались какие-то странные звуки. Влас осторожно усилил нажим — курочить корпус не хотелось — не отбрехаться потом, если что.

Неотступно возвращалась мысль бросить это канительное дело, но воспоминание прошлой недели, как у пьяных в доску механиков по автоматам из туго набитых карманов с металлическим звоном дождём высыпалась мелочь, прибавляло Власу злости и упорства. Деньги действительно Власу были нужны. Все шло наперекосяк. Тех малых денег, что были присланы матерью из Ясногорска, хватило ровным счётом на десять дней. Стипендию в этом месяце не дали — хорошо, что вообще из института не выгнали. И ладно бы сессию завалил, а то из-за чепухового инцидента с преподавателем — послал куда-подальше. Так ведь сам напросился, скотина. А здесь ещё развод. Как угораздило вообще вступить в этот бесперспективный брак — мозги точно ослабли. Влас вздохнул. Тем временем, крышка как бы начала поддаваться и немного сместилась. Уже не боясь ободраться о края обшивки, Влас стал действовать посмелее. И вот — крышка на полу. Через минуту Влас уже, как копилку, смог встряхнуть изъятую опломбированную металлическую коробку — есть улов! Хотя и так было ясно — тяжёленькая. Высыпав ценную россыпь, Влас поставил коробку на место и аккуратно, как бантик, поправил на ней камуфляжную пломбу: кому охота — пусть любуется.

Конечно, как потом выяснилось после подсчёта, денег могло оказаться и побольше, но здесь чего на судьбу сетовать: «дойка» — процедура постоянная, и кое-что эти сволочи уже успели выцедить.

Влас всё вернул в исходное положение. В том числе, установил боковую крышку на место с помощью нашедшейся верёвки, которую он зацепил за скобу и тянул, придерживая крышку, через оставленную щель. Потом удовлетворённо хмыкнул — полный ажур!

Начинало светать — надо было выбираться из помещения аттракционного зала через черновую лазейку для ремонтников, о которой Влас накануне совершенно случайно узнал от одного выпивохи — работника парка, в прошлом спортивного тренера по плаванию, по прозвищу «Честный». Такое прозвище тот получил от своих приятелей за то, что в разговоре с собеседником почти каждое своё высказывание сопровождал фразой: «Ты пойми меня правильно — я тебе честно говорю». Честный умудрился как-то спьяну нагнать страху на безобидного первокурсника Андрея, решившего подработать ночными дежурствами в парке, застращав парня немыслимыми криминальными историями. По всему выходило, что обречённому на заклание Андрею, попавшему со слов Честного в жуткую передрягу, не суждено было живым из парка выбраться никогда, но Честный непременно всем бандитам отомстит и поквитается с ними сполна.

Оказавшись на свежем воздухе, Влас поёжился от утренней осенней прохлады и, поправив перекинутый через плечо ремень дорожной сумки, быстро зашагал по аллее парка к выходу.

Глава Вторая
ПРОТОКОЛ

Влас уже нырнул в метро, когда сзади услышал слова, как будто обращённые к нему. Влас обернулся. Перед ним стояла грозная фигура блюстителя порядка. Фигура представилась и произнесла: «Можно попросить ваши документы?» Влас оцепенел — слова прозвучали зловеще, как приговор. «У вас документы с собой?» — был задан вопрос повторно. Влас достал паспорт и протянул милиционеру. Милиционер сверялся с написанным: «Заречный Влас Прохорович?» — «Так…» — «Прописка… — понятно. Учитесь, работаете?» — «Студент», — буркнул Влас. Тут Влас заметил, что лицо милиционера приобрело притворно доброжелательное выражение.

— Влас Прохорович, вы не очень торопитесь?

— На лекции, — соврал Влас.

— Здесь такое дело — понятые нужны. Мы вас надолго не задержим. Девушка одна уже согласилась — тоже студентка.

Они приблизились к какой-то двери в углу холла и сразу оказались в маленькой тесной служебке. За столом второй милиционер, уже порядком взопревший, что-то старательно писал. Влас сразу увидел девушку, нетерпеливо посматривавшую на часы, понятно — студентку, а также женщину средних лет — очень рассерженную, и какого-то блёклого, расслабленного мужика ханыжного типа.

На столе лежали смятые бумажки и всякая ерунда – ничего ценного. Выяснилось, что затрапезного мужичонку захомутали в аптеке, находящейся рядом с метро, при попытке приобрести по поддельным рецептам противокашлевое средство «Кодтерпин». В состав препарата входил кодеин в малых количествах — вещество, как известно, наркотического действия, и хмырь, ясный перец, намеревался наглотаться «колёс» — за что ему, неоднократно попадавшемуся на одном и том же, грозила, по всей вероятности, судебная кара.

В какой-то другой момент Влас, возможно, и пожалел бы несчастного, но сейчас, подписав, не глядя, протокол, поспешил как можно быстрее покинуть милицейский форпост.

И хотя поначалу Влас в институт не собирался, он решил всё-таки появиться там на второй паре.

По дороге Власа одолевали философские мысли по поводу совпадений, случающихся в жизни. Действительно, почему именно сегодня, а не в какой-либо другой день, ему пришлось общаться с милицией? Вызывали удивление и два происшествия, последовавшие буквально одно за другим месяц назад. Сначала Влас забыл в телефонной будке пакет со стипендией, а через два дня в другой телефонной будке нашёл кем-то оставленный кошелёк, с половиной от утраченной им суммы. Судьба как бы решила утешить Власа и частично компенсировать убытки. Никогда ничего подобного раньше в жизни Власа не случалась. Ну, прямо мистика какая-то.

Влас вдруг почувствовал усталость и несмотря на то, что оставалось проехать всего лишь одну остановку, плюхнулся на освободившееся рядом сиденье.

Глава Третья
ПРИСТАНИЩЕ

Уже достаточно стемнело, когда Влас дозвонился до своей знакомой и, с загодя приобретённой бутылкой портвейна, двинулся в её направлении. Знакомая была женщиной разведённой, совсем не эффектной, проживавшей совместно с сыном, на тот момент находившимся у бабушки.

Власу почему-то вспомнился французский фильм с Аленом Делоном в главной роли, где герой, между делом, заскочил к своей невзрачной, но благодарной любовнице, чтобы наутро, чмокнув женщину в щёчку, куда-то умчаться и неизвестно когда ещё появиться вновь.

Данная ситуация отличалась от киношной, но поскольку отдалённая аналогия просматривалась, Влас сделал нехитрое умозаключение, что с разными женщинами мужики ведут себя по-разному и предстают в разных ипостасях.

Поездка длинным трамвайным маршрутом, в полупустом, тускло освещённом вагоне, при скрытых в вечернем свете недостатках, давала некоторое ощущение уюта и располагала к задумчивости. Каплей яда просочилась мысль о том, что не далее как вчера Влас мог нарваться на большие неприятности, а при неблагоприятном стечении обстоятельств даже загреметь под фанфары. Но он сразу отогнал эту паскудную мысль.

У знакомой за стеклом серванта оказалась точно такая же бутылка портвейна, как и купленная Власом, так что нормальное настроение того вечера Власу удалось поддержать.

Глава Четвёртая
ВСЕ ДОРОГИ ВЕДУТ К ХРАМУ

Старая замечательная шутка по поводу финансовой пропасти, как самой глубокой, рождена игривым, а совсем не отчаявшимся человеком. Безнадёжно бедный хорохориться не станет.

Задумавшись однажды глобально, Влас счёл себя довольно чутким социально-психологическим индикатором, по причине своей типичности и обыкновенности, в пределах присущих человеческой природе маленьких слабостей.

В моральном смысле Влас старался придерживаться принципа: имеет значение не насколько человек правильный, а насколько он не подлый.

Влас не был напрочь лишён честолюбия и фантазии — себе цену знал, — но в характере спеси не имел, а потому, как ему казалось, всегда мог найти общий язык с нормальными людьми и понять их.

К разным активистам Влас относился скептически, зная, что за ними, в большинстве своём, стоят какие-нибудь мерзкие рожи.

Со временем у Власа выработался свой правовой кодекс, как он считал — «без фальши и загибонов».

Вечно не решённая материальная проблема толкала Власа на поиски источников дохода, однако положительных примеров достойного воздаяния за честный труд не было. Безусловно, такие примеры всё-таки были, но они, к сожалению, не превалировали над остальными.

Это не могло не рождать социального протеста, хотя Влас считал себя достаточно асоциальным человеком и в коллективное счастье не верил, по крайне мере — на территории, на которой всю жизнь проживал — без малого двадцать два года.

В принципе, ему удавалось, учась на дневном, и чаще всего получая стипендию, где-то обязательно подрабатывать. А иначе как? Но денег катастрофически не хватало, даже если не случалось никакого форс-мажора.

Поэтому Влас охотно уцепился за предложение поработать на Московскую Патриархию. Он уже однажды работал на церковном складе грузчиком, хотя и недолго. Бригада там была разношёрстная и достаточно колоритная.

В её составе был старик, уже мало на что годный, которого держали в порядке благодеяния; бывший штангист-студент, за что-то отчисленный из университета; парень с фотогеничной внешностью, намеревавшийся в дальнейшем устроиться в иконописную мастерскую; мужик без определённого места жительства, вся жизнь которого, казалось, прошла во дворе за домино и дешёвым портвейном; дефективный парнишка — зачуханный, с неправильной речью, но, как оказалось, добрый и не без своеобразного чувства юмора; мужичок с деревенской хитрецой, корыстно мечтавший стать священником, но так в семинарию и не принятый (кстати, обладавший кулинарными способностями); ещё пара мужиков, у которых жёны работали в этой же системе — в канцелярии.

Столь необычный и как бы дружный коллектив не был деклассирован, а стал частью общества, благодаря тому, что церковь имела социальный статус. Люди пригретые церковью, были довольны, что при деле; и хотя воцерковляться не собирались, материться всё же старались потише.

Работа шла практически без перерывов, даже послеобеденного не было. Зато всегда на обед была водка, овощи с рынка и ведро наваристых щей с большими кусками первоклассного мяса. И платили, надо сказать, нормально.

Влас как-то подошёл к Отцу Николаю и спросил: «Владыко, а как насчёт смысла жизни?» Священник ответил, что времени мало, сейчас будет служба, но разговор о смысле уже предполагает отсутствие хаоса — что очевидно, целесообразность, промысел, предначертание, программу. А если материя запрограммирована, невольно возникает вопрос — а кем она запрограммирована?..

Отец Николай также посоветовал почитать Владимира Соловьёва, а на вопрос — как он относится к рок-опере «Иисус Христос-сверхзвезда»? — ответил, что его не удовлетворяет примитивный английский текст, и вообще он не приемлет вульгарное отображение святых для человека образов: как если бы на балетной сцене пришлось созерцать танцующую на пуантах свою мать. Кругозор и современное мышление Отца Николая произвели на Власа впечатление. Продлись разговор дальше, скорее всего, речь зашла бы о любви к ближнему…

На этот раз вариант подработать, в отличие от предыдущего — на церковном складе, представился не летом, а в период учёбы, что было делом рискованным.

Лекции — пропускай сколько хочешь, с практическими занятиями — сложнее. Работать надо было целый день на реставрации монастырской гостиницы в качестве разнорабочего. Работа интенсивная и забивающая лёгкие всякой дрянью, но опять же — с нормальной оплатой. Контингент рабочих — тоже интересный: студенты, малооплачиваемые инженеры, типы, освободившиеся из мест заключения (потому как не требовалась трудовая книжка), и даже один милиционер. Неплохие, кстати, все мужики, ну, может быть, за исключением одного гнилого прапорщика, который был «мягко отторгнут» коллективом.

Выделялся один забавный типаж, по прозвищу «Ценный». У Ценного была присказка такая — «Это очень ценно» — отчего, понятно, его так и прозвали, и всякий раз, когда он усиливал доказательность своих слов этой фразой, он мимично, изгибая губы, изображал как будто что-то очень стоящее. Ценный, до этого отсидевший срок за то, что кого-то сбросил с лестницы, сам был сыном участкового милиционера. Но как ни странно, мужиком он был незлобивым и упорно, хоть был поправляем всякий раз, продолжал Власа называть Василием.

Пожалуй, только Влас был одновременно знаком по жизни с «Честным» и «Ценным» — людьми столь разного возраста и судьбы, но с такими созвучными прозвищами.

Глава Пятая
КРАЙ ВОСХОДЯЩЕГО СОЛНЦА

Процедура бракоразводного процесса оказалась на удивление простой, совсем не похожей на высосанные из пальца кинематографические сюжеты — с вмешательством глубоко переживающей за молодую семью общественности. После немногих традиционных вопросов народные заседатели тактично поинтересовались, есть ли возможность сохранить семью, и, получив отрицательный ответ, удовлетворили просьбу истца. Таким образом, стороны вернулись в первоначальное состояние, красиво именуемое на латыни «статус-кво анте».

Влас уяснил уже давно, что в житейских ситуациях — не худо иногда прислушаться к простому народному совету, типа «Жениться наспех — курам на смех», «Не спеши жениться, чтоб на себя не сердиться». И тот факт, что он эту страницу уже перевернул, вызывало чувство законного облегчения.

Теперь для Власа настало время озадачиться грядущим. Тем более — в воздухе витала какая-то неопределённость.

Что-то предвещало перемены. Нагло пробивались ростки чего-то неясного. Главной приметой стало появление в руках отдельных молодых людей денежных сумм, превышавших привычные размеры. И когда Влас, будучи в гостях у нового знакомого, увидел вот так запросто валявшиеся на столе две тугие пачки в банковской упаковке, то блеска в его глазах чуть прибавилось.

Новый знакомый, при всей своей хипповатости, рвал, что называется, подмётки на ходу: лихо вёл деловые переговоры по телефону, заключал договора на поставку дорогих компьютеров, и вообще напоминал сказочного оленя, высекавшего копытом золотые монеты.

Власу он предложил, с реальным для себя интересом, съездить в командировку в дальневосточный Благословенск. Задание включало определённый элемент риска, заключавшийся в том, что нужно было через всю Россию, в купе поезда, провезти и в результате доставить до места несколько дорогостоящих видео комплексов.

Влас согласился.

Для Власа было полностью откуплено двухместное купе и на четверть забито ценными коробками, с трудом протиснутыми в двери. Но через каких-нибудь пару часов пути у Власа начались неприятности. С разыгранным негодованием на Власа напустился, потрясая железнодорожными инструкциями, непонятно откуда нарисовавшийся начальник поезда со сворой помощников. Свора вскоре получила подкрепление в лице милиционера, вызванного с ближайшей станции. Оказалось, что на приобретённом по билету месте может находиться исключительно пассажир, но никак не коробки с видео комплексом. Не помогла здесь и багажная квитанция, удостоверявшая оплату багажа. Изъятый второй билет был пущен в продажу, и проводница, добрая душа, за полученную коробку хороших конфет, размещала по другим купе каждого, кому место продавалось по ходу следования поезда.

