Михаил Юпп | Европейские капризы

Стихотворения

РЕТРОСПЕКТИВНЫЙ КАПРИЗ

Средневековье, мистика и мрак,
Святейшей инквизиции капризы.
Мыслители в тоске надели ризы,
А менестрелей подманил бардак.
Яд реформаторства на площадях
Подлили в человечину жаркого.
Куда идти? Ведь нет пути иного,
Да и Европа в язвах и прыщах…

Опять, опять над магией страниц
Алхимик и астролог ищут злато.
Вот жулик с потаскухой воровато
Скрываются от посторонних лиц.
А это кто в таверне вдруг возник
И шпагой острою орудует недурно?
О чём ты говоришь, Джордано Бруно?
Вращаемся?.. Да ты, брат, еретик!..

Опять, опять в покоях кардинала
Стихи Вийона будут тени обличать.
Ах, Якоб Бёме, вам их не отнять –
От блеска иллюзорного металла!
О, Нострадамус, твой ли этот глас
Астральные виденья подтверждает?
А может просто в мистику играет,
Подкупленный святошами схоласт?..

Опять, опять кастраты инквизиций,
Средневековых мистиков к столбам
Привяжут к ночи в назиданье нам –
Глашатаям свободы из провинций.
Пусть Сен-Жермен избороздит года
Адептом сразу нескольких религий.
Астральное в реалиях реликвий –
Замкнёт музейная Европа навсегда.

Куда бежать от гнёта Петербурга?
Что осознать в космической глуши?
Ах, Сведенборг, до Мировой Души –
Нас не допустят слуги Демиурга!
Опять, опять безумствует капрал,
А к вурдалакам зачастили тати.
И может быть уже совсем некстати,
Я в европейские капризы ускакал…

АНГЛИЙСКИЙ КАПРИЗ

Сияй в блаженной, светлой сени!
Ноэл Гордон Джордж Байрон
/пер. В.И. Иванова/

Сквозь деревья облака
Предрассветно заалели.
Это Тёрнер в два мазка
На волшебной акварели –
Синим и немного красным
Сочетаньем полновластным,
Царственный расцветил сад
Вкрапами сплошного чуда.
Здравствуй Англия баллад
О проделках Робин Гуда!

Дремлет небо над скалой
И плющом увитый цоколь.
С полупризрачной тоской
Смотрит прошлое в бинокль.
Подчинила близ и даль –
Бриттов звончатая сталь:
Сто чертей и бочка рому!
Пей бродяга всех морей.
И Биг-Бен подобен грому
В сонном всплеске якорей.

Сквозь деревья легкокрыл
Ветер обновил стремленья,
В цветовых эффектах сил –
Сверхастрального явленья.
Ну а мы под песнь пичужки,
С бархатистым элем кружки
Враз осушим! Кто не пьёт,
Не познает сущность быта.
Слышишь: живопись поёт –
Романтического бритта!..

Козы в белой мгле пасутся,
А вблизи – ворон террор.
Вновь прозрачные несутся
Разговоры сквозь простор –
После кофе с черри бренди
С леди Макбет или с денди:
О пространных временах,
Об ушедшем пуританстве…
Это Тёрнер в двух мазках
Умещается в пространстве –

Тех светло-воздушных дней
С романтическим отстоем.
Там в тоске ввозных идей
Мы о мимолётном спорим –
Восприятье давних грёз.
Мчит сквозь годы паровоз
Точкой дымчатой в пейзаже,
Как загадочный вопрос:
Кто на горнем вернисаже
Нам искусство преподнёс?

Значит к Вечности зовёт
Живопись! Она по праву
От божественных щедрот
Мастерам дарует славу –
Творческих, весомых лет,
Где сверкает каждый цвет
В лёгком танце на холсте
Фантастического зренья.
Царствуй Тёрнер в красоте
Сверхастрального явленья!

