ОЧИЩЕННЫЕ КОРНИ СОВЕТСКОЙ ДИПЛОМАТИИ

Леонид СМИРНОВ

Открытие обновленного монумента — событие небольшое: памятник не разрушали и, соответственно, не восстанавливали полностью. Его только очистили, а ремонтировали в основном пьедестал. Да и сам памятник небольшой. И человек с подозрительной фамилией, которому сей памятник поставлен, большого личного следа в истории, в общем, не оставил. Кто такой Воровский, наверно, мало кто ответит, даже из москвичей. И все же мрачноватое сооружение в глубоком и узком дворе серого шестиэтажного дома рядом с Лубянкой и Кузнецким мостом имеет немалую художественную и историческую ценность.
Странный памятник! Черная бронзовая фигура худого бородатого человека в какой-то корявой позе — как бы вприсядку и в раскоряк. А под ней — высокий белый, ярко начищенный постамент. На нем, из той же темной бронзы, – большой советский герб и лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», а под гербом — поясняющая надпись: «Полномочному представителю Р.С.Ф.С.Р. и У.С.С.Р. в Италии товарищу Вацлаву Вацлавовичу ВОРОВСКОМУ, убитому белогвардейцами на посту в г. Лозанне 10 мая 1923 г.»
Именно так — с точками после каждой прописной буквы — писались РСФСР и УССР в 20-е годы. Советские Украина и Белоруссия формально имели свои внешнеполитические ведомства. Хотя, по логике вещей, Воровский должен был бы именоваться послом Советского Союза — ведь в 1923 году СССР уже был образован. Но табель о рангах менялся постепенно.
И вот эта черная корявая скульптура на белом пьедестале — брутальная откровенность искусства 20-х годов — на фоне вполне классического дореволюционного добротного здания в благородных серых тонах, — почему-то очень впечатляюще смотрится. «Это памятник трагической эпохе, — говорит скульптор-реставратор Юрий Кукс. — И было бы жаль, если бы он исчез. Должен стоять». Хотя реставратор — человек заинтересованный, с ним можно согласиться.
В доме же этом, на площади Воровского, находился Народный комиссариат иностранных дел СССР, а потом — министерство с тем же названием. Вскоре после войны МИД переехал в «сталинскую высотку» на Смоленской площади. Сейчас в бывшем здании НКИД много разных офисов, неплохой выставочный зал, библиотека. Ну и, конечно, — ресторан и суши-бар.
История не оставила достаточной информации о личности Вацлава Воровского. За давностью лет точно неизвестно, чем он был болен. По слухам, у Воровского был полиомиелит, так что ходил Вацлав Вацлавович хотя и без палки, но так вот, в раскорячку. Очень тяжелый, однако, физический недостаток. И в наши-то политкорректные времена с таким недугом черта с два пробьешься в дипломаты. Впрочем, вопрос о степени увечности Воровского остается непроясненным. В другие эпохи скульптор вообще сгладил бы недостаток, но в двадцатые любили откровенность.
Рожденный в 1871 году в Москве, Воровский был москвичом с польскими корнями: среди его предков имелись участники Варшавского восстания 1863 года. Окончил МВТУ (тогда еще не Бауманское), рано и естественно включился в революционное движение, рано познакомился с Лениным. Кстати, увечный Воровский был женат. Именно под видом свадебного путешествия он в 1892 году выехал за границу для налаживания связей в революционной эмиграции. А в конце 19-го века два года сидел в Таганской тюрьме, где так и не поддался не предложение известного полковника Зубатова о сотрудничестве с охранкой.
Инженер по основной специальности, Воровский также знал много языков и до революции получил известность литературного критика. У букинистов можно найти его критические разборы, где он лихо (и отчасти заслуженно) расправляется с Леонидом Андреевым, Федором Сологубом и рядом других, мало кому знакомых в России писателей (вроде итальянца д’Аннунцио и поляка Пшибышевского).
Но главная историческая роль этого человека в том, что он был одним из ближайших доверенных лиц Ленина, помогал ему организовывать все ключевые партийные съезды РСДРП и налаживать финансирование партии из разных, доселе не проясненных, источников.
Во время Первой мировой войны Воровский на время вернулся к профессии инженера на военном заводе. Но уж после большевистской революции его дорога была ясна. Как один из немногих по-настоящему образованных большевиков, Воровский направился в дипломатию — создавать благоприятный имидж молодой советской республики за границей. В этом он преуспел, участвовал в организации и работе Генуэзской и Лозаннской международных конференций. И вот там-то, в швейцарской Лозанне, его как раз и убили (в ресторане, но это не суть).
Эмигрантские авторы признавали, что расправа с Воровским — не лучшая веха на пути белого движения. По их свидетельствам, пулю получил один из наиболее привлекательных большевиков, тогда как однозначные негодяи оставались в безопасности. Однако убийцу — белогвардейца с нерусским именем Морис Конради — суд оправдал. Швейцарские присяжные прониклись рассказами о зверствах большевиков, и отношения между СССР и Швейцарией были испорчены надолго.
Если бы не это убийство, при Сталине Воровский наверняка был бы расстрелян своими. Потом его бы реабилитировали, но уж точно не было бы такого памятника. А тогда, в двадцатые, ему было суждено стать красным мучеником. Памятник делал скульптор Михаил Кац, о котором осталось и вовсе мало сведений.
Кац был личным другом Воровского, сам жил и работал в Италии. «Очевидно, ему заказали сделать Воровского как живого, — полагает Юрий Кукс, — что он и выполнил, спросил: «Похож?» Еще как похож! А вот где выполнялась отливка бронзы и изготовление плит из мраморизованного известняка, точно не известно. Весьма вероятно, что в Италии, а потом везли в Россию пароходом. Но плиты Кац делал сам, также как и скульптуру. Там, сзади, на одной из плит, вырублена его подпись».
Много советских дипломатов было репрессировано с тех пор. А памятник Воровскому сохранялся очень хорошо. Ничего с ним не делали — вплоть до самого последнего времени. И от времени пострадал не столько памятник, сколько постамент. «Плиты вовремя разобрали: еще немного, и они бы рухнули сами собой, — рассказывает Кукс. — Держались уже на одном честном слове. Года полтора они пролежали в запаснике, пока мы за них не взялись».
В декабре прошлого года Москомнаследие приняло решение о реставрации памятника. Постамент в то время был затянут строительной «зеленой сеткой». Плиты тщательнейшим образом чистили, во внутреннем постаменте аккуратно заменяли поврежденные кирпичи. А заодно чистили и саму скульптуру. «Скальпелечком все выполнялось, — рассказывает Кукс. — Много было лакокрасочных наслоений и просто ржавчины. Там, в бронзе явно какие-то железные вкрапления. Работа была кропотливая. Потом всю скульптуру покрывали патиной. И устанавливать плиты назад было, конечно, нелегко. Они по 300-350 кило весят, а двор узкий, пространства мало, никакую технику не используешь. Все на руках носили, и по нескольку раз пришлось укладывать, пока это все подошло».
Остается добавить, что у подножия памятника высажены цветы красного цвета. Смотрится — что ни говори. И выводы каждый, кто интересуется историей, может сделать сам. Но вряд ли демократической России стоит бояться этих уроков истории. Ну, а реставратор Юрий Кукс собирается в ближайшее время заняться «памятником-бюстом» большевику Петру Добрынину у станции метро «Добрынинская». Там тоже постамент от времени сильно разрушился.

Rosbalt