ИНТЕРВЬЮ С ВЫДАЮЩИМСЯ СКУЛЬПТОРОМ, ХУДОЖНИКОМ, МЫСЛИТЕЛЕМ СОВРЕМЕННОСТИ ГРИГОРИЕМ ПОТОЦКИМ

«Где дух не водит рукой художника, там нет искусства»
Леонардо да Винчи

— Социальная ответственность культуры перед обществом. Вы являетесь президентом и основателем Международной Академии Доброты. Расскажите, как возникла идея создания и какие задачи решает Академия Доброты.
— То, что мы, художники, создаем, порой, несет в себе такой колоссальный общественный заряд, что может консолидировать общество и помочь ему уйти к высоким духовным идеалам. А может и разрушить его изнутри. Разжечь расизм, национализм, ксенофобию…
Своим творчеством я пытаюсь говорить о высоком. Международная Академия Доброты необычная. Она не является формализованной. Ее члены — те люди, жизнь которых — проявление доброты в высоком смысле этого слова. Великий Юрий Куклачев. Только доброта помогает ему договориться даже с такими не поддающимися дрессировке животными, как кошки. Он пишет рассказы о доброте. И теперь его учебник «Школа доброты» преподается в школах. Наталья Андрейченко — великая Мэри Поппинс. Образ, созданный ею, помог в воспитании уже не одного поколения детей в любви и доброте.
Федор Конюхов — человек, который дошел до двух полюсов земли, поднялся на высочайшие вершины мира, пересек океаны в одиночку, и когда я его спросил, как же тебе удалось все это покорить, он улыбнулся, перекрестился и сказал: «Я никогда не покоряю. Я прошу Бога дать мне силы дойти. И в природе все живое… Я прошу у океана, у леса пищу, и они мне дают… Я прихожу с добротой и благодарностью. Вот почему я до сих пор жив…» Федор построил часовни в память о погибших товарищах великих путешественниках. Я для них делаю бронзовые иконы святых.
Великий японский писатель Нобуюки Накамото перевел всего Чехова на японский язык. Его привлекает в России особое, глубинное представление о доброте.
Духовный лидер всех монголов мира Богдо-геген IX считает, что если не преподавать доброту в школах как отдельную дисциплину, то цивилизация, в конце концов, погибнет. Такие люди родились пронести через свою жизнь понятие доброты. Поэтому они и члены Академии.
Я считаю, что закон — это застывшая несправедливость. И все проблемы современности нужно решать, используя принцип доброты. Я своим творчеством и общественной деятельностью добиваюсь того, чтобы во всем мире дипломаты стали использовать этот принцип доброты в своей работе. Поэтому мы установили памятники Символы Доброты «Одуванчики» в Эстонии, как ответ русских деятелей культуры на перенос бронзового солдата, в Латвии, на Украине. И когда запрещалось русское телевидение, украинские газеты написали об открытии памятника Символа Доброты — «Семена доброты из Москвы». «Одуванчики» установлены в Австрии, во Франции. Перед открытием Символа Доброты в Вальдезере во Франции детей попросили ответить на вопрос, как они понимают значение слова доброта? Из ста детей ни один ребенок не знал значения этого слова. Это говорит о том, что каким бы не было законопослушным общество, оно в любой момент может дать рецидив фашизма, стоит появиться закону, что можно убивать рыжих… Или выселять гастарбайтеров. И это будут делать. Ничто не остановит, если не будет такого витамина в людях, как витамин доброты. Символы доброты «Одуванчики» будут открыты в этом году на границе между Австрией и Германией, в Китае и в стране дипломатии — Швейцарии. Там, где доброта, там нет границ.