ГЕРМАНСКИЙ КАПРИЗ

Снова вечер, стынут дали,
И пространство в тишине, –
Как гравюра на металле
В древней книге о войне.
А ландшафт красив и чёток,
Дремлет кирха под крестом,
И притихшей Эльбы кроток
Взгляд за сводчатым окном.

Снова вечер, но как будто,
С песней ратного труда –
Древний мир проник оттуда
В современный мир, сюда.
Вот под звяканье доспехов
И суровых клятв слова
Закружилась от успехов
У ландскнехта голова.

И с воинственным размахом
Вновь с гравюрного листа –
Тянется германец прахом
Мстить Востоку за Христа.
Что роняешь Эльба слёзы?
Волны катишь Рейн куда?
Стародавних дней угрозы
Знать, несутся к нам, сюда.

Знать вещает Мартин Лютер,
Гриммельсгаузен грустит.
И какой-то древний вундер
кинд без удержу острит.
Снова вечер, жёстче тени
Зачеркнули всё вокруг.
Вносит в образы видений,
Доктор Фауст, свой недуг.

Вот и Дюрер всем приятен
К нам пришёл через века.
Чёткий стиль его понятен,
Да и живопись – легка.
Полно, Эльба, отстраняться,
Над гравюрой слёзы лить.
Не пора ли вновь обняться,
Чтоб одной отчизной жить?

ДАТСКИЙ КАПРИЗ

Жизнь – умозрительный овраг,
Где смерти тусклое свеченье:
Не речь ещё, но предреченье,
Не друг, но уже точно враг.
Всё остальное – жалкий лепет,
Или точнее – страх и трепет –
Паденья княжеского в грязь,
В жестоких схватках увяданья:
И мелких компромиссов связь,
И бесполезность прозреванья
Вблизи оврага пред кончиной,
С весьма натянутой причиной.

Овраг, как действие природы,
Симптомы смерти приоткрыл,
Но экзистентский дух свободы,
Застойность Гегеля пронзил,
И сквозь сознательный позор,
В парадоксальность Кьеркегор
Увёл слова структурных сфер,
Связав конфликты восприятья.
И вновь, абстрактный Агасфер,
Пытаюсь мысленно собрать я
Плоды разрозненных суждений
В абсурдной роще умозрений.

Но смерть не дремлет, а овраг
Хранит прозрений «Или – или».
Там в хрупкой желтизне бумаг
Предшественники пропустили –
Прямых возможностей простор
В твоём ученье – Кьеркегор,
Когда марксизм самомнений
Входил в российский обиход
Не c абсолютом возражений,
А с пораженчеством господ.
В культурных циклах, города
Спят безмятежно, как всегда.

Но в экзистенции предгорий
Сплошных лягушек экзерсис,
Спешит из пошлых категорий
Создать новейший компромисс.
Там общефилософский скол –
Весьма односторонних школ,
В туманах мнимого страданья
Скрыл – умозрительный овраг
И страх с молитвой покаянья,
Не друг, а откровенный враг
На лоне девственной природы
С фальшивой музыкой свободы.

ИСПАНСКИЙ КАПРИЗ

В эпоху скрытого стыда,
Была ли Маха одалиской?
Поведай нам сеньор Франсиско
Сквозь разобщённые года.
Поведай, как ты надсмехался,
Как горечь правды утверждал;
И так над быдлом изгилялся,
Что разум в битвах потерял…

А где наследственные гранды,
Рассудочных реакций смесь?
Да он плевал на вашу спесь,
Но вы считали за таланты –
Стиль живописных оплеух
Под выразительностью маски,
В среде великосветских шлюх
И, несомненно, по подсказке…

Как вы пытались обласкать
Его, столь скрытого пройдоху,
Когда вновь исследив эпоху,
Кой-кто пытался запрещать
Холсты Веласкеса, Мурильо –
Мадридской улицы певца.
И Сурбарана бандерильи,
И взлёт эльгрекова лица!..

