Марина Семченко-Шафран | Вне расстояний и времен

* * * *

Опять вне расстояний и времён,
и паспорт мой на стойке регистрации,
и штампик над страницей занесён —
чуть медлит девушка с аэрофлотской грацией.

Мой чемодан увозит транспортёр,
мигнув сигнальным огоньком приветливо,
и надо мною крылья распростер
один из терминалов Шереметьева.

В руке зажат посадочный талон,
и полон телефон молчанья гордого…
Стаканчик кофе предполётный и — поклон
Москве уставшей и родному городу…

* * * *

В трамвае у окошка –…. Пушкин!
Уткнулся носом в телефон.
Лихой музончик на прослушке
невольно ловит весь салон.

Не видно: что там, на экране?
Игра? Быть может, диалог?
И что сейчас так парня ранит,
раз удержаться он не смог

и топнул яростно ногою?
Кто в чате? Натали? Дантес?
Вскочил: как будто кто-то гонит,
вон из трамвая, интерес

утратив к сразу к телефону,
тряхнул курчавой головой…
Поплыл трамвай, а он – на фоне
страны иной, поры другой:

упрямый профиль поднят к небу,
за лямку рюкзачок несет…
Нет. Пушкин тут, конечно, не был.
Похожий парень. Вот и все.
М.С.
8.06.2017

* * * *

Мальчишки кормят голубей,
азартно крошат наземь булку.
Толкутся птицы…Хохот гулкий…
Прилипла крошечка к губе,

бутылка с «колой» по рукам
запретная – но нынче можно,
и велики в траву уложены,
и далеко волненье мам,

а близко – голуби и смех,
и облака – почти что рядом
(легко касаешься их взглядом),
и эта булка, что на всех:

на птиц неловких и ребят…
Благословенно время это –
и утро, и шальное лето,
и просто детство. Для себя.
М.С.
2.06.2017

* * * *

Притих мой город: ждет с утра грозы…
Хлопочет листьями соседний тополь:
не бойся, человече милый, что ты! –
я так перевожу его призыв.

Слегка ворчит пока далекий гром,
укутывает туча крыши шалью –
как будто бы детей: чтоб не мешали….
А мы – спешим: бегом, бегом, бегом!

От первых капель – как от перемен,
от молний – как ненужных озарений…
А тополь разрешил листве паренье
и ничего не требует взамен…
М.С.

* * * *

Стрижи вернулись! Я ждала!
Не очень ладились дела,
копилась зимняя усталость.
Стриж улетел – а я осталась
в своей распутице, в сугробах.
Мы тосковали с птицей обе:
я – о недостающем свете,
она, с другого края света, —
о крыше дома, о застрехе,
о свисте в небе, кратном эхе,
которым откликались стены…
Мы приближались постепенно
друг к другу, мы сверяли даты:
еще неделя, день – когда ты
услышишь свист знакомый в небе:
«Прости за то, что долго не был!»
Прощай, ненастья кабала!
Стрижи вернулись! Я ждала…
М.С.
23.05.2017

* * * *

Сохранить немного моря…
Увезти с собой — не каплей,
не ракушкой, не песчинкой –
плеском ласковой волны…

В пенном кружевном уборе
берег — в отпечатках-вафлях…
Ходит птица шагом чинным,
и у тени нет длины…

Фрукт течет тягучим соком,
сладость тянется в рапиде,
языком ловлю и пальцем
по губе веду по липкой…

Много моря. Моря – столько,
что из недр его не выйти,
очень хочется остаться,
очень хочется стать рыбкой….
М.С.
15.05.2017

* * * *

Когда отказывает рацио,
когда все следствия – причины,
нам остается эмиграция,
пусть каждый выберет по чину,

что сможется иль что захочется,
но, в общем, – каждому по вере:
кому-то – в сто лет одиночества,
кому – в любовь (хоть и в холере…)
М.С.