НАСЛЕДСТВО РАМСФЕЛДА

Джеффри Вавро (Geoffrey D. W. Wawro), Директор Центра Исследований Военной Истории Университета Техаса\\\\Center for the Study of Military History at the University of North Texas, профессор Колледжа ВМФ США (US Naval War College in Newport). Автор ряд

— Министр обороны США Дональд Рамсфелд — вероятно один из самых непопулярных министров. Это нормально для США?
— Разочарование военных решениями, принятыми политиками, периодически проявлялось в США. Наиболее известные примеры такого рода — эпоха войны во Вьетнаме, когда критиковали министра Роберта Макнамару, и войны в Корее, когда мишенью критики стал президент Гарри Трумэн. То есть, атаки на Рамсфелда не являются беспрецедентным событием. Этого можно было ожидать в результате долгой, жестокой и утомительной войны.
Трумэн отреагировал на критику, установив гражданский контроль над вооруженными силами и уволив популярного генерала Дугласа Макартура, что стало сенсацией. Во время Вьетнамской войны шквал критики был несколько сглажен, путем принятия отставки Макнамары. И нечто подобное происходит сегодня. Люди пытаются взаимодействовать с Рамсфелдом примерно так же, как их предшественники пытались взаимодействовать с Макнамарой, предполагая, что Рамсфелд также высокомерен, как Макнамара. Макнамара был очень умный человек, у него было много хороших идей, однако он не понял сути войны, которую вел. В результате, президент был счастлив, когда Макнамара ушел в отставку. Проблема заключается в том, что Джордж Буш старается поддерживать своих подчиненных, он не понимает, что в условиях демократии требуется следовать воле народа и Конгресса. Периодически требуется вливать в жилы новую кровь.

— Изменилась ли за последнее время роль Министра Обороны США?
— Обязанности министра обороны не претерпели особых изменений за 60 лет. Министр следит за тем, чтобы силы и средства соответствовали стратегиям и поставленным задачам. Он организует военную службу. Если США воюют, то именно министр обороны оказывается в эпицентре событий. Он обязан готовить рекомендации президенту, следить за тем, чтобы военные действовали эффективно и чтобы принимались верные решения.
Сегодня многие раздражены тем, что Рамсфелд не проводит никакой переоценки действий, а ведь это одна из главных обязанностей стратега, будь это президент или министр обороны. Министр обязан следить за ходом военной кампании и вносить коррективы, если это необходимо. Он не должен постоянно повторять, что все идет по плану. Но в случае с Рамсфелдом мы ничего подобного не наблюдаем. Чаще мы видим упорство в духе 19-го века, стремление проявлять несгибаемость в следовании к поставленной цели. Это совсем не то, что должен делать умный стратег.

— Подобное упорство Рамсфелда имеет параллели в американской истории?
— Нет, я подобного еще не встречал. Наиболее популярные примеры для изучения — Вьетнам и Корея. Война в Корее была бесконечной и сложной. Когда Дуайт Эйзенхауэр стал президентом, он принял решение положить этому конец. Мирное соглашение не дало США абсолютно ничего, кроме сохранения статус-кво. С этим было трудно смириться, учитывая огромные потери и затраты на этот конфликт. Однако Эйзенхауэр признал, что старый курс ведет в никуда, поскольку эта война только истощит США. Нечто подобное произошло и во Вьетнаме. Почти изначально президент Линдон Джонсон искал способы выхода из этого конфликта. То же самое делал Джон Кеннеди. Ричард Никсон пришел в Белый Дом, заявив, что США должны уйти из Вьетнама.
Но ныне мы не наблюдаем ничего подобного. Рамсфелд просто обуян одной идеей. Он даже ни разу не сказал, что США имеют глобальные интересы и должны оценивать свою иракскую политику именно в этом ключе.

— Кто оказывает наибольшее влияние на военную политику США?
— В 20—21 веке возникла концепция государства \»национальной безопасности\». У каждого президента США был свой стиль и свои персональные бюрократические предубеждения. Некоторые президенты оперировали большей частью через своих государственных секретарей. Именно госсекретарь совещался с президентом, предлагал ему различные варианты решения событий, а впоследствии ставил задачи Министерству Обороны. Так действовал Дуайт Эйзенхауэр, он выбирал министров обороны, которые были топ-менеджерами корпораций Proctor and Gamble или General Motors — они вообще не разбирались в стратегии или международных отношениях. Ричард Никсон и некоторые другие президенты предпочитали действовать через Совет Национальной Безопасности, периодически \»обходя\» Госдепартамент и Пентагон.
Ныне Буш предпочитает оперировать через своего вице-президента, Дика Чейни. Именно Чейни все знает, все анализирует, принимает решения. Буш выслушивает Чейни и приводит эти решения в исполнение. То есть, мы видим реальную концентрацию власти в офисе вице-президента, что опасно. Чейни — очень умный человек, однако у него есть свои предубеждения, которые ослепляют его. Он всегда ожидает самого худшего от стран-изгоев. Он считает, что США должны сменить власть в этих государствах. В этом подходе нет места дипломатии, терпению, осторожности, работе с союзниками, нет принятия частичных и неидеальных результатов.