— Григорий, более 55 памятников, созданных вами, установлены в России и за рубежом… Знаю, что большинство проектов — благотворительные, и памятники созданы практически за счет личных средств автора. Что побуждает вас творить и нет ли желания остановиться? Что является источником вашего вдохновения?
— Надо смотреть правде в глаза. Сегодня нет социального заказа на скульптуру. Не только в России, но и вообще в мире. Великие эпохи Египта, Антики, Возрождения, да и монументальная пропаганда коммунизма — в прошлом. Сегодня другие реалии. Когда общество процветает — возникает потребность даже в таком непростом виде искусства, как скульптура. Когда же время перемен, на первый план выступают простые человеческие потребности, как выжить.
Я родился скульптором. И для того, чтобы им остаться, нужно было сделать правильные выводы. Первое — искусство не товар. И если ты хочешь творить так, как ты хочешь, то не надо думать, что это будет нравиться большинству, так как большинство — посредственности. Поэтому когда говорят о художниках, которых кто-то покупает, и они даже знамениты, это соответствует усредненному представлению об искусстве. Поэтому такой всплеск китча. И китч уже стал разделом современного искусства.
Художник творит, потому что не может не творить. А так как в искусстве, практически он все делает от начала до конца сам, то себестоимость работы невысокая. И художнику важно найти дом и место, где будет жить его работа. Я обычно дарю свои работы. Во-первых, художнику заплачено за все вперед — Бог ему дал талант. Он занимается тем, что ему нравится. И требовать каких-то особенных гонораров смешно и глупо. Только время проверяет качество работы художника, превращая то, что он создал, в товар, и на аукционах за их работы платят миллионы и миллионы долларов. Когда-то с великими голландцами за их произведения расплачивались тарелкой супа… И при этом искусство расцветало. Художник творил, потому что не мог не творить. Вот почему я не устаю.

— Памятник — это только произведение искусства?
— Нет. Значительно больше. Это нравственная точка отсчета. Духовная составляющая общества. Место силы и память. Концентрированное сосредоточение интеллекта общества. Памятник призван пробуждать в людях человечность, романтизм и героизм.
Мои Символы Доброты — это ответ, что только в доброте мир и взаимопонимание между людьми. И только добротой можно решать все проблемы.

— Вы — один из лучших мастеров психологического портрета. Когда вы создаете скульптурные образы, чем Вы мотивируете выбор героев? Это только знаменитые и выдающиеся люди?
— Это совсем не модно заниматься сегодня портретом. Мы живем в эпоху толпы, которая диктует идеалы времени. И индивидуумы, охваченные страстью в погоне за сверхприбылью, подминают Ее величество Личность. Как ни странно, прошедшая эпоха дала многих выдающихся людей. Люди не поклонялись золотому тельцу, они просто не знали о его существовании со своими нищенскими зарплатами. И тем не менее, Россия могла гордиться многими выдающимися деятелями культуры и науки. И я спешу запечатлеть их, отлить в бронзу… В основном — это мои друзья, которых я близко знаю… Они могут быть очень знаменитыми и просто любимыми. Главное для меня — Его величество Человек, с его эмоциями, чувствами… Это так бесконечно интересно. Лицо человека — это океан, который можно познавать бесконечно.

— Одни из главных героев ваших портретов — актеры, режиссеры, почему? Чей скульптурный образ вам бы хотелось создать?
— Сегодня серое время. И хотя это эпоха перемен, это время не борьбы за идеалы, а борьба за деньги любой ценой. Поэтому оно еще и грязное время. Актеры и режиссеры — это те люди, которые как раз живут в виртуальном мире прекрасного героического прошлого или в виртуальном придуманном мире романтизма и идеалов. И в силу своего профессионализма живут над средой. Поэтому я с таким удовольствием лепил великого Иннокентия Смоктуновского, писателей Анатоля Кима, Александра Солженицына, Андрея Платонова, Мориса Дрюона, Пауло Коэльо, Иона Друцэ, Габриэля Гарсиа Маркеса, актеров Жерара Депардье, Пьера Ришара, Шарля Азнавура, Пьера Кардена, Андрея Житинкина, Всеволода Шиловского, тайваньского режиссера Цай Мин Ляна, японского Синдо Кането, Эмира Кустурицу и многих, многих других… И когда я работаю над портретом, я словно проживаю вместе с ними другую жизнь, параллельную той, серой, за окном…

