Ольга Шевчук | Мы встретимся ещё…

Об авторе

Ольга Викторовна Шевчук родилась в г. Караганде.
Окончила Ташкентский политехнический институт и ВЛК при Литературном институте им. А. М. Горького (1991). Училась в аспирантуре. Лауреат ряда литературных конкурсов, в том числе и международного, награждалась ценными подарками, почётными грамотами, дипломами, денежными премиями, медалью им. А.С. Грибоедова.
Автор книг стихотворений и поэм: «С ночи до утра» («Говорю с любовью о любви», 1986), «Вишенный цвет» («До востребования», 1990), «Деревянный кумир» (1995), «Расклёванное яблоко» (1999), «Мой камертон» (2009), «Приметы времени» (2012), «Шальные кони» (2014), «Радуга» (2015), «Златая ноша» (2016, Польша, на русском и польском языках), «Век счастья» (2016)..
В 2004 г. был издан фантастический роман «Проект “Третий Рим”», в 2006 – «Заговор теней» (оба романа в соавторстве).
В 2009 г. вышла книга Ольги Шевчук «Колесница надежд. Записки на чемоданах» (повесть-воспоминания), в 2010 – «Штрихи к портретам» (повести и рассказы), в 2011 – роман «Ломов», в 2013 – роман «Сокровища Посейдона», в 2014 – «Ещё раз о вечном» (повести и рассказы), в 2017 – роман «Жди меня». Член Союза писателей России.
Живёт в Москве.

По примеру Сапфо

Мне не кажется трудным до неба дотронуться…
Сапфо

И вот я плыву в батискафе,
Отвергшая бремя забот.
А рядом ревнивые скаты
Разрядами целятся в борт.
Но сердце не мечется в страхе,
И я благодарна судьбе
За то, что ладонью, в размахе,
Пыталась коснуться небес.
На цыпочках, пальцем, чуть слышно
Коснувшись небесной струны,
Ждала я, чтоб, звёзды колыша,
Откликнулась арфа луны.
Но арфа пугливо молчала,
Созвездья тонули вдали,
Их волны Вселенной качали,
Но песни лились не мои.
И как ни тянулась я к небу,
Ладонь не касалась его –
Оно ускользало, как невод,
И верность хранило Сапфо.
Рождённая раньше намного,
Снискавшая славу в веках,
Нашла она к небу дорогу
В своих златострунных стихах.
И небу уже не потрафить –
Сапфо в нём царица одна.
Но есть океан! В батискафе
Хочу я добраться до дна!
А можно и в кратер вулкана,
Чтоб сердца коснуться Земли
Так трепетно-нежно руками,
Как только поэты б смогли.

Мы встретимся ещё

 1

Мы встретимся еще, конечно, встретимся.
И также вновь расстанемся легко.
И, может быть, ни в чем не разуверимся,
Но ощутим, что юность далеко;
Что мы прельщались зорями миражными,
Былое возведя в ранг божества.
Но помогли свершить нам что-то важное
Те годы, та опавшая листва.
Мы встретимся опять в вокзальных сумерках,
Следы заметим свежих перемен.
Воспоминания, как кубик Рубика,
Нас околдуют, захватив в свой плен.
Но лишь на миг! Для уравненья сложного
Нам подходящих не найти ключей.
И вновь остережёмся мы возможного,
И превратится океан в ручей.
И хлеб рассыплется сухими крошками,
Увянув, сбросят розы лепестки.
И обесцветятся слова из прошлого,
Как в темноте рождённые ростки.

2

Всё прошлое уже как сон,
Как плод мистического действа.
Всё меньше в памяти несём
Реалий юности и детства.
И исчезают вдруг слова,
Что были некогда сакральны.
Но чётче видится канва:
Те встречи были неслучайны.
Судьба – словно живой кристалл.
И он иной бы облик принял,
И по-иному бы блистал
Без этих встреч – штрихов и линий.
В нём совершенства, может, нет,
Но стал он матрицею блага:
Не зря броня рутинных лет
Рвалась, как тонкая бумага!
Всё прошлое – как давний сон.
Но прорастает ветвь событий
Из тех давнишних аксиом,
Встреч, дарований и открытий.