В Благословенске Власа с выгруженными коробками встретил представитель принимающей стороны, подъехавший на мотоцикле с коляской, составлявшем, как было заметно, предмет особой гордости и заботы хозяина. И как бы упреждая возможный вопрос, он сразу объяснил, что сейчас за грузом прибудет микроавтобус.

Благословенск Власу понравился, а встретивший его на вокзале мотоциклист оказался славным малым — сельским киномехаником, хозяйство которого, с благоволения руководителя местного агропрома, должно было пополниться видеоаппаратурой. Остальные «видаки» предполагалось развезти по другим сёлам.

Влас пробыл у киномеханика в гостях несколько дней, и даже успел подружиться с ним. По случаю, Влас оказался приглашённым на местную гулянку, где селяне, в перерывах застолья, залихватски повизгивая, усердно отплясывали в комнате и сенях. Конечно, на следующий день все дружно отпаивались рассолом.

Ставшему после бурной вечеринки практически своим, Власу предложили отправиться в тайгу на три дня. В тайге агрохозяйству были выделены деляны для лесозаготовок.

Одна деляна — с лесом на дрова, другая — со строительным лесом, шедшим на латание гниющих коровников. По бездорожью, в распутицу в тайгу машины не гоняли, а ждали, когда грунт схватят первые морозы.

И каждую позднюю осень по снежному насту отправлялись заготовители к сопкам, чтобы спилить леса, аккурат в объёме сгнившего за год. Власу объяснили, что если хотя бы разок торгануть лес тем же японцам, так те взамен, наверное, построили бы нам дюжину золотых коровников; да разве кто позволит!

Заготовителей руководители хозяйств в тайгу выпихивали обычно долгими уговорами и чуть ли не пинками. Материальной заинтересованности никто не чувствовал и потому не горел желанием переходить на «медвежий образ жизни». Конечно, не обходилось и без того, чтобы цену себе понабивать в период ответственной кампании: ну, так — самый момент.

Влас с тремя селянами ехал на деляну, когда укомплектованная бригада уже не первую неделю жила и работала в тайге. Так, что к приезду, по совпадению, оказалась протоплена банька, расположенная в метрах пятидесяти от барака. И после позднего ужина «старожилами» было предложено её посетить. Дойти до баньки попариться и вернуться в барак легче было в чем мать родила. Стесняться было некого: ночью, да в дремучем месте. Забавную картину являли собой голые мужики, чинно идущие по снегу под звёздным северным небом на фоне таёжных сопок.

Впечатлений и весёлой романтики хватало. Однако, ночью в бараке, на нарах, Влас никак не мог заснуть. У самого уха кто-то отчаянно копошился. Стены и нары были обтянуты плёнкой (как оказалось, от кротов), именно которые и производили весь этот шум. Более привычным ко всему местным мужикам такие мелочи не мешали безмятежно «давить ухо».

На следующий день Власу пришлось с напарником полазить по сопкам, высматривая и вымеряя очередной участок деляны под вырубку. Влас воспринял порученное задание ответственно и с немалой признательностью. Напарник, кстати — колоритный верзила — оказался сыном какого-то профессора из Казахстана, приехавшим на Дальний Восток, потом обженившимся и осевшим здесь.

В довершение всей этой «эпопеи», Влас, опять с тем же напарником собственноручно загрузил целый лесовоз брёвнами, скатывая их с помоста, чем возгордился изрядно. Всё это Власу оставило приятное воспоминание о тех днях.

Глава Шестая
АДРИАТИКА

Известное дело, ещё в недавнем прошлом, побывать человеку за кордоном, даже ближним, значило сделаться, в глазах большинства, немного особенным. Наряду с такими атрибутами успеха, как квартира-машина-дача, прозванными в народе «бермудским треугольником», поездка за границу автоматически выводила человека на более высокую орбиту социального положения. Помимо фирменных шмоток, привозились впечатления, которыми с коллегами и друзьями «посвящённые» делились в форме, напоминавшей политинформацию.

И когда Власу представилась возможность побывать в Югославии — всегда, в силу политической двойственности, приравниваемой советским официозом к капиталистическим странам (особенно в вопросе туристических поездок), то Влас этим загорелся. В Югославии уже было не совсем спокойно — немного постреливали, поэтому и конкуренция среди желающих не была такой отчаянной. В тот период югославам рассчитывать на западных туристов не приходилось — те рисковать не любили. А для дурных советских граждан, к которым Влас себя полностью причислял, звёздный час пробил. Упустить такой случай было невозможно. Главное, цены, по причине отсутствия полной безопасности, были невысокие.

Отдохнуть предстояло в Черногории, исторически связанной с Россией всякими узами — и религиозными, и национальными, и монаршими, и политическими. А главное, отношение — как к родным, и язык не совсем чужой — кое-что понять можно: «Небо — небо, солнце — сунце, добрый день — добр дан» — красота!

Уже находясь в курортном посёлке, Влас услышал от одной черногорки: «Вот смотрю я на вас — как мы всё-таки с вами похожи». Одно Власа немного утомляло в Черногории — это невероятная любовь населения к громкой музыке. Во всех увеселительных заведениях и местах отдыха гремела песенная музыка, главным образом национальная, на полную мощь, как во время циркового представления. Это, конечно, здорово било по ушам, а все остальное в Черногории Власу понравилось.

Соседствовали с Власом две россиянки — медички — дамы весёлые. Одна из них устраивала в море сверхдальние заплывы, за что постоянно была ругаема подругой, и в ответ оправдывалась: «Да не плаваю я, а дрейфую». Побережье Черногории, кажется, в 1949 году, было признано экспертами чуть ли не самым красивым на всём Средиземноморье. Не тонкоствольные, а крепкие, бутылочной формы пальмы, в один из грозовых дней, при сильном ветре, так мотали своими мощными ветвями-опахалами, что становилось страшно за них — как бы не унесло. Горы, подходящие близко к морю, к вечеру растворялись во мгле и, казалось, что проходящие по горному серпантину туристические автобусы, высвеченные по контуру габаритными огнями, плывут прямо по небу.

Между тем, наряду с природой, люди также заслуживали внимания. Черногорцы, подтрунивавшие над собой по поводу свойственной им фантастической лени, нашедшей отражение в анекдотах, на самом деле не производили впечатления ленивых. Среди повстречавшихся людей особо интересным для Власа оказался управляющий небольшой частной гостиницей, прямо под окнами которой плескался залив, с мирно покачивающимися лодками, и видом на остров святого Николая. Личность управляющего оказалась чрезвычайно загадочной. Ну, во-первых, он в совершенстве владел русским и говорил без малейшего акцента, что объяснял, впрочем, тем, что жена была из Белоруссии. Во-вторых, он, по наблюдению не только Власа, обладал поистине телепатическими способностями, или по крайне мере каким-то феноменальным слухом, позволявшим ему услышать на почтительном расстоянии любую фразу разговаривающих между собой людей, причём при значительном общем шумовом фоне и гомоне.

Феномен — да и только!

Глава седьмая
СТРАННЫЙ РАЗГОВОР

Многие выдающиеся личности, в разное время, удостаивали своим посещением с целью отдыха чудные уголки Адриатики, среди которых выделяется Остров Святого Стефана — островной замок у самого берега, с проложенной к нему дорогой, по сути лишившей его статуса острова.

Рельеф местности со скалами и бухтами, огороженные территории элитных отелей, искусно вписанные в ландшафт, не позволяли мешать известным персонам вкушать безмятежность, приличествующую их общественному положению. И все это — чуть ли не в самом центре суетной Европы.

Что же касается райских кущ для людей попроще, то и здесь просматривались свои ниши. Неистребимые романтики, предпочитавшие дикий отдых в условиях постоянно уменьшающегося количества неосвоенных мест на Земле, могли оторвать себе маленькую толику земных красот и благ за счёт снижения требований к комфорту.

Влас уже на второй день пребывания обзавёлся подружкой-киевлянкой из соседнего пансионата, с кем и намеревался уединиться в одной из живописных бухточек в трёх километрах от курортного посёлка. С холщовыми сумками, экипированные по-пляжному, с благоразумно приобретённым цветастым зонтом, улыбаясь отливающему солнцем морю, они двинулись в выбранном направлении, с надеждой на приятное времяпрепровождение.

Через некоторое время Влас, оценив диспозицию, выбрал удачное во всех отношениях место стоянки. Шест зонта был загнан в песок вполне надёжно, расстелено покрывало, все причиндалы аккуратно сложены. И Влас, приглашая подружку не медлить с купанием, с разбегу первым вошёл в воду. Продемонстрировав свой кроль, Влас элегантно за руку ввёл подружку в море, чтобы затем коварно, под визг, протесты, и артистическую имитацию ужаса подхватить её и довольно бесцеремонно бросить в воду. Начались обычные весёлые игры в воде с возгласами и кучей брызг.

Этот день прошёл замечательно для обоих. Незаметно сгустились сумерки, а к моменту, когда Влас нежно прощался со своей подружкой у пансионата, вовсю сияли неправдоподобно яркие звёзды. Влас возвращался в гостиницу через парк с буйной растительностью и густыми дурманящими запахами. Несклонному к стихосложению Власу, тем не менее, вспомнилась есенинская строфа: «Золото холодное луны, запах олеандра и левкоя».

Лирические чувства, вдруг нахлынувшие на Власа, были удивительны для него самого. Влас свернул на неосвещённую дорожку, как ему показалось, более короткую до выхода из парка, но различив контуры скамейки, почему-то решил присесть. «Ладно, отдохну немного от впечатлений дня», — подумал Влас. Но в тот момент, когда он собирался тронуться дальше, он услышал негромкие, но отчётливые голоса. За шикарным кустом очевидно находилась ещё одна скамейка, на которую, проходя мимо, присели собеседники. Судя по голосам, это были мужчины средних лет, говорившие (и Влас не мог не улыбнуться этому обстоятельству) по-русски. В следующие минуты Влас невольно подслушал странный диалог, повергший его в некоторое смущение. Сначала разговор производил впечатление отвлечённой болтовни, но вскоре Влас понял, что это не совсем так. Короткую беседу субъектов А и Б Влас потом по памяти воспроизвёл примерно следующим образом.

А) — За варварами — будущее.

Б) — Что, прогресс отрицаешь?

А) — На малом отрезке — может и не отрицаю, но на бесконечной прямой его нет, да и самой бесконечной прямой нет.

Б) — А я в затуманивание мозгов не верю. Т.е., туману как раз хватает. Сами философы мне подозрительны.

А) — Напрасно. Я человек земной и философия у меня земная. Могу свою мировоззренческую позицию прояснить на криминальных примерах. Что делает высокоразвитый преступник? – вскрывает сложные замки. Что делает громила? – воздействует физически, когда жертва без панциря. Главное найти брешь. Примитив не будет голову ломать — дождётся, когда, по человеческой надобности, жертва вылезет из-под панциря — и всё. Способ лёгкий и безотказный. Интеллектуалы-игроки — в детективах. А если они есть, то всё равно становятся добычей каннибалов, как тот французский профессор математики, которого съел африканский монарх-людоед.

Б) — Неубедительно. Все мы пожираемы, если не чудовищами, то бактериями.

А) — Для меня разница есть.

Б) — Дело вкуса. Я так понимаю, за философией кроется какой-нибудь универсальный метод?

А) — Кроется. Могу посвятить.

Б) — Ну что ж, процесс инициации объявляю открытым.

А) — Буду немногословен. Поскольку я к вышеупомянутым громилам не отношусь и хитростью тоже жертву из норки не выманиваю, остаётся либо обман, гипноз-охмурёж (это безнравственно и потому претит), либо дистанционное воздействие.

Б) — Высоконравственное телепатическое удушение?

А) — Из трёх твоих слов два вычеркни — телепатию оставь.

На этих фразах собеседники снялись со своего места, голоса их растаяли, оставив у Власа осадок недоумения. Само слово «телепатия» для Власа не было новым: ему как-то пришлось, правда не до конца, ознакомиться с книгой Васильева «Внушение на Расстоянии», в которой довольно подробно обо всём этом рассказывалось. Но в разговоре присутствовала сомнительная подоплёка, и не обратить на это внимания было нельзя.

Дальнейшие происшедшие события заставили Власа вспомнить о подслушанном разговоре той тёплой балканской ночи.

Глава восьмая
НЕСВОЙСТВЕННОЕ ПОВЕДЕНИЕ

Москву потряс невиданный скандал. Председатель Правления одного из крупнейших банков столицы спятил. Вот так — в одночасье, без каких-либо видимых примет и предпосылок, на фоне очевидного для всех исключительного финансового, социального и семейного благополучия, а главное, безукоризненного здоровья — тронулся умом.

Но самым неприятным было то, что банкир умопомрачился и подвинулся рассудком с большим ущербом для банка и его вкладчиков. Значительные активы низверглись в тартарары и сгинули незнамо как. И если бы не то обстоятельство, что банкир сам никуда не сбежал и не испарился, можно было бы с достаточным на то основанием подозревать с его стороны злой умысел и прямую причастность к разорению и банкротству своей родной корпорации. Избежать ажиотажа и паники, несмотря на все усилия московских властей, не удалось. Утечка информации произошла моментально, и толпы страждущих стали осаждать здание банка в надежде изъять хоть какую-то часть своих сбережений. В новостных телевыпусках вызывали сочувствие убитые горем лица одних и озлобленные физиономии других, в зависимости от индивидуальных масштабов катастрофы.

Коллеги взволнованно обсуждали, как на экстренном заседании Правления, так и в кулуарах, не поддающиеся никакому объяснению шаги и указания своего шефа накануне происшедшей беды. По причине большого социального резонанса и возможных конфликтов была создана специальная комиссия по расследованию, в состав которой вошли представители федеральных и городских властей, компетентных органов, а также ведущий специалист в области психиатрической экспертизы. Из разных случайных источников поступали лишь скупые и отрывочные сведения о крайне тяжёлом состоянии, в котором банкир был доставлен в клинику, что не могло не вызывать искреннего сострадания у его друзей и близких.

Москва по поводу этого события продолжала бурлить, подогреваемая домыслами и чепухой, сливаемой в массы с телеэкранов и газетных полос.

Не являясь исключением, Влас, как и многие, оказался в курсе самого факта, хотя и не ясного до конца, и, возможно, не придал бы этому особого значения, если бы не то обстоятельство, что Влас с фигурантом дела был знаком лично. Хотя банкир был старше Власа на десять лет и никаких приятельских отношений между ними не было, однако, в недалёком прошлом, пришлось им проживать в одном корпусе целый месяц на турбазе «Спутник» и общаться каждодневно.

С некоторых пор Влас стал обращать большее внимание на совпадения, вызывающие подозрения в их неслучайности. Особенно, что касается вопросов личного характера. Совпадений ищут ревнивые мужья и жены, учёные-исследователи, следователи прокуратуры, совпадений ищут провидцы-прорицатели — в виде знаков судьбы. Чтобы оказаться во всеоружии перед неизвестностью и превратностями, нужны приметы и совпадения. И в этом случае многое может открыться, а кому охота пребывать в слепоте? Безусловно — никому!