И Гойю, дерзостного Гойю –
Там на торцах кровавых плит!
Что пьяницы нутро горит?
Запейте смрадною водою
Из ржавых лат конкистадора,
Маэстро тех безумных лет.
Запечатлел творцов позора,
Пантохи де ла Крус портрет…

Испания, твой длинный меч
Пронзил доверившихся инков.
В пылу турнирных поединков
Всегда ты призывала сжечь
И обобрать другие страны,
Но прозевала, как внутри –
Франсиско растравляя раны,
С бессмертьем заключил пари!..

Свербит от Махи и до Махи
Пространство Розы и Креста.
Что Дон Жуан – всё суета?
Идальго, что сожрали страхи?
Что Бланка, не до кастаньет,
Когда кровавою игрушкой –
Застыл безжалостно стилет
Не поцелуем, а лягушкой?..

Сплелась овация с галёрки
С чечёткой юных танцовщиц.
Эй, кто там в сутолоке лиц?
Быть может Федерико Лорки –
Испанский профиль? Нет, увы,
Мочадо страстная гитара.
Вновь Эспронседа о любви
Сонет слагает из нектара…

Ах, Гойя, всюду жуть и мрак,
Но ты уже под крышей Прадо.
В призванье высшая награда,
Всё остальное, как пустяк –
Давно засохло на палитре
В эпоху скрытого стыда.
Эй, ты, кликуша, слюни вытри:
Да, это – Маха! Маха, да!..

ИТАЛЬЯНСКИЙ КАПРИЗ

Но побеждать
Всегда – пускай наперекор судьбе, –
Италия моя, дано тебе!
Джакомо Леопарди
/пер. А.А. Ахматовой/

Мгновений итальянских одиссея.
Восторженная тайнопись терцин.
Сквозная алгебра в руинах Колизея
Застыла точкой векторных причин –
В пространстве изучаемой науки
С выщёлкиваньем вековой разлуки,
Где вновь и вновь кровавые уста
Кричат с семи холмов не уставая.
Италия!.. Твоей судьбы кривая
Проходит Древний Рим и Рим Христа:

С Пермиджанино, Леонардо, Джотто,
С Вивальди, Перголези, и с творцом
Божественной комедии для сброда –
Блуждающего в прошлом пред концом.
Уже с семи холмов вселенский зов,
Везде и всюду, золотые зёрна слов
Разбросил эхо страждущей мольбы:
Карабинеров, капуцинов, кардиналов
Под звон мечей и выпитых бокалов
Твоей Италия – загадочной судьбы!

В изнеженной, в кроваво-величавой
Среде историков ответа не найти.
Стал Ватикан вселенскою державой,
И не свернёт с предвечного пути –
Тригонометрии святого постоянства,
Соединяя триединство христианства
В Мадонне повторённой столько раз,
В молитве пред распятым Иисусом,
Когда опять творцы вверяют Музам
Надзвёздности божественный экстаз.

Свети Италия достоинством в веках
Над изменяющимся постоянно миром.
Испей любовь, а не гнетущий страх –
Провидчества астральным эликсиром
В момент, когда мы тлеем и смердим!
Пути творцов опять сойдутся в Рим,
Чтоб на семи холмах преображенья
Восславить итальянский дар щедрот.
И в тот же миг Мадонна снизойдёт,
И новых гениев отметит сочиненья!..

НИДЕРЛАНДСКИЙ КАПРИЗ

Где они, плоти пиры, прежние радости где?
Эразм Роттердамский
/пер. Ю.Ю. Шульца/

Профессор кошмаров, ваш минус
В капризах, не минус, а плюс,
Я к вашим событьям стремлюсь –
Пространственный Иеронимус.
Возьмите меня в подмастерья,
Достаточно хлеба с водой.
В сегодняшнем, средь потерь я,
Неразгаданный, вневременной
В пропитанный космосом мозг
Дарю вам, Божественный Босх!..