— Живопись — это «праздник для глаз» или нечто большее?
— Мне всегда были тесны рамки изобразительного искусства. Сегодня искусство либо высосано из пальца, такое своеобразное сочинительство, либо иллюстрирует действительность. Ни то ни другое мне не нравится.
Икона — она влияет на человека. Формирует его представления о духовном, божественном, вызывает в человеке чувство сострадания, любви, покаяния. Это мой путь.
Когда я пишу женщину, я понимаю, что она божество, икона, проявление чистоты и таинство рождения жизни. Я пытаюсь передать сакральность образа женщины. И если моя работа отзывается в ее душе и она после встречи с моей картиной стала сильнее, ярче, одухотвореннее, значит, работа состоялась.

— Ваши картины — это Ню, почему так мало пейзажей, натюрмортов? Людям сложно приобрести картину с обнаженной женщиной и повесить у себя дома или в офисе.
— Да, с коммерческой точки зрения это крайне неудобно. Пока в моих работах видят только Ню. На самом деле я пытаюсь передать через женщину значительно большее. Это эмоции человеческих чувств, красоту, то великое божественное начало, что присуще женщине. Я пишу Ню как икону. Не в стиле иконы, а как икону — по сути, по внутреннему состоянию, то, что работа излучает.
Я об этом никогда открыто не говорю, но лет пять назад, когда шла моя выставка в Риге, женщины приходили и плакали. А потом возвращались домой, и что-то происходило такое… Любовь возвращалась в дом. Это факт. Но для современных искусствоведов и ценителей искусства факты ничего не значат… Да, картина может исцелить, изменить жизнь человека. Но разве не так действуют на людей великие произведения искусства? Ведь многие сталкивались с этим явлением, читая великие шедевры прошлого. Искусство обладает магнетической силой. Только это не прием. И когда говорят об арт-терапии, то все это манипуляции. Своеобразные игры. Только искренность помогает сделать то, что не поддается порой объяснению.
Я сам ко всему отношусь с предельной иронией и одновременно серьезно. Мне достаточно того, что те люди, которые окружают меня, которые испытали на себе это удивительное благотворное влияние прекрасного, которое стало откровением для них в жизни, это и есть мое признание. А признание дилеров от искусства, правильно было бы назвать дельцов-манипуляторов, которые хорошо разбираются в психологии потребителя и умеют «впарить» всякую чушь, зависеть от их мнения и от признания золотым тельцом — это уже не быть художником. Это что-то другое, в действительности, далекое от искусства.
В искусстве всегда присутствует Бог. Без Бога художника не бывает. Только когда его рукой ведет провидение, выраженное в глубочайшей духовности человеческой личности, наверное, и возникает то, что останется навсегда. Но всему судья — Время.

— В чем заключаются проблемы современного искусства? Какие решения предлагаете вы как художник?
— Перед тем, что называется современным искусством, нет проблем. Стоит одна задача — заработать «бабки», создать товар от искусства, который пользовался бы спросом. Нужно найти необычный способ «впаривания», сыграть в нечто «умное», абсолютно одиозное…
Я хожу по залам современного искусства во всех странах мира. В них, как правило, немного людей. Огромные пространства отданы под работы, которые хорошо раскрутили дилеры и дорого продали. Искусство, ценность которого определяется золотым тельцом, — самообман, и тех, кто продает, и тех, кто покупает. Это очень хорошо показал в своем фильме Такеши Китано «Ахиллес и черепаха».
Свобода самовыражения — это великое достижение для современности. Но наиболее сильно преуспели бездари. Я так вижу, я так понимаю. Те, кто попытаются критиковать, их тут же обвинят в попрании свобод, да и в том, что они дураки. Поэтому мир захлестнул китч, порнография и насилие.
Я абсолютно с уважением отношусь к любым формам любви, но почему министр культуры не может выразить свое мнение, что ему просто не нравится? Конечно, в силу своей должности он должен быть толерантен. Сегодня все негативное практически заняло все пространство. И прекрасному просто нет места. Ни в человеческих взаимоотношениях, ни в искусстве. Поэтому я, наверное, старомоден, потому что по-прежнему считаю, что искусство начинается там, где начинается человек и заканчивается животное.