Вспоминая банкира в бытность, когда тот ещё не был обласкан судьбой, и сопоставляя его образ с событиями прошедших дней, Власа не покидало какое-то странное ощущение чего-то неестественного. Влас не был к банкиру расположен, однако, если верить тому, что писалось о нем и говорилось, банкир совершил несколько поступков, ему абсолютно не свойственных. И логично было бы объяснить это как раз сумасшествием (что и было сделано), да только не похож был банкир на человека, которого вообще можно было чем-то пронять, тем более вывести из состояния душевного равновесия. И, пожалуй, впервые со времени, прошедшего после отдыха в Черногории, Власу вспомнился тот случайно подслушанный разговор неизвестных в чудно благоухающем парке, под южным ночным небом с неправдоподобно яркими звёздами.

В сознании Власа совершенно непостижимым образом два независимых события соединились незримой электрической дугой и вполне явственно прозвучали слова с сохранённой живой интонацией: «телепатическое удушение»… Как-то в юности, читая затрёпанную брошюрку про индийских йогов, в главе, посвящённой правильному дыханию и упражнениям по его освоению, Влас отметил для себя и запомнил, как ему показалось, ёмкую по смыслу фразу: «в результате — сознание само охватит идею дыхания …». То есть, когда происходит накопление элементов знаний, сознание сводит их воедино, и приходит озарение как бы само собой.

В последнее время в Ясногорск к матери Влас ездил не часто, однако и он был в курсе разыгравшейся там недавней драмы по типу московской, правда, в уездном масштабе. Последствия для потерпевших района были ощутимы, хотя и не столь плачевны, как для Москвы, что и позволило избежать широкой огласки. В центре этого скандала оказался добропорядочный служащий Сбербанка с многолетним стажем и блестящей репутацией. И что характерно — коллегами, очевидцами и свидетелями также отмечалось совершенно не свойственное поведение человека, неожиданно поставившего под удар всё своё благополучие и авторитет.

Глава девятая
СВИДАНИЕ

После своего развода Влас не раз поблагодарил судьбу за то, что не успел совершить квартирный обмен и съехаться со своей бывшей женой. А то бы к настоящему моменту, к числу имевшихся проблем, добавилась ещё одна — размен.

У Власа в Москве была комната в коммунальной квартире, доставшаяся от родного дядьки, у которого он проживал с восьмого класса, и вот в эту комнату Влас на амурное свидание пригласил случайно встретившуюся в метро бывшую одноклассницу, к которой в школе был весьма благорасположен. Влас, по такому случаю, на стол выложил батон сервелата, законсервированные разносольчики из неприкосновенного запаса, которыми снабдила его матушка в последний визит в Ясногорск, ну и бутылку водки. Гостья обогатила застолье Пражским тортом и бутылкой сухого вина.

Бывшей однокласснице, как выяснилось, успевшей побывать замужем и развестись, определённо требовалась отдушина и сердечный бальзам, так что никаких проблем и затруднений в общении у Власа с другой половиной не возникло. Психологические перегородки были сметены быстро и контакт налажен полный. Наконец, общение вступило в фазу душевных излияний и откровений.

Подруга Власа корила себя за неправильное поведение в жизни, за то, что была порядочной стервой, и далее последовала исповедальная подробность, порядком смутившая Власа. Влас не чувствовал себя неискушённым мальчиком, однако впервые от женщины услышал, что в супружестве жена отдавалась мужу за деньги, как в обычном борделе. Даже, если предположить, что «хранительница домашнего очага» выходила на панель в собственной квартире изредка, и то было от чего поморщиться. Но Влас скорее испытал при этом жалостливое чувство, нежели осудительное. Единственно, что заставило его встрепенуться, не веря собственным ушам, так это упоминание подругой своего бывшего любовника, безбедного человека, проживавшего постоянно в Ясногорске. В этот момент Влас был готов поверить в любую мистику, потому как упомянутый любовник работал в банке, ставшем эпицентром невероятных событий, связанных с хищением крупной суммы денег.

Однажды ясногорский финансист даже показал даме сердца свой особнячок в зеленой зоне Подмосковья, куда отвёз на собственном БМВ. Следует отметить, что намерения финансиста в отношении возлюбленной были самые что ни на есть серьёзные. Похоже, он действительно воспылал чувствами к молодой женщине. Постоянно строил планы на совместное будущее, собирался развестись (он был женат), хотя никто на этом, кроме него самого, не настаивал. По всему выходило, что подруга имела дело с нешуточным ангажементом. В доказательство своей обеспеченности, которая и так была более чем очевидна, «завидный жених» вытащил из-под кровати спортивную сумку, доверху набитую пачками денег в банковской упаковке. Поразительно, что немалым деньгам (понятно, что не последним) с пренебрежением дозволялось валяться, как хламу. Но невероятно и другое (что значит загадочная женская душа): на даму сердца это не произвело никакого впечатления. Она оставалась каменно-равнодушной. Как такая реакция совмещалась с продажностью по отношению к бывшему мужу, объяснялось не иначе как тем, что первостепенными для женщины оставались собственные чувства и, как ни странно, любовь. С таким коктейлем качеств в одном флаконе Влас раньше никогда не сталкивался.

Глава десятая
ДВОЙНИК АББАТА ФАРИА

Признаемся, что нескромно сравнивать себя не то чтобы с великими историческими личностями, а даже с мало-мальски известными литературными персонажами.

Не с нас они списаны и не про нашу честь. Однако ж, аллюзии навеваются порой сами собой.

И вот, свела судьба как-то Власа с одним стариком. Внешне как будто ничем не примечательным — каких много. Хотя, всмотревшись, заметить некую просветлённость в глазах и неординарность возможно было. По этому поводу есть шутка: коли очень долго смотреть на кофейную гущу, то можно увидеть и жениха. В смысле — домыслить и надумать, при наличии фантазии, можно что угодно.

С годами блекнут даже следы былого величия, а если не было никакого величия, так и вовсе блекнуть нечему. Но, тем не менее, старик к себе внимание приковывал. Что-то в нём такое-эдакое присутствовало. Однако, с какой стати нашла бы охота разглядывать в нем реальные или мнимые достоинства, ежели только по случаю, не окажись ты рядом волею судеб. Так оно и случилось.

Слихачил Влас. И вылетел из приятельского мотоциклетного седла, как тетерев из-под каблука. В результате — перелом ноги и палата профильного медучреждения.

Влас на дух не переносил всякие там больницы, но его, как говорят, «фраера ушастого», судьба как-то подзабыла спросить. И в итоге — палата, разделённая совместно со стариком, который вывихнул себе сустав, поскользнувшись на гололёде.

Старик оказался человеком интересной судьбы, хотя и не расположенным раскрываться полностью. Не покидало ощущение, что он явно чего-то не договаривает. Во-первых, он по возрасту был человеком, пережившим войну. Сразу стало непонятным — где и как он её пережил. Проскользнуло, что в Германии. Вроде как в плену, однако не на рабских каких-либо работах: механиком он был отменным, и фрицы это ценили. Кабы не его хулиганский в молодости нрав и пристрастие к алкоголю, то имел бы шанс карьеру сделать на тевтонской земле. Не все русские пленные, с его слов, жаждали освобождения. Первое возникшее впечатление, что он — недобиток-коллаборационист, — оказалось поспешным и неверным. Человеком он бы самодостаточным, в равной степени презиравшим и нацистов, и коммунистов. И работал всю жизнь только на себя. Умел все и поэтому вёл себя независимо.

Но годы шли, здоровья не прибавлялось, семью он растерял. Когда силы были, никто ему не был нужен, но зима, как известно, приходит неожиданно; вот она и пришла. Злата в сундуках он не скопил, или низверглись сундуки вместе со всем его непрозрачным прошлым в преисподнюю времени — по крайней мере, ничего исповедального на этот счёт сказано не было. Но кое-что исповедальное всё же прозвучало.

В невольных беседах, коротая скуку, Старик внимательно изучал Власа, порою благодушно и загадочно посмеиваясь себе в усы. И однажды выдал глубокомысленный вердикт: «а ты, парень, не промах, славный парень, только не туда гребёшь.» «А куда надо?» — поинтересовался Влас. «В сторону здравого смысла — вот куда», — пробурчал Старик.

Его ответ, хотя и мало что прояснял, но оставлял надежду, что в следующий раз пелена неопределённости будет снята и истина откроется во всей своей красе.

Глава одиннадцатая
БОГАДЕЛЬНЯ

Откровенный разговор со стариком не случился ни в этот день, ни в последующий. Дед умудрился повздорить с медсестрой, так что конфликт пришлось улаживать с участием главврача. А вот на третий день — случился.

— Влас, слушай, что скажу, — старик взвешивал слова. — Не буду издалека, уж извини за стариковскую прямоту, скажу вот что: расшифровал я тебя. Молодого нетрудно — он весь, как на ладони. Жизнь моя длинная и событиями насыщенная. Когда-то в Германии гайки крутил, не скажу, как туда попал, скажу только, что после фильтровали меня и прессовали по полной; спасло лишь то, что немецкий мой понадобился нежданно-негаданно. Кстати, я даже Иняз окончил, а чего его кончать было, если я по-немецки шпрехал почище любого преподавателя. В советское время переводчиком был на дипслужбе. Газету «Берлинер Цайтунг» выписывал. Приходила она ко мне на два дня позже, а новости я узнавал на день раньше. Но все же обрыдла и опостылела мне тамошняя атмосфера — не тот я человек — и решил квалификацию сменить. Пошёл работать на Электрозавод и поступил на заочное отделение в институт. 40 годков мне тогда было от роду – закончил, значит, в 45. Думал как: осяду в глубинке — в любой МТС технари нужны. Есть буду парное мясо, а не грызть перемороженные мослы, пить буду парное молоко, а не разведённый порошок, и видал я всех партийцев на большой елде.

— Не учёл одного, что в глухомани не скроешься от системы. Напротив, социальный контроль ещё плотнее. Это в большом городе можно скрыться, а в деревне — хрен скроешься: бдительные доброхоты всё выведают и передадут кому следует всю твою подноготную, и присочинят ещё с три короба.

— Ты мне, Влас, не то что в сыновья годишься, а аккурат во внуки. Я уже в переходном возрасте, как шуткуют — с этого света на тот. Был бы моложее, подсобил бы тебе с жизнеустройством. Была у меня в Висбадене — это курорт такой в Германии — женщина одна, Хельга, да умерла уж как пять лет. Раньше мог бы тебя к ней направить. Сейчас выбраться из нашей страны — не проблема, а там можно и образоваться, и к делу нормальному приладиться.

— Сам ведь я по корням с Урала. Мой дед у потомка Демидова работал. Но знаешь, с другой стороны, что заложено — то приморожено. У каждого своя судьбина. Даже Спаситель наш не стал отваживать грешника от неблаговидного поступка, а наставил сотворить грех, достойный покаяния. У каждого своё предназначение и своё дело, какое должен делать без оглядки.

— Крови в тебе играют, Влас, самолюбие тебя точит. Не буду попрекать гордыней — во всех нас её с избытком. Но почувствовал я, что на хвост ты хочешь какому-то богатею сесть. Боюсь, если действительно сядешь, перед искусом не устоишь потом — похож ты на меня в молодости.

— Вот мои советы. Мой первый совет — не худо бы получить настоящую профессию. Мой второй совет — никого не грабь: достаточно богатых людей, готовых с тобой поделиться.

— Что-то не встречал таких, — отреагировал Влас и ухмыльнулся.

— Так подход нужен, Влас.

— Какой же это?

— Вот я о чём сейчас думаю? О Небесной тропе. О завершении, так сказать, бренного пути. Но об этом рано или поздно все задумываются. И олигархи, в том числе. У которых, кстати, тоже есть родичи и престарелые, и с болезнями всякими. А вот чего обеспеченному человеку не хватает, когда всего навалом? Я тебе скажу. Ты ведь в школе учился? Достоевского по программе изучал? Село Степанчиково и Фома Опискин знакомы? Ежели бесполезный как бы приживалец необходим для общения, то его и содержать будут, и кормить. Казалось бы, с какого такого перепугу? А в том-то и дело, что оставь Кощея над златом чахнуть — он и сдохнет с тоски через два дня.

— Индивидуально: кто-то два века чахнуть собрался — к тому же с прицелом всех нас пережить. И тем легче это сделать, чем полней сундуки.

— Я и не отрицаю, что мягкая подушка нужна. Но не все волки — одинокие. Большинство предпочитает загибаться в стае.

— Так на то семья есть.

— Не у всех, — это во-первых, а, во-вторых, — не хочется быть обузой для тех, кем действительно дорожишь.

— Созданы ведь Дома престарелых, всякие там Хосписы, когда уже кирдык или каюк на носу.

— Правильно, — вот мы и подошли к центральному моменту. На что идут большие деньги прежде всего (самолёты и яхты не в счёт)? На коттеджи! Для себя и своих зазноб — в первую голову, для престарелых родичей — во вторую. А престарелые родичи хотят остаток жизни провести в приятном окружении. Чтобы обеспечить престарелым родичам конгениальное соседство, олигархи могут пойти на обустройство коттеджного посёлка с медицинским патронажем для пожилой гвардии. При этом число пожилых людей не столь важно. Найди, Влас, такого олигарха. Я найду достойных стариков и старух. Если коттеджи будут оформлены в собственность, то наследники станут богатыми людьми. Как тебе проект?..

— Проект, может и ничего, но я не верю в сердоболие денежных мешков, уж не говоря о том, что их надо где-то найти.

— Законно, Влас, но идея, как мне кажется, богатая. Коли будут обстоятельства срастаться, вспомни о нашей беседе.

Власу показался весьма забавным проект богадельни, которым впору заняться социальным государственным службам. Влас сразу вспомнил один франко-итальянский фильм, где криминальный авторитет произносит фразу: «Странно, что подобные справедливые идеи не к приходят в голову мэра города».

Глава двенадцатая
ВСЕ МЫ РОДОМ ИЗ ДЕТСТВА

Влас всегда испытывал желание уловить неуловимое. Присутствовало некое предощущение того, чему нет названия. Конечно, божественное нечто — это уже название, хотя и с налётом неопределённости. Влас хорошо помнил себя в детстве: как в саду, у дома, нашёл деревянную крестовину, отчасти пурпурного цвета, с потёртостями. Что-то от неё исходило волнующее. Откуда это чувство взялось — неведомо. Внутри пребывало смутное ощущение, что вещица взялась откуда-то не оттуда. Что она чуть ли не внеземного происхождения. И невольно прилагались усилия вспомнить ускользнувшее прошлое из памяти, а вспомнить никак не удавалось. Возможно, это обычные детские фантазии, воображение у детей — богатое.

Похожее неформулируемое ощущение в том же детстве Влас испытывал, запуская с высокой горки бумажных голубей. Как будто что-то вот-вот сейчас откроется, стоит только ухватить, что опять же никак не ухватывалось. В том же детстве была ностальгия по ещё более глубокому детству — своего рода сожаление по переходу из одного возраста в другой, и желание вернуться, причём желание не казавшееся невозможным.