Вдруг прежняя плоть, некстати
Увлекла в черноту под откос.
Там опять с копрофагом взасос
Целуется злыдень из знати.
Там чьи-то столь милые ручки
С наслажденьем и быстротой –
Погружаются в смрадные кучки
Дерьма с кровянистой мочой.
Там назойливы, как потаскухи,
Разжужжались навозные мухи…

О, скрытая страсть под столом!
Ты, конечно, достойна химеры.
Вот в болото прыщавой мегеры
Лезет лысый горбун, а потом –
Оба в пакостном совокупленье
Погружаются в мерзость дна,
Где коростой за их освиненье
Награждает во тьме сатана.
А за лживые, в общем, словечки
Черти жалуют орденом печки…

Всех замазанных кровью убийц,
Всех пройдох слюнявые рожи –
Сатана, что манерней вельможи
И гораздо осклизлей мокриц:
То притянет к лукавым глазам,
То откусит мужское начало,
То развратниц согнёт пополам,
И развратниц, как не бывало.
Сверхпричудливо мерзости дно,
Да и князь этой тьмы заодно!..

Мы являлись фундаментом воль
Архитекторов нашей планеты.
Ах, профессор кошмаров, изволь
Сопоставить былые портреты –
В пространствах пылающих дум,
Картиной людских страданий.
Пусть веков исторический шум
Успокоится в прозе преданий,
Где оплавит событья, как воск,
Ваше имя, Божественный Босх!..

Прозорливец, хитрец, проводник,
Созидатель сквозного астрала.
Нидерландская знать замирала,
Когда межпланетный старик
Раскрывал сокровенные связки
Непонятных законов во всём,
Что являлись ночами без маски
И распластывались холстом –
В пространстве извечного зла.
Ну гляди, человек, в зеркала!..

РУССКИЙ КАПРИЗ

Заглянула Россия в прорубь,
Там на дне Китеж-град белел.
Константина Леонтьева Голубь
Из астральных времён влетел –
В петербургское время восхода
Осмысления ржавых пружин,
Что торчат из гнилого народа
Не постигшего светлых вершин.

Льются судьбы людей из пустого
В переполненный кривдой сосуд.
Константина Леонтьева Слово
Эти люди уже не поймут –
На клочках перекрашенной карты
В неродной и нерусский цвет,
Что втемяшит со школьной парты
Наторевший во лжи правовед.

Вновь отечество без названия
Существует во тьме без креста.
Константина Леонтьева Знания
Поглотила годов пустота –
Непонятной, затверженной славы
Перекрученных новых вещей,
Из которых рождаются сплавы
Шлаковыщелочных людей.

Всё не во время, всё нелепо,
Ненормально и не к лицу.
Константина Леонтьева Небо
Не понадобилось наглецу –
С широченной, как зона ухмылкой
От Мордовии до Воркуты
Пользуй время водкой, горилкой
Или ядом глухой наркоты.

Посмотри, как тучи нависли,
Не с дождями, а со свинцом
Константина Леонтьева Мысли.
Это наша свирель пред концом –
Где уже символический голубь
Не у дел, не в себе, не всерьёз.
Заглянула Россия в прорубь
И узрела пространство слёз…