— Как вы оцениваете \»Доктрину Рамсфелда\»?
— Рамсфелд старается создать более легкие, более мобильные, более экспедиционные вооруженные силы, взамен неуклюжих вооруженных сил, которые опирались на большие базы в Германии. Именно \»доктрина Рамсфелда\» была применена в Ираке, и именно поэтому мы вошли в Ирак столь легковооруженными, поскольку Рамсфелд стремился доказать, что мы можем сделать больше, используя меньше сил.
Я думаю, что \»доктрина Рамсфелда\» имеет смысл. Военные концепции времен Холодной войны предусматривали большие базы, тяжелые танки и бронемашины, которые, в свою очередь, нуждались в огромном \»хвосте\» — складах, снабжении, логистике и пр. Это требовалось изменить. В ходе войны с Ираком 1991 года потребовалось огромное время, чтобы перебросить войска в Саудовскую Аравию и Кувейт — было очевидно, что здесь следует улучшить ситуацию и провести реформы.
Более легкие силы оказались в состоянии вторгнуться в Ирак, разгромить армию Саддама Хусейна и установить контроль над страной. Но этого оказалось недостаточным, чтобы выиграть войну. Теперь мы знаем, что еще до начала войны американская разведка предупреждала о возможности начала партизанской войны, внутренних конфликтов, гражданской войны и анархии, однако эти предупреждения не были восприняты серьезно или просто проигнорированы.
Это очень серьезное обвинение Администрации Буша. Она пыталась обосновать эту авантюру и спрятать под ковром все сомнения в ее успехе в надежде, что все проблемы рассосутся сами собой. Однако супердержавы не должны просто рассчитывать на лучшее. Супердержава создает поле боя, и она обязана преуспеть на нем. И если успех зависит от того, способны ли мы будем доставить в Ирак 400—500 тыс. солдат и соответствующую технику, то это должно быть сделано. Если цена этого будет слишком высокой, то войну не стоит начинать. Но США просто забросили в Ирак 100 тыс. человек и надеются на лучшее.

— Каковы стратегические последствия войны в Ираке?
— В результате войны в Ираке был разрушен страх, который США внушали своим врагам. Раньше в мире было принято считать, что США имеют крупнейшие вооруженные силы, которые способны разбить любого противника в конвенционной войне, и поэтому нас просто боялись. Однако теперь наши недоброжелатели убедились в том, что если затянуть войну на месяцы и годы, то США, буквально говоря, оказываются бессильны. Вот почему мы должны крайне осторожно подходить к войнам, поскольку мы не умеем выигрывать многолетние партизанские войны.
Мы привыкли наносить короткие и сильные удары, это объясняется провинционализмом американской политики и тем фактом, что, по сути говоря, мы — остров, континент, отделенный от остального мира двумя океанами, у нас всегда были сильны изоляционистские традиции.

— Как будет действовать следующий министр обороны США? Что он сделает с наследием Рамсфелда?
— Я думаю, что он или она продолжат работу Рамсфелда по созданию более легких, мобильных, современных и эффективных вооруженных сил. Но есть слишком много вопросов, на которые требуется найти ответы. К примеру, мы закупаем новый самолет F-22, который стоит более $200 млн., хотя все данные свидетельствуют о том, что его предшественники — F-15 и F-16 не имеют соперников в небе, а тактические пилотируемые боевые самолеты в ближайшем будущем будут заменены беспилотными. Принятие подобных решений имеет политические, а не военные причины, Министерство Обороны закупает эти машины, потому что этого хочет Конгресс, а Конгресс хочет этого, потому что заказы на детали и узлы для этих истребителей распределены по фирмам, базирующимся в большинстве штатов страны. То есть, следующий министр обороны будет вынужден рационализировать расходы Пентагона, что ему, скорее всего, не удастся.
Еще один важный момент. Буш основывает свою политику на задачах распространения свободы по всему миру. Ее корни — в американской традиции свободы и правосудия для всех. Однако подобный подход далеко не всегда устраивает остальной мир. Поэтому я считаю, что от этой идеи рано или поздно придется отказаться.

Washington ProFile