Время — магическая вещь. Пожалуй, самая магическая. Об этом размышляют люди самого разного умственного достатка. Дело не в интеллекте, дело в святости. То, что проходит — свято. Как говорят, не плюй в колодец — вылетит — не поймаешь. Что помнит человек из детства? Всяко-разно, и большей частью — смутно и фрагментарно, вроде восстания на героическом крейсере «Очаков». Однажды рассуждал об этом один лингвист. Вспоминал, что стоял в детстве на каких-то футбольных воротах и, неловко раскорячившись, пропустил гол. Лингвист поведал об этом факте, как факте из другой жизни, как будто не с ним происходившей, а с кем-то другим. Да, человек со временем обновляется: и химически, и психически. И в этом смысле, человек проживает, как бы, несколько жизней. Ну и периоды наблюдаются разные у человека, сформировавшегося и уже, как бы, неизменного.

Повстречал Влас знакомого на улице. Остановил на нём взгляд. Что-то показалось знакомым. Действительно, прохожий оказался приятелем из самого, что ни на есть, детства. Периода детсада — начальной школы г. Ясногорска. Было, как говорится, что вспомнить за бутылкой. Вот без бутылки и не обошлось. И за этой бутылкой многое восполнилось из уже ушедшего. Выяснилось, кого уж нет на белом свете, кто скатился вниз, кто поднялся наверх. Размётывает, короче, всех жизнь по судьбе, какая кому выпала и предписана была.

И посетовал Серёга, так звали знакомого, на несправедливость судьбы. Жили ведь раньше все скудно и убого, можно сказать. И вроде бы у всех одинаковые стартовые позиции были. И все вроде бы заслуживали похожего продолжения. Ан-нет, вот тебе и раз, вот тебе и два! Одному всё — другому ничего! Справедливо разве? Да и про способности, которые что-то предвещали в будущем, можно забыть. Не все, считавшиеся талантливыми в детстве, выбились в люди. И не все, на ком крест был поставлен, как на бесперспективных, остались плестись в обозе. А время-то теперешнее — время выскочек. Как говорится, из грязи — да в князи, для одних, и из грязи — да в ту же жижу, для других.

— А помнишь, Влас, как директор всю школу запер на замок, чтоб не разбегались во время уроков? Мы ещё тогда из окна вылезли и по стене, как человек-паук, сползли с риском слететь вниз? Вот ведь воистину сумасшедшими были, правда?

— Да, — согласился Влас, — всё так и было.

— Понимаешь, Серёг, есть сантименты и ностальгия по прошлому, почитай у всех, так справедливость ведь можно и восстановить, используя как раз это свойство.

— Каким образом, Влас?

— Есть среди корешей высоко летающие? Есть. Есть среди них неправедно разбогатевшие? Есть. Есть среди последних не намеренные с кем-либо делиться, не взирая на своё благополучие, и отсутствие оного у других? Есть. Значит, есть и основание для перераспределения благ.

— А не кажется ли, Влас тебе, что подобным образом рассуждали революционеры, свершившие переворот и произведшие экспроприацию?

— Аналогия полная. Так ведь, ежели власть имущие не были бы жлобами, и умели делиться, то и революции никакой не было бы.

—Так ты, Влас, предлагаешь подправить историю в отдельно взятой деревне?

— Пока я, Серёг, ничего не предлагаю, я фантазирую. Представь себе, что удалось собрать выпускников какого-нибудь крутого финансового колледжа на встречу, запереть их, как нас директор в начальной школе, и предложить выкупить свою свободу. Нормально, Серёг?

— Впечатляет, Влас. Ты всегда был фантазёром.

Глава тринадцатая
УНИВЕРСАЛЬНЫЙ СПОСОБ ЖИЗНИ

События последних дней натолкнули Власа на размышления. Простые вещи обрели контрастное очертание, как после дождя.

Стало особенно очевидно, что проблемная доминанта — это снискание хлеба насущного.

Вот старик из больничной палаты наставил получить настоящую профессию — так кто против? В теории всё просто. На самом деле — задача из задач. Сейчас время электроники, компьютеризации и интернет-технологий. Востребованы программисты, к примеру.

Как природа-матушка наша, по чьему-то меткому замечанию, заговорила на языке математики, так и современное общество с некоторых пор опутано и пронизано компьютерными программами.

Даже преступность уже сместилась в сферу электронных платежей. Подкопы под банки становятся анахронизмом. Хакерство становится в моде, а хакеры почти что героями. Ежели ты в состоянии взломать пароли, то шеруди себе на здоровьичко в чужих деньгах, только следов не оставляй. Конечно, к этому делу вкус иметь надо, ну и мозги соответствующие. Похоже, что сама власть порядком компьютеризовалась. Теперь сила не в обычной правде, а в компьютерной. То ли это тренд такой, то ли иллюзия — время покажет.

Однако ж, какова бы ни была виртуозность компьютерщика, даже это модернистское дело — не на века; универсальным назвать его трудно, ибо самые совершённые технологии устаревают быстро и не поспевают за шустрым прогрессом. Только природа человека являет удивительную стабильность. Человек в основе своей неизменен последние миллион лет. Так утверждают антропологи. Поверим им. А значит, манипуляциям человек как был подвержен напрямую, так и останется. Манипуляцию через насилие, хотя и доныне действенную, сочтём морально неприемлемой, а психическое и нейрофизиологическое воздействие вкупе с компьютерными достижениями, покуда будет жив сам homo sapiens, по всей видимости, сохранит свою актуальность надолго. Человеческий фактор никуда не денется. Таким образом, именно мастер психотропного воздействия является настоящим властителем и хозяином мира, условно говоря. Ежели люди умелые подчиняются воле властелина, так властелину совсем необязательно обременять себя техническими навыками. Способные технари всегда найдутся, стоит лишь свистнуть.

В который раз Власу вспомянулась с сохранённой интонацией фраза незнакомца, сказанная им под небом тёплой балканской ночи с неправдоподобно яркими звёздами:

ТЕЛЕПАТИЧЕСКОЕ УДУШЕНИЕ.

Глава четырнадцатая
ГИПЕРБОЛОИД СОЗНАНИЯ

Влас позвонил Сергею, ясногорскому другу детства.

— Серж, бутылку мы с тобой уговорили, а спросить, где ты сейчас учишься-работаешь, я так и не удосужился.

— В институте электроники на вечернем.

— Так ты же вроде на биофак собирался? С самого же детства этим интересовался, кружок юных натуралистов посещал, в классе живым уголком заведовал, помню даже, ёжик там был. Неужели всё это продолжения не имело?

— Да нет, почему же, норматив мастера по конкуру выполнил.

— Так ты лошадник? А чего не сказал?

— Так ты, Влас, и не спрашивал. А на биофаке я проучился два года, потом ушёл.

— А чего?

— Неинтересно стало. Кстати, могу тебя пригласить на наш конезавод в область — на жеребце покатаешься.

— А не понесёт?

— Мы тебе спокойного подберём.

— Похоже, придётся распить ещё бутылку.

— За чем дело стало?

— Лады.

По прошествии недели Влас с Сергеем пересеклись у Власа дома. Разговор за столом зашёл о планах.

— Так чего ты, Серёг, в электронику ударился?

— Заинтересовался по-серьёзному. Да и подработка представилась профильная — в солидной лаборатории.

— Такие ещё остались?

— Считай, как заповедник с мастодонтами.

— И ты в научной лаборатории накропал материал на защиту диссера?

— Ситуация намного интересней.

— Не интригуй.

— Я, может, в пяти минутах от открытия, которое, правда, обнародовать не собираюсь.

— То есть?

— Читал про гиперболоид у Алексея Толстого?

— Ты меня пугаешь: гиперболоид и перпетуум-мобиле — вещи одного ряда.

— Не бойсь, я ввернул слово «гиперболоид» как образ. Понимаешь, тебе скажу, но прошу не ёрничать. Мой интерес к биологии не пропал, он просто обогатился. Я ведь и в Бехтеревском институте успел немного поработать. Но дело не в этом, идея вызрела давно. Попробую популярно. Есть способ воздействия на мозг человека, который его как бы размягчает и делает открытым для манипуляции. Вот такой прибор у меня практически готов — я в шутку называю его гиперболоидом сознания. Если после лучевого воздействия последует мощная телепатическая индукция, то делай с перципиентом что хошь. Как если бы ты грядку разрыхлил, а потом семенами засеял.

— Серёг, без обиды только, я понимаю, что все гении немного не в себе, но ежели ты не обманываешься сам, то перед тобой Фантомас, жюльверновский капитан Немо, беляевский доктор Сальватор, да и толстовский инженер Гарин просто отдыхают и блекнут.

— Перевари мою инфу, а с выводами до поры до времени не торопись.

Глава пятнадцатая
ПРИЦЕЛИВАНИЕ

Беседа Власа с Сергеем по-любому не могла не иметь продолжения. Расставаясь, приятели договорились встретиться. Встреча состоялась, и прерванный разговор был продолжен. Влас без обиняков выразил сомнение по поводу супер-изобретения, но сбрасывать со счетов саму вероятность не стал.

— Серёг, вот поведай мне, фантазёру, как ты сам меня охарактеризовал, но притом достаточно приземлённому человеку, как ты намерен использовать собственное изобретение? Если оно заработает, конечно. Тогда ведь вопрос встанет со всей неизбежностью в полный рост.

— Откроется целое поле для применения.

— Но всё же, к примеру.

— Тебе так важен пример?

— Для меня это главное. И я сходу готов его привести, как, если б я поймал золотую рыбку, то знал бы о чём её просить. И знаю, как твой прибор протестировать.

— Как?

— Я бы наметил мишень, объект, так сказать, из числа отнюдь не бедствующих людей, и приказал бы объекту поделиться, тряхнуть, как говорится, мошной.

— Понятно.

— Ну а что придумать другое? Внушать нарисовать геометрическую фигуру, или поцеловать Дусю в щёчку? — глупо. В науке я целей не имею. Другое ничто на мой непросвещённый ум нейдёт. Если сработает, то — триумф полный: и технический, и материальный.

Коли эксперимент не удастся — хотя бы повеселимся и посмеёмся над собственной наивностью.

— У тебя объект есть такой на примете? Как себя чувствует герой ясногорского банковского скандала?

— Ерёма?

— Какой ещё Ерёма? Имя его вроде не Ерёма, фамилия не Еремеев.

— Кликуха у него такая «Ерёма», возможно за расчётливость так прозвали, ещё в детстве, по поговорке: Фома не без ума, Ерёма не без промысла. Или за лень — по стиху Маршака: Это лодырь мой знакомый, а зовут его Ерёмой. А может, и вовсе по другой какой причине, не знаю. Есть ещё поговорка: сидел бы ты Ерёма дома, точил веретёна. А вообще-то, он человек солидный — глава отделения Сбербанка. Сейчас подлечился малость и на дно залёг. Денег у него не нашли, отмазали, короче.

— У меня даже наживка для него есть.

— Ты же, Влас, с ним не знаком совсем?

— Сам я не знаком, но есть одна особа, с ним хорошо знакомая.

— А тебе она кто?

— Тоже знакомая, и тоже хорошо.

— Совсем хорошо?

— Более-менее.

— А как ты, Влас, эту особу использовать собираешься?

— Как информатора прежде всего.

Глава шестнадцатая
ВЕРБОВКА

Влас связался по телефону с Ларисой.

— Лар, это я, — начал Влас.

— Что ж ты, Власик, исчез совсем?

— Здесь дело такое. Хочу с тобой, Лар, перемолвиться по делу.

— Что за дело?

— Не хотелось бы по телефону.

— Неужто по телефону нельзя?

— Телефону я как-то не особо доверяю, да там всего и разговору-то на час примерно.

— Тогда назначай деловую свиданку.

— Сейчас можешь?

— Прям так спешно?

— Да не особо…

— Ну, ладно, часа через три смогу наверное забежать к тебе.

— Пойдёт. Давай подруливай, буду ждать.

В обозначенное время Влас, уже в разговоре с Ларисой, подбирал слова.

— Лар, понимаешь, есть у меня кореш один из детства. Научного такого склада парень: в институте Мозга поработал, потом компьютерными программами занялся. И что-то у него там эвристическое проклюнулось. Какой-то аппарат он скомстралил, на мозговую активность влияющий, способный ни больше ни меньше, как управлять поведением человека без всякого гипноза.

— Не гони.

— С его слов, конечно. Но он не балабол, ручаюсь. К тому же, я, грешным делом, возьми да и подкинь ему идею — как ентот самый чудо-аппарат протестировать. Говорю, самое оно, ежели внушить богатею, через твой гиперболоид, чтоб поделился башлями своими. Каюсь, твой ясногорский обожатель в памяти всплыл.

— А может, я против.

— Тогда другого поищем.

— А я-то для чего, для каких-таких нужд? Ты мне, случаем, ничего неприличного и преступного не предлагаешь?

— Лар, ты же достаточно знаешь меня, я не святой, но и не уркаган лихой.

— По крайней мере, так было до сего дня.

— Лар, ты отлично в курсе моих принципов: неоправданного насилия я не приемлю. Не оскорбляя своего дружбана недоверием, я, по правде сказать, и сам в успех предприятия не очень-то верю, уже не говоря о том, что техническими подробностями совсем не владею. Однако, я понял вот что: если в нужном месте приладить аппарат, его правильно настроить и направить, то можно попытаться использовать целевым образом.

А цель проста: человека, в здравом уме и памяти, заставить вытащить свои активы из закромов и перепрятать в указанное оператором место.

— Всего-навсего?

— Считай, я твоего сарказма не заметил. Выходит, что так оно и есть.

Глава семнадцатая
ЯСНОСТЬ В ОТНОШЕНИЯХ

Снять дачу в известном дачном посёлке не в сезон оказалось несложно. Непросто оказалось найти не элитную халупу, затерянную среди дорогих коттеджей.

Сергей и Влас внесли задаток хозяину хибары. Ничто не предвещало гарантированного погашения издержек в дальнейшем, так что деньги в общее дело компаньоны вносили, скрепя сердце. Лариса, как единственная фемина в компании, по единодушию мужской части, от взноса избавлялась.

Влас поинтересовался у Сергея, дотянется ли гиперболоидный луч до ерёминого коттеджа, и прошьёт ли луч задрапированные занавесями окна? Да и кто заставит Ерёму, подперев подбородок, тупо сидеть у окна, а не коротать досуг в комфортабельном гальюне?

Сергей убеждал в способности аппарата к глубокому проникновению в большом радиусе действия.

Интересную инфу, хотя и никак не связанную с предстоящей операцией, выдала при встрече Власу и Сергею — Лариса. Выяснилось, откуда у Петра Васильевича (именно так звали ясногорского банкира) появилось прозвище «Ерёма». Оказалось, Ерёмой звали его деда, на которого, как утверждали знатоки, тот был на удивление похож. Дед Ерёма был расстрелян за бандитское нападение на склад кунцевской текстильной фабрики. По прошлым временам дело было громкое, сроки фигурантам, не попавшим под вышку, раздали максимальные. Так что родители Петюни побоялись называть внучка в честь деда, дабы не сажать пятно на биографию. Но от пересудов и кривотолков разве куда скроешься? — вездесущий народ по-любому, хоть кликухой, хоть как, но припечатает обязательно. Вот и припечатал, наделив Петю кликухой Ерёма.