ФРАНЦУЗСКИЙ КАПРИЗ

Париж!.. Версаль!.. Людовик на прогулке!..
Жасмин и жимолость подстрижено молчат.
Щебечут фрейлины, и кстати, невпопад,
О том, что локоны Людовика в шкатулки
Маркизочки попрятали… Король?..
Совсем забыл, какой там был пароль
В галантный век интриг и волокитства,
Изящных мушечниц, изысканных похвал?..
– Да, Ваша Светлость, принц вчера чихал,
Что в принципе доводит до бесстыдства
Блистательный наш королевский двор.
– Какой пассаж!..
– Пардон, какой позор!..
Людовик же в купальне сквозь кусты
Пробрался лицезреть маркиз плесканья.
– Прелестны, как живые изваянья!..
– Ах паж-шалун, вон той снеси цветы
И ровно в полночь Мы в беседке будем.
– Ну, что ты, паж, Мы никогда не блудим…
Маркизочке от силы лет так …адцать,
Она стройна, румяна и нежна.
Король, король, она в вас влюблена!..
Вот бьют часы одиннадцать, двенадцать…
Идёт!.. О, Боже!.. Юность, прелесть, Ева!..
– Простите, я не ждал вас – королева…
– Ах, паж, мерзавец!.. Как он смел, мальчишка?
– Эй, кто там, мушкетёры, все ко мне!
– Пажа… да моего… прижать к стене…
И выпустить паршивцу тут же кишки!
– Устроить королю такую плю…
Нет, я подобное к себе не потерплю!..
Паж-висельник, сбежавший в ту же ночь,
К Провансу брёл, звеня наградой щедрой,
И кое с чем от королевы вредной,
Которая сама была не прочь
К смазливому пажу прильнуть устами…
– Король, как вы могли… когда вы сами?..
Ах, времечко галантное затей,
Пунцовых губ лилейная улыбка!..
Маркизочка в постель плывёт, как рыбка,
А королеве снится водолей
Пажа в пожаре страсти на устах…
– Дитя моё, король доволен!..
– Ах!..
– Я в вашу честь, милашечка, блесну,
На завтрак бал назначу. Э-эй мерзавцы,
Да где же вы?.. Пора за дело браться,
Людовик будет чествовать весну!..
– Которую?..
– Ах, право, и не знаю,
Мне кажется, что я не увядаю…
Засуетились!.. Всё кипит, клокочет,
Мудрят паштет, над пудингом парят.
Фарфор, приборы, баккара парад,
Французской кухни запах нос щекочет.
Вот подали бургундское с девизом:
– Кто будет следующей прелестные маркизы?
Вся желчью королева изошлась:
– Он веселится, я же всё тоскую.
– Ну, погоди, король, я тоже попирую
В Провансе с милым висельником всласть!..
– Людовик, королева едет к тётке!..
– Пусть едет, пусть…
– Ах вы, мои красотки!..
В простой корчме Прованса, в тюфяках,
Под пьяный ор завшивевшего сброда,
Вы – королева, вы – величество народа
Французского, с мальчишкой на устах
Забылись наконец-то…
А луна –
Альбом листает Александра Бенуа.

ШВЕДСКИЙ КАПРИЗ

…и тогда Белокурого Ангела
Подвели под серьёзный вопрос:
– Ты кому от надзвёздного факела
Наше взлётное пламя отнёс?
–  Ты зачем в человеке превысил
Яснослышанье скрытных причин,
По которым Зиждитель промыслил
Быстротечность земных величин?..

…и тогда озадаченный Ангел
Звук похожий на притчу исторг:
– Разве, братия, меркнет наш факел,
Если отсвет познал Сведенборг?
Он почти что такой же небесный
Как и мы, только с виду чужой.
Вот и разум его – бестелесный
Вместе с нами парит над Землёй!..

Бестелесный, не есть бесконечный;
Взять хотя бы Божественный Рок,
Или дальний ручей быстротечный,
Или близкий к звезде огонёк.
Там на севере Швеции дивной,
Вся в земных созерцаниях ель
Помнит, как по дороге старинной
Шёл сквозь образы – Эмануэль…

Сверхпознание – это причинность
Духовидчества древних времён.
В чём же ангельская провинность,
И за что он в правах ущемлён?
И зачем в этом сонмище света,
Как у нас – показательный суд,
Если ангельский дух от ответа:
Ни любовь, ни вражда не спасут?..

Сведенборг в тишине кабинетной
Погрузился в загадочный транс.
Нет, не чует Европа в конкретной
Обстановке – Божественный Глас!
Ясно слышит он шелест берёзы
Схожий с шелестом ангельских риз,
И уносит в надзвёздные грёзы –
Духовидчества шведский каприз…