— Мировой кризис — что это? Как это выражается в современном искусстве и есть ли выход?
— Мировой кризис? Он находится далеко не в финансовой сфере, а лежит в области духовных ценностей человека. Люди потеряли чувство стоимости предметов. И не заметили, как стали их рабами. Разве может стоить «хрущевка» сотни тысяч долларов? Разве может так обесцениваться труд, так обесцениваться человеческая жизнь? Что может остановить человеческую алчность, которая захлестнула через край нашу страну? Кризис — это гной человеческих пороков. И только… Такие качества, как доброта и благодарность, укажут нам путь выхода из этого кризиса, или большинство погибнет. Россия выйдет из кризиса только через доброту.
Другое дело — Америка. Если американцы будут благодарны тем социальным достижениям, которые есть в их стране, если они будут благодарны тому хорошему, что они достигли и построили и не разрушат этого, то они достаточно безболезненно тоже выйдут из кризиса. Я создал памятник «Благодарность Америке. Америка — победа мира». Эти пять слов — программа Америки на весь XXI век. На памятнике написано: победа над рабством, расизмом, нацизмом и бедностью. Победа толерантности, свободы, демократии и прав человека. Вот за то, что Америка защищает эти принципы и пытается утверждать их во всем мире, — благодарность. А вот следование этим принципам обязательно приводит к победе мира. Вот почему Америка — победа мира. Памятник установлен в Майами, на фоне самого высокого здания в городе 57-этажной гостиницы Viceroy на берегу реки.

— Что значат для вас слава и деньги? Вы тщеславный человек?
— А разве есть слава? Если все продается и все покупается. Если есть специальные технологии, при определенном количестве денег дадут любую славу — любой бездарности. Не нужно самообманываться. Мелькание в тусовках, награды — это ни есть признание, а подлая ложь, которая видна всем. Массовая культура живет по своим законам и в ней нет места подлинности. Как и действительной культуре.

— Как в России относятся к вашему успеху?
— Я думаю, что никто не знает о существовании такого художника… Сколько бы я ни поставил памятников по всему миру, какой бы они ни проходили тщательный отбор в тех странах, где их устанавливают… Мое творчество о доброте, о благодарности, о Боге и человеческой личности. Это так банально… Я живу параллельно всему мировому искусству. Оно идет своим, технократическим путем. «Как исполнено» — давно заменило суть. Единственное, где мы сближаемся, это в области концептуального. Для меня мысль как открытие и есть художественная правда образа. И каждая моя работа — это открытие и откровение. Кто есть Дали? Для меня — материализация Дон Кихота в ХХ веке. Кто Чехов — откровение, что русская литература есть ни что иное, как «благими намерениями дорога, вымощенная в ад…» Эдит Пиаф — распятие на микрофоне, шнур которого становится ее крылом, полетом… «Танец с саблями» (А. Хачатурян) — один из самых ярких образов, которые я создал, роза геноцида…
Обо мне иногда говорят: «Гений!» Но пророков в своем Отечестве нет, и я ни к кому не примыкаю, за мной никто не стоит и меня никто не поддерживает. Но уже то, что я создал так много, и это оказалось востребованным, я считаю, что у меня абсолютный успех и абсолютное признание. Оно никак не обозначено материально, но многие великие люди мира гордятся тем, что мои работы у них дома: в Европе, Америке, Азии. Я живу в маленьком подвале, но весь мир — моя выставочная площадка.