При очередной встрече Влас напрямик поинтересовался у Ларисы: хранит ли всё ещё Ерёма набитую доверху деньгами сумку под кроватью?

— А я не проверяла, Влас, — последовал ответ. — Притом, последний раз я была в гостях у него полгода назад. Нравился бы он мне больше, я без всякого вашего лазера и ухищрений стала бы хозяйкой этой вшивой кучи банковских билетов. Ты, Влас, надеюсь в этом не сомневаешься?

— Нет, Лара, не сомневаюсь нисколько. Мне важно, не прибегая к недостойным способам, исправить несправедливость перераспределения благ по собственному разумению.

— Ну, да. И поэтому я понадобилась в роли наводчицы?

— Я так тебя не воспринимаю. Если дал основания так думать, секи мою голову.

— Ладно уж, оставайся с непосеченной головой, Власик, может, сгодится она для какой-нибудь особы, более правильной, чем я.

— Лар, ты не думай, что я ради денег готов пожертвовать хорошими отношениями — мне просто утвердить себя надо как мужику. Я же вижу, как банкует всякая шелупонь вокруг. Кстати, Серёга, как мне кажется, запал на тебя. Но это не значит, что я просто так ему уступлю тебя, хоть он и приятель мой.

— Власик, не надо утешений. Я контролирую свои поступки. И цели тебя захомутать у меня не было. Хотя в начале отношений ты в моём списке кандидатов на совместную жизнь присутствовал. И это несмотря на то, что ты у меня 13-й мужчина по счёту в моей жизни. Число-то какое — сам понимаешь! Как бы то ни было, я девушка рациональная и самостоятельная. Ты мне лучше подходишь как друг, нежели суженый.

— Что, действительно, Лар, 13-й?

— А ты, Влас, никак, тоже суеверный? Да, шучу я, не переживай. Ты всего лишь — 7-й.

— Да я вовсе и не переживаю, а за доверие, Лар, спасибо.

Глава восемнадцатая
ЧЕЛНОЧНАЯ ДИПЛОМАТИЯ

Буквально на следующий день после общения Лариса перезвонила Власу.

— Влас, приветик. Не собиралась кочерёжить ваши с Сергеем угольки, но мне вчера звонил Пётр Васильевич — приглашает в ресторан. Тебе это интересно?

— Более чем. Лёгок на помине. А ты предложение приняла?

— Сказала, не знаю, как будет со временем.

— Хороший ответ. Я сам тебе перезвоню, после того как свяжусь с Серёгой, хорэ?

— Хорэ, японец ты наш, звучит как харакири, ты себе ничего вскрывать пока не собираешься?

— Покамест нет.

— Ну, и то хлеб.

Влас моментально поспешил связаться с Сергеем, и сразу же поинтересовался, как долго нужно крепить и настраивать аппарат? Объект, как будто, начал подавать сигналы.

— Это недолго, час максимум, — ответил Сергей. — Завтра выходной, можно съездить в посёлок, ты свободен?

— Готов, как юный пионер. Но есть одна деталь. Если я Ларке дам добро на ресторан, то после ужина Ерема поведёт её на дачу. Ты понимаешь? Я бы Ларку не хотел подкладывать под этого битюга. Боюсь в ответственный момент вспылить и завалить всё дело.

— Слушай, а нельзя ли прознать, где он будет накануне? Ну, оттянуть рандеву, к примеру, на следующий день. Успеем точно за это время управиться.

— Серёг, я на самом деле хотел просить тебя о том же. Короче, спасибо.

По методу попеременных переговоров челночной дипломатии Влас поведал о том же самом Ларисе.

— Влас, ты меня никак ревнуешь?

— Есть чуток.

— Это хорошо. Это даже очень хорошо. Есть кому, значит, от неосмотрительных поступков уберечь бедную девушку. Пётр Васильевич, или как вы его называете, Ерёма, уже на месте: можете запускать свой эхолокатор. Только смотрите, не вырубите свет во всём посёлке, подключая к розетке свою чудо-технику.

— Сергей в этом деле — Никола Тесла, — так что все будет о’кей.

— Ну, смотри, Влас, техника безопасности превыше всего. Я опосля твоего чистосердечного признания, хочешь-не хочешь, просто обязана сохранить жизнь человеку, который меня ревнует, а значит, которому я полностью не безразлична. Это теперь мой долг, Влас, как честной женщины. Смекаешь?

— Попробую выжить, Лар.

Глава девятнадцатая
УЛОВ

В урочный час Влас с Сергеем прибыли в арендованный ими неказистый, покосившийся дачный домик, призванный стать импровизированным военным плацдармом, наружным бункером и площадкой для обозрения. Друзья испытывали изрядное, с трудом скрываемое волнение. На их лицах отобразился азарт охотников, затаившихся в засаде. Аппарат, на который возлагались надежды, был заранее бережно упакован в коробку из под компактного телевизора.

— Ну, что, Серёг, — шумно выдохнул Влас. — Приступим?

— Сейчас все сделаю, Влас. Настройка — дело минутное.

Сложнее другое — само задание внушить перципиенту. Нам же что надо? — чтоб он сумку свою с деньгами вынес за забор, к примеру, и там оставил на время, пока не очухается и в себя не придёт. То есть, пока полное прояснение сознания не наступит.

Но это при условии, что искомая сумка находится в доме, и Ерёма не успел её заховать куда-нибудь от греха подальше. Лариса ведь могла лицезреть сумку воочию полгода назад, а за полгода многое могло измениться и всякое произойти.

— Давай, Серёг, колдуй. Мы и потратились уже — так что дороги назад нет. Если только не возникнет никаких вредных последствий для ерёминой головы, хотя и мало симпатичной, но тем не менее принадлежащей живому человеку? Мы как-никак гуманисты по-большому счёту. Одно дело — законная экспроприация, другое — ущерб здоровью.

— В этом отношении совесть наша может не тяготиться — вреда здоровью никакого. Притупление внимания мы испытываем довольно часто. Чаще всего — в общественных местах, крупных магазинах и рынках, например.

— Ну, коли всё так, успокоимся и продолжим наши игры.

Настройка прибора действительно много времени не заняла. И в какой-то момент Сергей доложил Власу о готовности №1 и начале работы.

— А где луч? — спросил Влас.

— А его видно и не должно быть. Гиперболоид — это скорее как образ. Никакого видимого луча. А вот видишь прорези, там особо чувствительные датчики — любая команда дойдёт до адресата, который в поле действия попадёт — я бы тебе сырым продуктом голову морочить не стал. Уверяю, аппарат — рабочий и функциональный. Уже проверенный.

— А как ты внушать будешь, Серёг, ты же не гипнотизёр?

— А гипнологом и не надо быть — у меня, кстати, текст уже заготовлен. Суггестия сильная нужна лишь при личном и непосредственном контакте.

— А позвонить и сразу сбросить, чтоб удостовериться в присутствии, не хочешь?

— Не надо на телефонном узле следы оставлять, тем более, ты разве не видишь, что свет в доме уже зажёгся?

— А вот теперь вижу, каюсь, не сразу заметил.

Сергей стал воспроизводить задание, повторяя как индуистскую мантру. Влас отдал должное серёгиной сосредоточенности, которую он явно недооценивал. Обертончики в его голосе были весьма убедительными.

Вдруг Власу показалась, что вдали замаячила фигура. У него перехватило дыхание.

Влас стал нащупывать в своём саквояже театральный бинокль, благоразумно захваченный с собой. Влас приник к биноклю. Фигура с чем-то похожим на поклажу нетвёрдо переместилась и вроде бы повернула назад.

— Серёг, — хрипло подал голос Влас, — он вроде уже ушёл — дай я высунусь, гляну и сразу же вернусь. Как, можно?

— Давай, Влас. Вот тебе фонарик — мигнёшь, если понадоблюсь.

Через пару минут Влас притащил спортивную сумку.

— Серёг, открывай сам, боюсь не вынести разочарования.

В сумке были деньги.

— Серёг, я не знаю, как к этому относиться, потому что это нереально. Этого просто не может быть. Я начинаю бояться, слишком уж всё получилось гладко. Может, это деньги фальшивые?

— А для чего Ерёме хранить фальшивые деньги? Девиц соблазнять? Так давно бы уже всё вскрылось, и он спалился бы с первой истраченной купюрой. А потом, зачем ответственному работнику Сбербанка фейк? Разве что это — высококачественная подделка, подлежащая сбыту через криминальные структуры в обмен на настоящие деньги? Похоже, это деньги подлинные. И кажись, Влас, мы теперь богачи.

Глава двадцатая
УДАР

Влас уже собирался звонить Ларисе, как вдруг Лариса позвонила сама. Её тон мгновенно ошарашил и обдал Власа ледяным душем, ничего радужного не суля.

— Я так понимаю, что Сергей себе фрак по размеру шьёт? Церемония награждения Нобелем, как известно, требует фрачного облачения?

— Ты, Ларочка, хочешь меня чем-то огорошить?

— Да уж придётся. Только сначала поклянись, что никого не пристрелишь и сам не застрелишься.

— Что ты узнала?

— А то и узнала, что сработал ваш извилинозаплетатель, а-ля мозговой завихритель, или как там он у вас обзывается, на отлично, да Ерёмушка, бедная головушка, не так прост оказался. Звонит он мне, потухший весь, и сказывает сказку, что мол покусились изверги на него и на его кровно нажитое имущество. Хотя и не впервой с ним такое происходит.

В момент все подробности выложил как на духу. Накануне решил он душевно пригубить бокальчик винца, да что-то закружилась у него головка невзначай, и он в забытье впал. Похожее с ним уже случалось в жизни: траванули его как-то клофелином. Но на этот раз подсыпали снадобье более изощрённое, действует которое безболезненно, не вызывая головных болей, хотя и глубоко. После чего злоумышленники проникли в жилище и похитили деньги. Только на этот случай у него фальшивки были припрятаны, поскольку он, воробей стреляный, и к таким непрошеным визитёрам был готов. Так что не вздумайте, ни ты, Влас, ни Сергей, расплачиваться этими купюрами — заметут за милу душу, хотя фальшак, по всей вероятности, сделан полиграфически грамотно. Так что, давай быстрей звони Сергею, оповещай.

Глава двадцать первая
СМЫСЛ МИРОЗДАНИЯ

На Власа нахлынуло философское удручение, что случалось всякий раз после потерпленного фиаско. Но почему осечка? Всё же и задумано, и исполнено было изящно. Как будто прописано было судьбой, что не суждено зачислиться в армию обеспеченных людей. Ну, какими-такими доблестями обладают везунчики, которых судьба пестует и к которым благоволит? Влас почувствовал себя обделённым. Кто назначает этих людей баловнями и за какие-такие реальные заслуги?

Но вскоре Влас устыдился собственных алчных мыслей. А что делать нещадно обиженным судьбой от рождения? Плакаться на судьбу — значит её гневить.

Старик из больничной палаты правильно ориентировал на получение стоящей профессии. Но делать надо то, что получается. Биться всю жизнь как рыба об лёд — тоже перспектива не из числа шибко заманчивых. В чем доблесть — преодолевать всю дорогу препоны, или работать, пусть даже много — но получать от этого кайф? Но кто за этим следит и кто этому всему способствует?

Такой каскад мыслей родило у Власа неудавшееся покушение на чужую собственность, справедливо осуждаемое мировыми религиями.

Глава двадцать вторая
ТЕЧЕТ ВОДА АМУР-РЕКИ

Лариса — единственная, с кем Власу в этот день хотелось общаться. Влас протелефонировал подружке и попросил о встрече.

— Что, Влас, опять по делу?

— По амурному, я по тебе, Лар, соскучился.

— Неужто так гормоны взыграли, что даже соскучился? Ну, что же, милосердие мне не чуждо, готова пригласить тебя к себе. Тем более, что ты у меня ни разу дома не был ещё. Разрешаю приехать сегодня.

Влас, воодушевлённый приглашением, с цветами, шоколадом и коньяком ястребом понёсся к Ларисе. И когда она ему открыла двери, то показалась особенно привлекательной.

Во Власе проснулся неутомимый любовник. Влас чего-то добивался от любовницы — как будто неведомого и важного.

Слова не понадобились. Казалось, 1-я сигнальная система, уравнявшая всех в природе, у любовников включилась, одновременно отключив 2-ю, и вербальный уровень не потребовался…

Но рано или поздно любая неутомимость так или иначе всё же заканчивается утомлением, и вот наступил момент, когда уже Лариса гладила волосы Власа и нежно смотрела ему в глаза. Что с тобой сегодня, Влас, ты сегодня какой-то не такой?

— Не знаю. Я с души сбросил груз. Вчера мне было не по себе.

— А почему вчера не позвонил?

— Я общался с Сергеем — он уезжает в Англию, возможно насовсем.

— Как так?

— Видишь ли, со времени детских проказ прошло достаточно времени, и я убедился, что Сергея, своего друга детства, я практически не знаю как человека. Он сформировался неведомым образом. Для меня ведь тоже стало открытием, что он человек не просто неординарный, а, как бы это выспренно ни звучало, гениальный. А потом это увлечение конным спортом. Он ведь в Англию едет не туристом, а участником соревнований европейского уровня. Завязок научных я его не знаю. Но у него есть уже твёрдые договорённости на продолжение обучения, и не абы где, а в самом Оксфорде. Так что, вполне возможно, мир о нём вскоре услышит. Вот так, Ларочка. Первой моей реакцией на ошеломляющее известие было объявить Британии войну за вторжение на мою территорию. Мне показалось, что британцы попрали мои интересы, соблазнили своим имперским уютом моего друга и похитили его.

— Власик, милый, не будь столь эмоционален. Остап Бендер уже намеревался объявить войну датчанам за то, что те убили своего принца Гамлета. Повторяться не стоит. Думаю, хватит нам Ильфа и Петрова. И Чемберлену никакого ответа не отправляй. Ну, побудет сколько надо Сергей в Соединённом королевстве Её Величества и вернётся. В чём беда-то, не пойму? Советские времена навроде того — прошли.

— Нет, Ларочка, не вернётся. Я уже знаю наверняка. Решение принято окончательное и обжалованию не подлежит. Не удивлюсь, если его ещё засекретят.

— Ситуация — цемент?

— Цемент. Высокопрочный.

— Влас, не скажу, что я с тобой полностью голову потеряла, но ты мне точно очень по нраву. Фишку просекаешь?

— Просекаю.

— Ну так, действуй. Тебя ничто не связывает. Я тоже, признаюсь, порядком по тебе соскучилась. Надоели мне все эти дела первостепенные, покуда настоящая жизнь мимо протекает. А так не хочется, чтобы мимо.

— Лар, можно тебе задать вопрос личного характера?

— Про бывшего мужа: почему я отдавалась ему за деньги? Ну, чего взгляд потупил, угадала?

