Инна Костяковская. Мироощущение

«Я входил вместо дикого зверя в клетку»
Иосиф Бродский

Пока на пальцах Твоих не высохла глина,
пока  с надеждой лепишь из нас человеков,
мне хочется верить, что сотворенье мира
не кончилось на преданиях древних греков.
Всё так же встают за горами лица,
всё так же память тревожит сердце,
и если всё-таки жизнь состоится,
то буду знать, где в пути согреться.
Я верю – всё ещё поправимо.
Небесный свет – не закат, а пламя.
Пока на пальцах не высохла глина,
пока Ты – рядом, пока Ты – с нами…

***

Раздвину свой горизонт
за пределы города.
Если в душе – лёд,
по всей земле холодно.
Есть чему научиться
у неба и облаков.
Душа – перелётная птица,
не знающая оков.
Мне по своей пустыне
ещё сорок лет брести,
даже солнце остынет,
пытаясь меня спасти.
Куда идти – не знаю.
Но верую, что вперёд.
Мою лебединую стаю
песня ветров зовёт.

***

Когда мне было двадцать лет
я слышала дыханье ночи,
но твой лирический портрет
мне одиночество пророчил.
Когда мне было двадцать лет
стихи писались лишь украдкой,
книг ненаписанных сюжет
казался мукой самой сладкой.
Прошло каких-то тридцать лет,
и тридцать зим и вёсен тридцать,
прошло каких-то тридцать бед
по судьбам, городам и лицам…
Всё так же жду дыханья ночи,
стихов, что давят на виски,
и встреча вечных  одиночеств
мне душу  лечит от тоски…

***

Я давно бесперспективная,
просто тлею, не горю,
я слезами, словно ливнями
растревожила зарю.
Что тебе со мною маяться
и зачем меня жалеть?
В прошлом – я была красавица,
в настоящем – буду тлеть…
И, слова вплетая в кружево
повседневного и вечного,
осенью давно простужена,
осенью давно помечена.
Мне, теплом твоим обласканной,
доживать свой бабий век,
убаюкай душу сказками,
если взгляд мой не померк!

***

Уехать куда-нибудь, далеко,
туда, где волна обгоняет прибой,
где пишутся благостно и легко
мысли, придуманные судьбой,
где травы гуще, а небо чище,
где  воздух не пахнет войной.
Душа всё время чего-то ищет,
оглушённая тишиной.
Уехать, забыть адреса и даты,
друзей, врагов знакомые лица,
забыть свои счета об оплате
всего, что завтра могло не сбыться.
Забыть апрельскую пыль и ливни,
голос диктора с телеэкрана.
Смотреть, как врезаются в море бивни
скалистого золотого вала.
Из клетки каменной вырастая,
сбежать в зелёный шатёр,
где облаков белая стая
качает вершины гор.
Мир, что вокруг – обычен до скуки,
но вряд ли его изменить.
И снова привычно мотают руки
в клубок повседневности нить.

***

По пыльной скатерти дорог
луна катилась,
что из сегодняшних тревог
ещё не сбылось?

Вдоль трассы плыли провода,
огни мелькали,
и утопали города
в туманной дали.

Рвут сердце сводки новостей,
бег километров,
жизнь –  это сумма скоростей
навстречу ветру.

По пыльной скатерти дорог
луна катилась,
твой первый выдох, первый вздох –
судьбе на милость.

***

Далёкие тени,
забытые предки,
ночных сновидений
дневные объедки,
пыль древних страниц,
паутины ненастья,
торжественных птиц
лебединые страсти.
Сплетается время
в густые туманы,
по-прежнему верим
в святые обманы,
по-прежнему ищем
волшебные страны,
и дороги нищим
пустые карманы.
Значенье весны
принимаем как милость,
пусть вещие сны –
это то, что случилось,
что  крик  воронья
над заброшенной пашней?
Уйдут сыновья
наши в день настоящий…
и будет клубиться
дорожная пыль,
и жизнь превратится
в росу и ковыль…

***

Лей, ливень, вдоль и поперёк!
Мой век до основанья вымок,
«как мало пройдено дорог,
как много сделано ошибок»!

За февралём явится март
и пыль опять накроет город.
Тасуй, судьба, колоду карт!
В ней Джокер так красив и молод.

Коварней всех иных мужчин,
он только мне прибавит годы,
дороги тоненьких морщин
февральской, мартовской погоды.

***

Есть степень внутренней свободы,
твоё единственное «я»,
которую в тебе за годы
сложила песня бытия.
Есть степень внутренней свободы
над горизонтами дождей,
что открывает небосводы,
но закрывает ставни дней.
Живу, как прежде, без оглядки,
вдыхая полной грудью свет,
но на полях моей тетрадки
свободы не было и  нет.

***

Знаешь, когда-то, лет двадцать назад,
в виду наивного оптимизма
была я привита семь раз подряд
вакциной любви и лиризма.
С тех пор во сне, наяву, в бреду
босая хожу по земле
и чувствую кожей чужую беду,
что вечно живёт во мне…

***

Как дикого зверя в клетку –
загоняю мысль.
На кухне, на табуретке
проживаю жизнь.
Я пью холодный чай
горячими губами.
Господи,  не отвечай,
что завтра случится с нами…
За окном – торжественный вид
вечной помойки,
если Господь говорит,
то так негромко.
Третий час поёт муэдзин,
Точнее –  волком воет.
Его огромный лимузин
оле хадаш* помоет.
Гремят соседские сковородки
где-то совсем внизу.
Смотрит собачка нежно и кротко,
а кот  уснул в тазу.
Это – картина маслом.
Это – Мироустройство.
В небе звезда погасла.
Звёзды имеют свойство
гаснуть, когда им плохо –
никто и  не замечает.
В небе гаснет эпоха.
На кухне пахнет чаем…

* оле хадаш – новый репатриант (иврит)

Инна Костяковская