— Вы — автор около десяти памятников А.С. Пушкину, которые установлены в разных странах мира, почему А.С. Пушкин?
— Россия — это и есть Пушкин. Если в далеких странах узнают о Пушкине, они уже этим узнают многое о России. Я создаю Пушкина не так, как все. Прежде всего, я добиваюсь не внешнего сходства, хотя оно обязательно, а его присутствия. Однажды, я сделал каркас, забил его газетами, для экономии материала, как бы набирая силуэт будущей композиции, и сверху, где должна быть голова, просто положил женскую головку… И как-то работа остановилась… Но кто бы ни приходил, все говорили: «это же Пушкин!» Было ощущение такое, будто бы в воздухе присутствует его аура…
И каждый раз, когда я создавал новый памятник, я прислушивался к тому, как его принимают. Ни разу никто не сказал: «Как он похож на Пушкина», все говорили: «Это Пушкин!», как будто они его знают… Это и есть признание.

— Три испытания «огонь, вода и медные трубы — слава, деньги и власть» Вас коснулись? Вы — художник, создающий образы, как они влияют на людей, и нет ли соблазна влиять на массовое сознание?
— Власть и манипуляция человеческим сознанием — удел слабых и бездарностей. Людьми нужно не манипулировать, их нужно вдохновлять, чтобы они были человечнее и лучше. Это как раз задача моего творчества.
Что касается испытания славой, деньгами и властью… Они обходят стороной художников, которые не ищут встречи с ними. Они, как правило, приходят на его похороны. И этим воспользуются другие.

— Есть ли у вас идеалы?
— Без Идеала нет Художника. Все, что создано рукой Творца, и есть идеал. Природа божественна. Божественна женщина. И мужчина-творец — это бог. Мы все живем в ауре любви. Другое дело, как нам кажется, и как мы этим распоряжаемся. Но это уже твой выбор. Плохое мы создаем своими собственными руками. Мир полон бесконечной красоты и любви. Жизнь всегда справедлива, будь благодарен — это мой девиз.

— Что главное для вас в искусстве?
— Художественное откровение, которое обладает той удивительной силой менять вокруг тебя пространство, судьбу людей… Когда цена картины, которую ты написал, — человеческая жизнь. Со мной происходили сотни таких историй, за каждой картиной — человеческая судьба. Благодарность людей, которые после встречи с полотном стали счастливы, дает мне силы дальше жить и творить. Не важно, что это необъяснимо словами. Женщины бросают пить, курить, отказываются от наркотиков. Очень многие приходят к Богу. Становятся глубоко верующими. Даже эта малость уже дорого стоит. Люди поворачиваются лицом к своей душе и отказываются от пороков, которые составляли суть их жизни. Кто-то может сказать про это: «Как банально… Что общего это имеет с искусством?» Но, на мой взгляд — только искусство делает человека человеком и исцеляет его душу.

— Вы родились в ГУЛАГЕ, в Сибири, 30 лет жили в Кишиневе, с начала 90-х годов в Москве, ваши памятники установлены в России, на Украине, в Латвии, Эстонии, США, Канаде, Франции, Германии, Малайзии, Китае, Турции, Японии, на Ямайке, Австрии… Вы — человек мира, почему вы живете в России?
— Я русский до мозга костей. Хотя у меня нет ни капли русской крови. Все родственники, которых я знаю, — румыны. Но я родился на русской земле, воспитан на русской культуре и говорю на русском.
Живя в Кишиневе у меня было только десять друзей. А в Москве — не менее тысячи. Разве это возможно в какой-либо стране мира? Нигде не умеют так дружить и любить. Нигде не востребована так духовность в искусстве, как в России. И мы единственная страна в мире, где так много людей все еще не поклоняются золотому тельцу.
Россия великая не только размерами, а той глубиной жертвенности, на которую, наверное, способен только русский человек. Россия обязательно воскреснет и возродится. И ту агонию старого, что происходит сегодня — не нужно принимать за смерть России. Мы даже в атеизме — святые и верующие. Именно так я решил свой памятник Андрею Сахарову. Он сидит на круглой скамье и смотрит на звезды. И скамья становится его нимбом. Его сидение в Нижнем Новгороде — есть ничто иное, как подвиг юродивого. Ведь он единственный в Советской России, кто отказался от абсолютной власти, абсолютных денег и славы. Ему было что терять. Но когда он понял, что ученые зашли за ту грань, когда может погибнуть человечество, он первым подал голос. Придет время и русская православная церковь его признает Святым. Когда мне явился образ решения памятника А. Сахарову, я еще не знал о том, что его предки были священниками. Мое наитие меня не подвело.