— Ну, ты — Кассандра.

— Да ждала я этого вопроса. Мой бывший муж меня очень любил, был настоящим интеллигентом, но тюфяком, понимаешь? А мне мужик был нужен. Думала — разозлю его — так в нём мужик проснётся. Не проснулся. Ещё личные вопросы есть?

— Нет, Лар, извини.

Глава двадцать третья
ОЛИГАРХ В РОЗЫСКЕ

Не будучи завзятым интернетчиком, Влас как и все, гулял иногда по сети, посещая всякие сайты. На глаза попался сайт одноклассников. Узрел там пару знакомых, среди которых — и Эрнеста — однокашника по выпускному классу. Интересно, подумал Влас, чем пробавляется ныне наш маститый заморачиватель голов?

Пришлось зарегистрироваться и напомнить приятелю о себе.Эрнест вышел на Власа мгновенно. Не стали упражняться в эпистолярии и встретились вживую.

Коснулись в разговоре многого, но Влас решил подкинуть, в том числе, и свою домашнюю заготовку.

— Слушай, Эрни, тусовщик ты маститый, знакомых у тебя уйма, а не завалялся ли в их рядах невзрачный олигарх какой?

— Деньги нужны?

— Скорее, жест широкой натуры и доброй воли.

— Конкретнее.

— Смог бы ты уболтать олигарха облагодетельствовать, скажем, десяток стариков и старушенций — поселив их, на правах собственников, в комфортные загородные домики дабы скрасить заключительный этап жизни?

Есть на примете такая достойная возрастная гвардия.

Для всех польза. Олигарху — слава мецената и благодетеля — дело-то то божье.

Старикам — достойные почести. Нам с тобой помимо моральных дивидендов старики отпишут эти дома как наследникам.

Ты же мастак убалтывать. Вон, помню, подбивал всех мужиков фиктивно жениться на театральной актрисе. Удалось тогда?

— Удалось.

— Вот видишь. Результативный ты парень — горы сворачиваешь.

— Не льсти, Влас.

— Скорее, констатирую факты. Я понимаю, что в кармане у тебя такой кандидатуры на предъявителя нет, так что инфа даётся как бы на вырост и впрок.

— Есть у меня подходящий кандидат.

— В самом деле?

— Раз сказал есть — значит есть.

— Помнишь анекдот?: Раз сказал не брал — значит не отдам!

— Можем встретиться втроём.

— Замётано.

Но в который раз случился облом. Как позже выяснилось, упомянутый олигарх стал беглым и был объявлен в международный розыск в Интерпол. Уже даже не имело никакого значения, что сподвигнуло на то олигарха. Лучик погас, едва забрезжив.

Глава двадцать четвёртая
ВСЕ ФЛАГИ В ГОСТИ БУДУТ К НАМ

Лето в Москве выдалось жаркое. Единственной неотвратимой мыслью — было освежиться и ополоснуться. В один из выходных дней состоялся коллективный выезд за город к реке. Нестерпимо долгим представлялось ожидание следующего пленэра, и Влас с сокурсником направились в бассейн.

У входа Влас заметил девушку, явно иностранку, безуспешно пытавшуюся что-то выяснить у ханыги с заплетающимся языком.

Иностранка спрашивала по-английски, но забулдыга, похоже, не очень врубался, на каком языке к нему обращаются. Влас решил прийти на помощь. Скромный английский всё же лучше, чем никакого.

Власу удалось справиться. К девушке вскоре подошла юная подружка с рослым парнем. Они оказались братом с сестрой. Все трое были из Швеции и путешествовали самостоятельно. Их намеченные маршруты немного разнились, но уже в России они сплотились единой командой. Парень, по имени Майк, был студентом университета с серьёзной программой обучения физике, химии и математике. Его сестра, Квисси, — ученица колледжа. Другая девушка, Эва, — медсестра.

Власу с сокурсником пришлось взять на себя функции гидов — не бросать же ребят в чужой стране. Встретились на следующий день. К счастью, стало попрохладней. Прогулялись по территории Кремля. Ближе к вечеру зашли в знакомое недорогое кафе.

Набрали съестного, заказали бутылку сухого вина. На кармане пронесли с собой бутылку водки. Аборигены всегда знают, как избежать лишних трат, а гостям знать необязательно.

В какой-то момент зажглось электронное цветовое панно и зазвучала музыка.

— Это что, дансинг? — с удивлением спросил Майк. Шведы, очевидно, не смешивали места, где можно покушать, и где можно потанцевать.

Влас пригласил на танец Эву. Влас почувствовал её податливость и симпатию к себе.

Наклёвывался амурный контакт. Влас мог пригласить Эву к себе домой. Пополнить коллекцию возлюбленных — дочерью викингов — льстило мужскому самолюбию Власа, однако его стали одолевать сомнения, стоит ли это делать. Лёгкая интрижка к эротическому опыту Власа вряд ли бы что-то добавила, а перспектив продолжения никаких не просматривалось. Потом в этом плане общение с Ларисой давало ему всё, что надо. И хотя Влас с Ларисой никакими взаимными обязательствами связаны не были, однако, прознай Лариса про неверность, огорчилась бы страшно. Влас тоже считал, что пока отношения сами не распались, разрушать их смысла нет.

Власу предстала перед глазами последняя их любовная сцена, когда Лариса, самозабвенно пытаясь доставить Власу удовольствие, старалась изо всех сил, и он испытал чувство вины за готовность ей изменить.

Власу стоило усилий, чтобы отказаться от того, что само плыло к нему в руки. Власу захотелось проявить силу воли, и он её проявил. Это явилось маленькой победой над собой.

Глава двадцать пятая
ДОПРОС С ПРИСТРАСТИЕМ

И слава богу, что Влас не поддался искушению, потому что на следующий день позвонила Лариса.

— Влас, никак тебя застать не могу, не пойму, где ты ходишь-бродишь? Я уже задыхаюсь в городе, давай на природу съездим. Но сначала отчитайся, где ты был целых два дня?

— Лар, мы с сокурсником, с которым вместе практику проходим, бассейн посещали.

— Вы что, там два дня бултыхались?

— Там со студентами-шведами познакомились, пришлось им немного времени уделить.

— Со шведами или со шведками?

— Там смешанная группа была.

— Ты, Влас, шведскую семью создать в своём бассейне не успел?

— Лара, никакой ни шведской, ни норвежской, ни датской.

— Ну, смотри, Влас, узнаю — голову оторву — так и знай.

— Лар, я патриот и на чужеземные наживки не клюю.

— Ладно, рассказывать он мне будет про патриотизм квасной, а то я тебя не знаю. Чтоб завтра меня пригласил куда-нибудь, понял?

— Сообразим. Чего ты сразу в бутылку лезешь?

— Никакого «сообразим», вот завтра как раз пятница — чтоб на уикенд представил мне план мероприятий. Будешь плохо себя вести — в угол поставлю. Ну, Власик, миленький, прошу тебя, придумай что-нибудь. Чего ты меня оставляешь куковать в одиночестве? Хочешь, сейчас приезжай. Выгляжу я потрясающе, между прочим. Комплименты мне отвешивают всякие прохожие.

— Надо ещё разобраться, что за прохожие.

— Влас, не старайся изобразить фальшивую заинтересованность. Ну-ка, быстро ко мне, даю час на дорогу.

— Лар, хорошо, но ты отвечаешь за то, чтобы я завтра практику не проспал. Лады?

— Не проспишь, я тебя пендалями вытолкаю. Всё, целую, жду.

Влас выдохнул — обошлось. Поддайся вчера Влас искушению, трудно бы ему пришлось ответ держать. Баба, она сердцем чует. А Ларка — тот ещё орешек бабьего племени.

Глава двадцать шестая
ПРИЗНАНИЕ С УЛЬТИМАТУМОМ

Участившиеся встречи Власа с Ларисой привели к штурмовой атаке со стороны Ларисы. Это не было выяснением отношений — не было повода, это было признанием в любви с постановкой ультиматума. Надо сказать — своеобразным признанием. Лариса говорила с интонацией право имеющей.

— Влас, я девушка откровенная, веду себя и говорю большей частью — откровенно. Я догадываюсь, какие страсти тебя снедают, и скажу вот что. Я тебе, если мы будем вместе, рисковать по дури не дам. Повисну на тебе, тряси не тряси — не скинешь. Мне кажется, ты излишне на деньгах зациклен. Мужик ведь деньги на баб тратит, правильно? Так на меня тратиться не надо — поэтому с риском приобретать их не надо. Мне важнее, чтоб тебя не посадили, ты понял меня? Мне бриллианты и соболя даром не нужны, ты меня понял? Хорошо понял? Если сомнительное дело затеешь — придётся меня в подельники брать. В Ясногорске мама за тобой присматривала, здесь я за тобой присматривать буду. Мы ровесники, ты на пару месяцев старше, но я женщина, а женщина всегда старше мужчины-ровесника — значит, я мудрее, и ты меня должен слушаться.

Будешь со мной — всё для тебя сделаю и мужское здоровье твоё тебе гарантирую — никаких застойных явлений у тебя не будет — это точно. Ты меня понял? Рожу тебе одного, двух, как пожелаешь.

Приходи в себя после моих откровений, но не долго. Требую соображать по этому вопросу быстро. По всем остальным вопросам можешь тугодумничать сколько угодно — меня это не раздражает. А здесь — соображай быстро. Даю тебе день, чтобы опомниться и отреагировать на мои слова. А теперь езжай домой. Поцелуй меня в губки и вали, Влас. Я тебя люблю.

Сказать, что Власа Лариса шокировала своей речью – ничего не сказать. Всё-таки, от человека примерно знаешь чего ожидать. Здесь же Лариса открылась Власу с такой неожиданной стороны, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Лариса формат любовной связи предложила изменить на какой-то неизвестный Власу формат.

Если бы Лариса просто предложила Власу жениться на ней — это было бы обескураживающе смело, но понятно. Такое бывает. Женщина дорожит временем больше чем мужчина. Репродуктивный возраст женщины ограничен сильнее мужского. Женщина, пусть даже эротичная, но нацеленная на семью, об этом не забывает.

Но ведь Лариса потребовала хозяйского полновластия не только над телом Власа, но и над его душой. И что делать в таком случае, какое решение принять?

В постели с Ларисой Власу было более чем комфортно. Цену Лариса за это запросила непомерную. Вот и думай теперь думу. По сути дела, выхода в таком случае два: либо сдаваться в плен, либо выходить из окружения.

Дорожить ли отношениями настолько, чтобы побояться их потерять? Вопрос.

Как заявлено Ларисой: время ультиматума истекает на закате следующего дня. Ситуация забавная. Ни дать, ни взять — как в боевике.

Если сказать: нет, меня это не устраивает, что за этим последует? Лариса откажется встречаться, или дрогнет, и всё вернётся на исходные позиции? Психологическая задача. Власу совсем не хотелось никаких отягощений в отношениях. Ведь не разругались, не поссорились. Молнии сверкнули на фоне безоблачного неба. Откуда что берётся? Как говорила одна женщина: «Даже когда у меня всё хорошо, я умудряюсь летом закидывать себе камешки в босоножки».

Влас с некоторых пор стал очень хорошо понимать эту женщину.

Глава двадцать седьмая
РАЗВЯЗКА

Плод как будто вызрел, налился соком, треснул и стал исходить нектаром. Власу стало ясно, что в отношениях, как у евангельской смоквы — своя логика развития. Подошла развязка, которой не избежать.

Влас поехал к Ларисе без звонка. Лариса была дома. Встретила Власа не без иронии: «Власик, милый, наверное всю ночь не спал?». Давай я тебя покормлю. Влас отказался.

— Лариса, — начал Влас.

— Я вся превратилась в слух.

— Лар, ты позволила себе откровенность, позволь и мне. Мне с тобой баснословно хорошо. Но я не готов с головой бросаться в никакой омут. Ты приваживаешь почище любой ведьмы. У тебя не бабья психология. Ты очень опасный для мужиков человек. Ты какой-то диверсант в юбке, прокравшийся в мужицкий стан. Ты по-женски очень красива, а мыслишь как мужик. У тебя в руках — смертоносное оружие.

— Ну что, Черчилль, сказал свою фултонскую речь? Какой же ты всё-таки дундук, Влас. Просто — дремучий полудурок. А в твою стоеросовую голову не залетала шальная мысль, что я тебя люблю? Не залетала? Я знала твою бывшую — Анечку.

— Откуда?

— Неважно, знала. Не сомневалась, что вы расстанетесь. И я ей даже благодарна за то, что сохранила тебя для меня. Я не настаиваю на оформлении наших отношений. Пусть будет как есть. Я и сама не выдержала бы долгой паузы и по-любому приползла бы к тебе. Так что отныне ты свободен, Влас, я дарю тебе свободу.

— Ларка, ты мне нужна.

— А я и не убегаю никуда. Сейчас перекусим — и в койку. Не возвращаться же тебе домой голодным.

Глава двадцать восьмая
ЦАРСКИЙ ПОДАРОК И УХОД АББАТА ФАРИА

Влас уже даже и не помнил, оставлял ли он старику из больничной палаты свои координаты или нет, но как-то вечером раздался телефонный звонок. В трубке послышался знакомый немолодой голос.

— Власа Прохоровича имею честь услышать?

— Да, это я, — ответил Влас.

— Тебя побеспокоил Андрей Алексеевич — твой сосед по травматологии, если помнишь.

— Помню, конечно, Андрей Алексеевич.

— Влас, ты не мог бы ко мне подъехать? У меня к тебе дело.

Власа начали терзать догадки.

Квартира Аббата Фариа, как про себя прозвал старика Влас, оказавшаяся в центре Москвы, была старомодно, но уютно обставлена.

— Влас, я тебя изрядно удивлю, потому как мы люди чужие, однако мой выбор престолонаследника пал на тебя. Видишь ли, родных у меня не осталось, а государству я оставлять ничего не намерен, потому как не люблю я его. У тебя основная жизнь впереди — тебе начальный капитал не помешает. Мои дни, похоже, сочтены. Хочу тебе подарить свою квартиру. Не возражаешь?

Влас потерял дар речи, но собравшись, спросил:

— Совсем никого нет?

— Я покамест ещё в здравом уме и за свои слова отвечаю.

— А почему Вы решили, что дела настолько плохи, что впору последнюю волю изъявлять?

— Влас, дорогой, я был многократно на волосок от смерти. Жизнь прожил долгую — позволь мне оценивать ситуацию без притворства и фиглярства.

Я за жизнь не цепляюсь. Отношусь к уходу в иной мир спокойно, если не сказать равнодушно. Хватит играться в жизнь. Оставляю тебе в дар квартиру и деньжат немного — чтоб налог на подарок заплатить, ну и похороны, если не побрезгуешь. Дай мне все твои данные, завтра вызову нотариуса и всё оформлю.

— Андрей Алексеевич, а за какие заслуги мне награда такая?

— Считай это старческой причудой или слабоумием, но если серьёзно — ты очень на меня в молодости похож. У меня к тебе возникло родственное чувство.

Чехов, когда уходил, произнёс фразу: «Ist aller. Ich sterbe.» — «Всё. Я умираю» и попросил бокал шампанского. Мы же с тобой выпьем сейчас по рюмашке Hennessy. Достань вон из буфета — поухаживай за дедом.

Через 2 недели Андрей Алексеевич передал Власу регистрационное свидетельство на квартиру.

У Власа была комната в коммуналке с одним соседом, который почти все время отсутствовал. Этой комнатой Влас дорожил, а тут ещё свалилась с неба квартира, да ещё в центре Москвы. Не чудеса ли?

А через 2 месяца Андрея Алексеевича не стало. Влас оплатил все ритуальные услуги и погребение на Введенском кладбище.

Глава двадцать девятая
СИРОТСТВО

Замечено, что в нашей судьбе чередуются полосы удач и невзгод. Как будто кто-то специально подбирает эти полосы. То всё время густо — то всё время пусто. То ты никому не нужен и о тебе все забыли, то вдруг ты всем понадобился, причём одновременно, и телефон обрывается от звонков. Впечатление, что лавина дамбу прорвала, а события развиваются по некой циклоиде.

То нежданно-негаданно, как сговорившись, все начинают умирать. Не далее как неделю назад был предан земле Андрей Алексеевич — человек потрясающий, необычной судьбы, оказавшийся благодетелем для Власа — но всё-таки человек — чужой, как вдруг из Ясногорска Власу пришло известие, что мама при смерти.

Узнать это было невыносимо тяжело. Влас поехал к Ларисе оповестить, что он на время уезжает в Ясногорск.

Лариса через это уже прошла два года назад, когда при трагических обстоятельствах погибла её мама, тоже растившая её без отца.

— Влас, можно я поеду с тобой? — осторожно спросила Лариса. Всё-таки будет и моральная поддержка, может, какая другая понадобится.

— Можно, Лариса. Спасибо тебе за предложенную помощь.

Мама Власа продержалась недолго. Вернулся в Москву Влас подавленным. Лариса оказалась молодцом, и если бы не она, Власу пришлось бы ещё тяжелее.

Когда Влас и Лариса вернулись в Москву, Влас произнёс:

— Вот я уже и сирота.

— Ты, Влас, меня совсем ни в грош не ставишь и в расчёт не берёшь?

— Тебя, Лара, в расчёт беру, даже очень.

Прошёл год. Влас защитился и получил диплом.

Глава тридцатая
В ДВЕРЬ ПОСТУЧАЛ МЕНДЕЛЬСОН

В один из вечеров Влас нагрянул к Ларисе без предупреждения. Влас стоял в дверях с огромным букетом цветов и бутылкой шампанского.

— По какому поводу гульба? — задорно спросила Лариса.

— Сейчас поясню, — улыбнулся Влас.

— Это мне, Влас?

— Тебе, Лар.

— Ну, давай я в вазу поставлю.

— Подожди, Лар, минуту.

— Ну, жалко же, букет такой шикарный — надо в воду.

— Подожди. — Влас с букетом встал на колени.

— Что за представление, Влас, ты разыгрываешь?

— Я тебе делаю предложение. Я прошу, Лар, выйти за меня замуж.

Лариса застыла, Губы её слегка задрожали.

— Ну, ты как, согласна?

Лариса продолжала стоять. Потом опустилась на колени рядом с Власом, отвернув в сторону лицо.

— Ты, что, Лар?

Лариса пыталась крепиться, но не выдержала и заплакала.

— Лар, ну, я ведь готовился. Это не по сценарию.

Лариса прижала Власа к груди — слезы лились у неё ручьём.

— Извини, Влас, не могу остановиться.

— Давай, Лар, включим твой компьютер, хочу позабавить тебя.

Влас вышел в интернет. Нашёл нужный сайт. Появилась красивая заставка, потом весёлая музыка, и во весь экран появилась надпись: Хроника дня. Происшествие: Попал под каблук Ларисы — В. Заречный. Пострадавший отделался лёгкой женитьбой.

— Вау! Какая прелесть, Влас!

— Это ещё не все, Лар, у нас в ресторане столик заказан на двоих — собирайся. У нас шампанское есть?

— Коньяк тоже есть. Есть деликатесы в холодильнике. Так что никакой ресторанной шумихи и казёнщины — гуляем в узком семейном кругу. И если ты, Влас, паче чаяния, втайне надеешься пренебречь исполнением своих супружеских обязанностей — то оставь свои помыслы и не вздумай об этом мечтать. Твоя королева повелевает тебе приковаться сегодня к койке. Семейная жизнь — полна тягот и забот, иногда — приятных. В непреодолимости моей любви к тебе ты, думаю, успел убедиться. Я — твоя судьба, а с судьбой не поспоришь — остаётся ей только покориться. Понятно формулирую?

Глава тридцать первая
ЭСТОНСКОЕ ОКНО

Из забвения на Власа неожиданно вышел Эрнест, предложивший безотлагательно пересечься в кафе. Сказано — сделано, причин для отговорок не нашлось.

Вдруг разговор странным образом коснулся мотоцикла как транспортного средства повышенной проходимости.

— У тебя, Влас, ежели мне память не изменяет, права категории «А» наличествуют?

— Ну, да, остались как свидетельство полёта с неудачным приземлением, а что?

— Помнишь, я упоминал мецената одного?

— Несостоявшегося беглого спонсора социальных программ?

— Не столько беглого, сколько залёгшего на дно.

— Ты же говорил, что его Интерпол разыскивает.

— Была такая версия.

— Впоследствии не подтвердившаяся?

— Упрощённо сказать — да.

— А если не упрощённо?

— Серьёзный разговорчик к тебе есть.

— Догадался уже.

— Проехаться на арендованном байке за приличную мзду не желаешь?

— Как я понимаю, сверхбыстро и с пассажиром?

— Сообразительный.

— Вывозить товарища по оружию случаем не из тюремной зоны придётся?

— Батюшки-святы!

— А чего тогда не воспользоваться общественным транспортом?

— Инкогнито соблюсти надо.

— Что за скрытность, и куда нестись стремглав приспичило?

— За кордон.

— Куда-куда?

— До участка западной границы с обустроенным коридорчиком.

— Никак через «эстонское окно» клиент перевалить собрался?

— Приятно разговаривать с начитанным человеком, огонь ведёшь в правильном направлении.

— Не с начитанным, а с читавшим — мне чужих лавров не нать.

— Как будет угодно.

— Знаешь, помимо всего прочего скажу, что незаконный переход российской границы карается пулей в лоб. Это тебе не американо-канадская граница, где при пересечении офицеры-погранцы кивнут с доброжелательной улыбкой, да ещё честь отдадут.

— Есть тропа.

— Через горный перевал?

— Сказано же тебе — в западном направлении.

— Я недавно женился, и моя жизнь моей семье дорога как память.

— Пополнение не намечается?

— Возможно.

— Короче — намечается. Значит, нашли нужную мотивацию и хороший повод согласиться. Обеспечивать будущее отпрыскам — дело святое. Клиент заплатит прилично. Подумай денька два, прежде чем вердикт выносить. Смотри только, шанец жизни не прошляпь. Такие предложения не каждый день поступают.

Глава тридцать вторая
СОМНЕНИЯ

Волновать Ларису Влас не собирался, и свою встречу с Эрнестом от неё скрыл. «Искуситель хренов», — подумал о приятеле Влас. Миллиардер, понятное дело, в состоянии заплатить щедро, однако ж, стоит ли ввязываться в тёмное дело? — большой вопрос. Наверняка на хвосте у богатея контрразведчики сидят.

«А тут пред их светлыми очами, весьма кстати, нарисуется новоиспечённый нарушитель государственной границы, в лице Власа, верхом на байке», — рассуждал он. «И нахрен тогда мне сдался весь этот цирк со всеми аттракционными гонками по вертикали и горизонтали?

И тем не менее, приманкой просачивалась подлая мысль: а вдруг он чистый и за ним слежки нет? Стоит эксклюзивная прогулка недёшево — а светит впереди огромный куш, почитай что — ни за что.

Обычные терзания. Кабы заранее знать: насколько риск велик, и нашёлся бы доброхотный ангел-хранитель, способный об этом уведомить и предостеречь. Да только не оказывается он в нужный момент под боком.

Прознай Ларка о самом факте рассмотрения Власом втихаря такой возможности — наверное убила бы, не глядя. Как пить дать, гневно выпалила бы: «Тебе что — квартир мало!? У других и того нет, что ты имеешь»! Совсем о семье не думаешь! В секунду готов спалиться со своими дурацкими авантюрами!».

И была бы права. Всё так. Но мысль стремительного обогащения засела занозой и свербила неотступно. По плану — предполагалось пересечение границы. Влас и понятия не имел, как она устроена по современным стандартам. «Коридор» в применении к границе звучал как полная абстракция. Единственное, что Влас подозревал, так это то, что мероприятие небезопасно, — вот и всё.

На всякий случай Влас захотел освежить водительский навык и полдня прогонял на приятельском байке. Поначалу испытав подобие волнения, довольно скоро обрёл полную уверенность в себе и былой азарт. «С возвращением!» — приветствовали Власа двое знакомых на кроссовом трэке учебного мотодрома, куда Влас заехал по старой памяти.

Разум требовал развеять туман. Много было неясного. Практически всё.

Был бы предложен бизнес, даже контрабандный — понятно. Похоже, он весь у нас такой.

Влас вспоминал свой визит на Дальний Восток: там рыба, икра, кедрач.

Влас, конечно, понятия не имел, как выстраивается бизнес и логистика к нему, но теоретически в его сознании контрабанда продуктов легче могла уложиться, нежели контрабанда миллиардера во всей красе своего физического обличия. Получалось как в евангельской истории, где Спаситель предлагал заняться не ловлей рыбы, а ловлей душ.

Приспело какой-нибудь ответ давать Эрнесту: либо да, либо нет.

Заставил ведь корефан, так его растак, мучиться. Жил ведь добропорядочный человек, никого не трогая, можно сказать, примус починяя, смотрел себе под нос, и вот на тебе — задача с усердным почёсыванием затылка.

Глава тридцать третья
ХРОНИКА

Для ответа Власу нужны были подробности, и Эрнест согласился интерес к ним частично удовлетворить.

Власу потребовалось домчать нувориша до приграничной зоны, увязаться за провожатым байкером вслед по лесополосе, передать нувориша принимающей стороне уже на другом берегу, вернуться на нашу сторону в сопровождении того же байкера, оставить ему свой байк, а уже затем возвратиться в родные пенаты авиарейсом.

Все денежные расчёты предполагалось осуществить через Эрнеста на месте.

Власу на работе пришлось взять отгулы и с работы инспирировать звонок во время присутствия Ларисы дома, оповещавший якобы о срочной командировке.

Ларису удалось в отношении операции оставить до поры до времени в неведении, но Власу по ходу следования, уже ближе к дому, пришлось ввязаться в драку с какой-то нетрезвой компанией. Влас двоих дебоширов хорошо наказал, но всё же один удар пропустил, и к Ларисе заявился с рассечённой губой. Лариса обработала рассечение; как завзятый ФСБ-шник, внимательно с пристрастием осмотрела Власа, но в результате как бы поверила в то, что в потасовку Влас был втянут по возвращении из командировки.

Лариса обещала больше не пускать Власа ни в какие командировки, и Влас клятвенно заверил, что никто его больше не заставит никуда командироваться даже под ружьём.

Хотя Власу всё-таки показалось, что Лариса что-то такое там заподозрила.

Власу захотелось сказать Ларисе нежные слова, но он вовремя осёкся. Иначе подозрения Ларисы возросли бы — с чего это вдруг Власа лирика прошибла — никак вину заглаживает?

Однако исповедь Власа со словами любви всё же последовала на следующий день. Лариса оказалась беременна.

Лариса в ответ на признания Власа сказала, что она любит его больше жизни и отвесила пощёчину.

Глава тридцать четвёртая
АЛЕМАНИЯ

По-любому Власу предстояло пообщаться с Эрнестом, дабы окончательно уладить расчёты. Для встречи был выбран уютный ресторанчик. Эрнест разговор начал делано торжественно.

— Во первую голову, Влас, разреши мне от лица командования выразить благодарность за безупречно проведённую операцию и выполнение возложенной на тебя миссии с честью.

— Служу Мафии, Каморре и Якудзе.

— Ну-ну. Какие страшные слова. Просто помог хорошему человеку, вот и всё. Небедному — согласен.

Я тебе деньги в ближайшие дни могу на счёт положить, могу наликом отдать, как скажешь. Но параллельно предложение есть. Помимо денег можно дело открыть. Я ведь подвизаюсь директором художественного музея. Мне заведующий филиалом нужен. Ты, извини конечно за осведомлённость, но ты в своём Ясногорске в детстве изостудию посещал.

— Откуда сие известно?

— Прости великодушно, Влас Прохорович, но на тебя пришлось небольшое досье собрать. Олигарх свою судьбу абы в чьи руки вверять не собирался.

Выбирай благополучное месторасположение, откроем там филиал. Советую выбрать приличную страну, есть такая на примете?

— Есть

— Молодец, и какая?

— Германия

— Вдвойне молодец. Во мне, между прочим, есть германо-датские крови.

— Странно. У нас родовитых извели давно.

Вспоминается незабвенный Булгаков: чего ни коснись — того у нас и нет. А тут на поверку выходит, что всякого добра у нас навалом, включая высокородных графьёв и князей.

— Правильно, в Природе, что придавлено — то в латентном состоянии. А потом — я не из родовитых. Мой предок во времена Петра корабельным мастером был.

— Так Музей — это прежде всего коллекция. Где я её возьму?

— Есть раритеты.

— Краденые?

— Их никто не ищет, потому как ни в одном каталоге их нет. А Германия — музейная страна. Ты страну угадал случайно?

— Не совсем. У меня был дед неродной, земля ему пухом, в Германию хотел меня отправить учиться и работать. В Висбадене у него любимая женщина была.

— Понятно. Дом в Висбадене для твоей семьи подобрать можно красивый. Живи на здоровьечко в Земле Гессен и детей воспитывай. Образование у тебя техническое. Сейчас современные музеи оснащены сложной машинерией и электроникой — широкое поле для профессионального роста.

Тем не менее, ничто не мешает и на Родине остаться. Успешно дообразоваться, ежели охота найдёт второе высшее получить, художественное, возможность есть в Суриковском или школе-студии МХТ. Зачтутся тебе твои общеобразовательные предметы по первому высшему, и досдать останется только специальные, долго учиться не придётся — года два. Если в Европу захочешь — дообразовываться лучше в самой Европе — поможем, не бойсь. Хотя всё это совсем необязательно — дело в руках, вот что важно — оно само до кондиции доводит.

Посоветуйся с женой — подумайте о будущем своих будущих детей. Спешить не надо — семейное дело вещь серьёзная.