— Какое место вы занимаете на рынке современного искусства?
— Я в нем не участвую.

— Что является определяющим в искусстве Григория Потоцкого?
— Очень общие, на первый взгляд, но точные по сути любовь и духовность.

— Что для вас власть?
— В России, да и в мире сложилась дурная традиция — бороться с властью. Почему-то не пытаются ее совершенствовать, улучшать… В конце концов помогать тому хорошему, что она хочет делать. Либо ей прислуживают, либо стоят в оппозиции. Но сколько раз оппозиция приходила к власти и становилась еще более худшим проявлением власти. Ведь те бесчисленные жертвы, которые понесло человечество, как правило, на совести оппозиции. И почему-то никто об этом не задумывается. Поэтому я, наверное, искал свой путь. И понял, что люди живут плохо, потому что так проще. И еще по той причине, что перестали быть добрыми. Поэтому я создал Международную Академию Доброты и говорю, что закон несовершенен. Закон — это застывшая несправедливость, и сложные реалии сегодняшнего дня нужно решать, используя принцип доброты. Поэтому я по всему миру устанавливаю свои символы доброты «Одуванчики», надеясь, что в какой-то момент дипломаты всего мира меня услышат и начнут в своей профессиональной деятельности использовать принцип доброты.
И еще я мечтаю, что у нас в России заменят Первое мая и будут праздновать День Доброты. Что за расизм — люди, которые работают восемь часов, они — трудящиеся, а капиталист, который работает 16, — он кто? Уж никак не лодырь. Пора отказаться от вульгарных стереотипов представлений о жизни и обществе. И искать путь к согласию и гармонии.

— Что нужно, чтобы быть художником?
— Художник это тот, кто не может не творить. И им двигает не тщеславие, не желание получить деньги, а исключительно любовь к прекрасному.

— Что для вас определяет, является то или иное произведение искусством?
— Что несет это произведение, каковы последствия для окружающих от встречи с ним. Чем наполняется вокруг среда этого произведения. Если это деструктивная энергия, если это выражение зла или восхищение злом — мне это не нравится. Я не признаю за злом право на искусство. Это антиискусство. Оно сегодня захлестнуло мир. Я придерживаюсь Пушкина: «Гений и злодейство — две вещи несовместные… » Только гений может позволить себе быть добрым и благодарным. Все великое зло — от бездарности. Поэтому бездарности так любят гигантоманию. От Освенцима, где сжигались миллионы, до безумных монументов вождям…

— «Все виды искусств служат величайшему из искусств — искусству жить на земле» — сказал Бертольд Брехт, расскажите о вашем искусстве жить, объединяя вокруг себя столь разных людей?
— Все есть любовь. Это сакральная истина. Бог есть Любовь, Любовь есть Бог. И когда тебе это открывается, то работы становятся чудотворными. И я могу сказать, что я могу все… Но только вдвоем. Только двоим открывается лицо Бога, что заканчивается рождением твоего ребенка — картины, у которого будет своя жизнь и своя правда, настолько, насколько ты был искренен как художник.