Глава тридцать пятая
СЕМЕЙНЫЙ СОВЕТ

Влас рассказал Ларисе о своей встрече с Эрнестом и его предложении занять должность заведующего музейным филиалом у нас в стране или за рубежом, для чего потребуются инженерные познания в сфере культурно-зрелищных предприятий и компетенция в деле продажи картин. Лариса посерьёзнела и отчётливо изрекла: Влас, милый, не утаивай ничего от меня: ни сейчас, ни впредь, я тебя очень прошу. Это жизненно важно. Возможно, твой Эрнест компаньон вполне приемлемый. Но Эрнест не Андрей Алексеевич, царствие ему небесное. Тот смог тебя полюбить по-отцовски как сына, а через тебя, заочно, и всю нашу семью. Такие бессребреники и меценаты встречаются раз в сто лет. Больше всего на свете я мечтаю о счастье нашей семьи и о будущем, надеюсь, бог даст, наших детей. Оттого и в рулетку играть не позволю ни себе, ни тебе. Конечно, твой Эрнест способен переиграть нас обоих, но, по-любому, это дастся ему посложней, нежели по отдельности. Так что сделай вот что, Влас: пригласи-ка своего Эрнеста к нам в гости, мне охота на него краешком глаза взглянуть чутка. А я приготовлю знатный ужин, уж постараюсь. Тебе не придётся меня стыдиться. Обещаю.

— Знаешь, Ларка, допускаю, что я неисправимый куражист и куролес, но у меня в жизни осталась только одна родная душа — это ты. Все остальное я могу послать к едрене фене с лёгким сердцем. Судьба прописала со всей определённостью, что для меня ты стала и лучшей любовницей, и другом, и близким родственником одновременно. При всём моём шалопайстве у меня хватает ума это понять, слава богу. Степень моего доверия к тебе максимальна.

Глава тридцать шестая
МУЗЕЙНЫЙ ПРОЕКТ

Размышляя над предложением Эрнеста, Влас неожиданно впал в творческие фантазии и озадачился идеей проекта музея, какого ещё не было. Идея состояла в создании визуальной иллюзорной среды погружения в другую эпоху с помощью мониторов сверхвысокого разрешения и оцифрованных копий картин кисти великих мастеров с отображнением окружающего пространства.

Захотел, скажем, некто побывать в 19 веке — будьте любезны — вот тебе полная иллюзия. И не обязательно привлекать толпы посетителей для лицезрения дива дивного, можно попытаться найти заказчиков из числа существенно безбедных людей, ментально возжелавших пребывать в другом времени, и готовых разместить подобный музейный зал в своём жилище.

Смысл задумки — предлагать создание (поначалу эксклюзивно для миллиардеров-романтиков с богатым воображением) своего рода временного иллюзиона.

К электронно-технической части проекта, как представлялось Власу, можно было бы подключить, ежели потребуется, — Серёгу со всем его Оксфордом в придачу.

Глава тридцать седьмая
НЕБЕСНЫЕ КОРРЕКТИВЫ

В художественных произведениях иногда дальнейшее повествование предваряется фразой: Прошло столько-то времени, и указывается, сколько. Время то ли по кругу, то ли по спирали свершает свой неотвратимый бег. И несёт разное. Прошедший год принёс Власу и Ларисе счастливое событие — рождение сына. Влас решил поделиться радостью с Эрнестом. Телефонный звонок связал его с женщиной.

— Эрни нет, — услышал Влас в трубке приглушённый голос.

— В сердце Власа закралась тревога. — Он уехал? — насторожённо спросил Влас.

— Эрни убили.

Ошарашенный известием, Влас назвал себя и задал тягостный вопрос: Как это произошло?

— Женщина ответила: Вы говорите с Татьяной — женой Эрнеста, теперь уже вдовой. Эрнест захотел самолично подобрать строительную группу для перестройки коттеджа и поехал на Украину. В гостинице он отпустил от себя на местный рынок своего неофициального телохранителя, а сам решил прогуляться по расположенному поблизости ботаническому саду — где его злодейски зарезали. Я ездила забирать тело. Тамошняя местная милиция не собиралась даже дело открывать. Так что мне пришлось, как юристу по образованию, самой настоять на открытии дела. У него была валюта, сумма небольшая, но по местным меркам — значительная — из-за неё скорей всего Эрнеста и убили. Я знала, что у вас с Эрнестом были музейные планы, могу, Влас, свести вас с музейщиками.

— Благодарю вас, Таня, за предложение, но ничего такого не надо. Главное, примите моё искреннее соболезнование — оно не формальное. Я хочу разделить с вами утрату, мы были знакомы с Эрнестом ещё со школы. У вас есть дочурка прекрасная, правильно?

— Да, Машенька, ей 5 лет.

— Таня, рассчитывайте на любую посильную помощь от меня.

— Спасибо, Влас.

Влас поведал обо всём Ларисе. Лариса попросила Власа обязательно сходить в церковь и поставить свечку за упокой души Эрнеста.

Влас так и сделал.

Глава тридцать восьмая
СМЫСЛ ЖИЗНИ

Рано или поздно каждый задаётся вопросом поиска смысла жизни. Кто-то ищет его в буддизме, кто-то в йоге, кто-то в христианской каббале барона Христиана Кнорра фон Розенрота, кто-то в мудрости графа Льва Толстого, кто-то в науке, кто-то в искусстве. Подмыло и Власа подытожить бренность бытия. Задумался Влас сменить локацию и перебраться с семейством в Прибалтику. Во-первых, потому как вроде недалеко от привычных мест, что немаловажно, а теперь уже и самая что ни на есть Европа к тому же. С другой стороны, — наиболее крупное в мире месторождение янтаря, идеального поделочного камня для украшений, сувениров и художественных композиций. Создавай мастерскую, и ты всегда при деле. Дело за малым — на ресурс вырученных от продажи своего жилья средств приобрести пару домов в Прибалтике: один для проживания, другой под мастерскую, и желательно сносно освоить местный язык и подтянуть английский. Лариса оказалась не против власовых задумок. Власу вспомнился знакомый по имени Стас, помощник капитана научного судна, с кем не мешало проконсультироваться, как провезти сырьё без лишних трат за океан, для открытия сувенирной лавки где-нибудь в Южной Америке.

Глава тридцать девятая
ВЗГЛЯД С ВЕРХОТУРЫ

Что следует из непреложной истины, что человек одновременно живёт в двух мирах: объективном и субъективном? Констатация факта, что один из них реальный, а другой вымышленный и создан фантазией художника? А кабы иллюзорный мир существовал в действительности, тогда бы что? Не стоит пиететно относиться к штампам, типа: «История не терпит сослагательного наклонения», поскольку во многом только из него и состоит, всё остальное — фактография, не более чем тоскливый перечень свершившихся событий. А ведь нельзя не согласиться, прощёлкать варианты упущенных возможностей подмывает порой безудержно!

Итак, положим, где-то вдалеке, в туманной дали, далёкой бездне, в созвездии Альфа Центавра, на затерянной землеподобной планете, или на других задворках мироздания, вам, по-новой, даётся вариант жизнь прожить вволю в ладу и гармонии! Воспользуетесь шансом что-либо исправить в своей судьбе, дабы не ступать на пресловутые грабли повторно, либо начнёте только иначе пробор наводить и волосы зачёсывать, остальное оставив без изменений?

Есть же теории «потустороннего мира», даже помимо религиозной концепции.

И в арсенале философской науки отдельные идеалисты признают животворный трансцендентный источник, из которого проистекаеют все творческие силы, и созидание бренного мира с его законами и константами, пусть даже без последующего стороннего вмешательства в его развитие и течение, наподобие часов, единожды заведённых и запущенных «Часовым Мастером», всегда находящимся вне зоны доступа и приёма. В дополнение оказывается проложенной узкоколейка Судьбы с бортами и выступами для систематического прикладывания к ним и шараханья.

У нас есть герой повествования — с именем и Судьбой. Что дальше? Наблюдать, куда понесёт его рок событий, как щепку в бурном потоке? Или надобно будет тому «восстать и вооружиться» по классику и замутить собственное варево?

Любому действию предшествует проект и план, хотя бы зскиз, хотя бы намётки.

Предоставим Власу Заречному право помороковать маненько и «двинуть на Тырново», или в каку другу степь, дабы «усадиться в свои сани» и обрести «свою тарелку».

При этом, здравый народный смысл предписывает не забывать про овраги на пути, не лезть в воду, не ведая броду, не кидаться с головой в омут, и много чего ещё советует. Дело-то, как известно, в отличие от сказывания сказки, делается значительно медленнее, а делать предстоит именно его.

Влас не «отмерял себе два века» и намеревался уложиться во всякого рода лимиты: и временные, и физические, и финансовые, и так далее. Выгорит, не выгорит — он расположен был посмотреть чуть погодя, по мере хода витального процесса, участия в котором удосужились мы все с рождения.

Глава сороковая
КОНДУИТ ТЛЕТВОРНЫХ ПОМЫСЛОВ

Подборка сценариев для воплощения и свод замыслов изначально первичен по аналогии с перефразировкой: «в начале было Слово, а затем лишь слова».

Проект поселиться в Прибалтике и при содействии знакомого моремана сплавить партию янтаря в Южную Америку для открытия сувенирного салона уже очерчивался в сознании Власа. Но гнездились в воображении и другие модели.

Криминальный компонент всегда искусителен, хотя временами отвращает, и не столько по нравственным, сколько по практическим соображениям. «Стоит ли овчинка выделки или нет?» — вопрос эффективности предприятия выступает на первый план. Так что проблема воздаяния нисколько не умозрительна, а до ужасти конкретна. А потом, негоже забывать об ответственности за близких людей.

И тем не менее, лапками шевелить надобно. Воздыхательная пауза, которая накатывает время от времени, должна быть кратковременной, иначе предстоит впадание в ступор, а покой нам, бедолагам, как увещевал Поэт, только снится.

Не далее как намедни Власу был предложен чистый криминал сродни тупому рэкету. Старый знакомый пробился в сановники и стал куратором какого-то там региона. Преступный замысел «в духе времени» заключался в обложении данью предпринимателей и её сбору путём введения «вменённого налога» под видом отчислений в благотвотворительный фонд на социальные нужды. Влас отказался от подельничества в этом малосимпатичном деле.

— Ты бы мне лучше банк ограбить предложил, я бы ещё подумал, но роль мытаря не по мне, — отшил знакомого Влас.

Попробуем себя риторически вопросить: «Чего человечеству мирно не живётся»? Да, видать, оттого, что благ земных меньше, чем желающих их получить на халяву.

Хапануть из закромов — мечта то ли идиота, то ли общечеловеческая, как посмотреть. Деньги — по определениию есть сертификаты и фантики. Реальные деньги — золото.

Золотой запас впечатляет по своим потенциям, но не впечатляет эстетически: выглядит он как груда кирпичей разобранной металлической кладки. А вот исторические драгоценности будоражат и волнуют. Есть государевы золотые кладовые под неусыпной охраной как и всего национального достояния в целом, на что народу и поглазеть-то не всегда дозволено.

Смести сокровища может только смерчеподобный вихрь. Или военный самолёт истребитель. На память пришёл опять же школьный приятель, ставший лётчиком, хотя и снискавший нелучшую судьбу. Схулиганил он и на бреющем полёте зацепил высоковольтку, и как результат жёстко приземлился и повредил себе позвоночник. С «летунами» Влас уже однажды имел дело: в бытность поездки на Дальний Восток он чуть было не договорился «подброситься» близко к месту назначения на военном самолёте.

Явились эдакие чудеса в решете, хотя сей тайный «полёт шмеля» под аккомпанемент мелодии Римского-Корсакова напрочь сорвался.

Стоит заметить, что все власовы наваждения естественно остались в прошлом. В настоящем приливные волны фантазий стали менее экстремальными и отчасти более реалистичными. Оно и понятно: диалектика поведения начинает рулить по мере вхождения в пору зрелости.

Глава сорок первая
ЛОЯЛЬНАЯ ИДЕЯ

Влас старался избежать начальственной опеки, желая зависеть исключительно от собственной креативности, пребывая в качестве свободного художника, вольного мастера, бизнесмена или фрилансера.

Полагая, что реальным качеством обладают промышленные товары, а произведения искусства — иллюзорным, он наметил деловой вектор, соответствующий своей ментальности.

Сувенирный салон у берегов Патагонии — штука заманчивая, однако в любом случае нужна «фишка», изюминка, «гвоздь программы», так сказать. И эта искомая вишенка на верхушке торта вроде как нашлась. Идея состояла в том, чтобы поместить в прозрачный кристалл фотоизображение. Кулон с картинкой хоть самого себя, любимого, хоть близкого и дорогого человека, или памятного места — по определению желанная вещица, а значит и ходовой товар.

Технология такая разработана и даже освоена. Хваткие дельцы шерудят вовсю на бойких перекрёстках. Но изображение «впихивают» как правило в стекляшки, а ежели иметь вдоволь полудрагоценного материала — стоимость многократно возрастёт. Осталось — всё это заиметь.

Глава сорок вторая
ЗАПАДЛО ЛИ БРАТЬСЯ ЗА СТАРОЕ?

При всём уважении к отцам трудовой концепции в экономике, жизнь каждодневно являет примеры перераспределения благ в пользу одних с оголением задниц других. Делиться никто не намерен. А поделиться не помешало бы — для обеспечения природного равновесия и безопасности самих имущих.

И в этом смысле ненасильственная экспроприация всегда привлекательна для большинства люда.

Вопрос: податлив ли Кощеюшка, восседающий на сундуке с сокровищами, магическому охмурению медиума, ежели таковой отыщется, дабы облегчить вес сундука путём добровольной делёжки, без иного рода вспомоществования?

Фундаментальность вопроса подстать гамлетовскому. Но это так — к слову.

Вопрос «Быть или не быть?» решается просто: коли с удовольствием, то — быть!, коли без удовольствия, то — не быть! На утверждение: «Жизнь — в страдании», оправдано возражение: «Кому и, на кой ляд, она тогда нужна?», на что удобоваримого ответа нет.

Глава сорок третья
ОТ АВТОРА

Когда не знаешь с чего начать — начинай с конца — знакомая истина? Так почему стратегию самой жизни надлежит выстраивать иначе? Не о последнем приюте речь, а предпоследнем. Где завершить бренный путь, в каких декорациях?

Здравая мысль — «Хижина у моря со всеми удобствами». У порога мирно плещется тёплый морской залив, типа «весело потрескивают поленья в печи». Нет никаких материальных стеснений и проблем с прокормом, кстати со здоровьем тоже. Вот — настоящая лафа и идиллия!

И пусть честолюбивые и не в меру амбициозные индивиды суматошно бьют в свои барабаны и трубят в горны, но поодаль, не докучая. Чтоб никто (как это лучше сказать) не приставал.

Не стоит исповедывать общественные химеры, оставив те завзятым химерщикам.

Ну и где тот райский уголок? Незнамо. А то б, закатав штаны, бегом опрометью и стремглав — к душевной усладе!

ИТОГ

Любая история требует завершения. Влас выбрал финал в меру своего разумения, а концовку, как водится, предстоит дописать её Величеству Судьбе.

Илья Захарович Рудштейн
ilyarud8@gmail.com +7 (906) 744-74-19