Изгнанники

Уплыли с азийского берега
Нейтралы, друзья и враги
В Германию или в Америку,
В Израиль… И мне хоть беги!
За взором былого вздыхателя,
Что в памяти вспышкой возник,
За словом того злопыхателя,
Чей каверзно-колок язык;
За строчкой, стремглав огранённой,
За мыслью, отточенной впрок.
Смотрю в те года отстранённо…
Как нынешний день неглубок!
И чувства, и связи порушены…
Былое рассыпалось в прах.
Но что-то ведь двигало душами,
Не всё же лепилось «не так»!

Пусть кто-то грешок выколупывал,
Всё мелко – как видно сейчас…
Так что же делили мы, глупые,
Коль жизнь всё решила без нас?
Зачем суетились и спорили
У праздных святилищных врат?
Нас в чем-то ругали, но холили.
Не бедствовал пишущий брат!

Закрылись заветные ставенки,
И бури по странам прошлись.
И бродят по миру изгнанники,
Наладить пытаются жизнь.
Легко тем, кто с прежнею гвардией
К дальнейшим плывёт рубежам.
А если все ищешь не найденный
Той жизни утраченный шарм?
А если всё видишь поверхностным
И чуешь ненужность свою,
Терзая ушедшее верностью,
Как будто мы в том же строю?..

Две судьбы

Ускользающих чувств не зови:
Разбегаются наши тропинки.
Без сплетения рук. Без любви.
Кто кого победил в поединке?
Ах, какая печаль в небесах!
И в зрачках – затаённая пропасть.
Мы на разных уже полюсах,
Там не правят ни нежность, ни робость.
Увядает сирень без тепла,
На ладони слетают соцветья.
Две судьбы, как осколки стекла,
Рассыпаются в пик лихолетья.
Без опоры всё рушится вмиг:
И держава, и счастье, и вера.
Как сдержать мне мучительный крик?
Как не вскрыть воспаленные вены?
Бездорожьем пойдём, напрямик,
Ощущая вселенскую хрупкость.
Нам понять бы: беда – в нас самих…
Ну, а вдруг совершаем мы глупость?
Ну, а вдруг… Ну, и что, если так?
Мы вольны и в мечтах, и в поступках.
Нам мерещится поле в цветах
Там, где топь и ни капли рассудка.
И опять мы с упорством глупца
Наступаем на грабли всё те же.
И не верим в начало конца.
Жаль, что клады находим всё реже.

Знать бы наперёд

Интересно, а что там – за смертью?
Неужели бесчувственный мрак?
Или страшный над пламенем вертел?
Жизнь покинет мой дом опрометью,
Лишь прикажет таинственный маг,
И куда мне – к бродячим кометам?
Где, в каких пребывать теремах?

Мне сейчас бы хоть что-то проведать!
Может, вовсе не стоило жить?
Может, смерть – над рутиной победа,
Воздаянье за пытки и беды,
И лишь ей надлежало служить?
Вдруг спасет, как Персей Андромеду,
Чтоб в созвездиях вечно кружить?

Но вернуться бы после скитаний!
И не в грёзах – живой, наяву!
Чтобы вновь приложить всё старание,
И в отпущенном с неба призвании
Дать насытиться вволю уму…
Кто ответил бы – что там, за гранью,
Отдала бы полжизни тому!

Летний май

Ах, какое роскошное лето!
Ах, какие волшебные дни!
Ни дождей, ни холодного ветра –
Ни Канары, ни Кипр не нужны.
Всё цветёт: и сирень, и каштаны,
Кисеёй занавесился клён.
Дарит Бог красоту неустанно,
К ней иду, словно в храм, на поклон.
Ах, какое прелестное лето!
Впрочем, что же я – это ведь май!
Но душа красотою согрета,
И любви испечён каравай.
В нём и пыл вдохновенного солнца,
И черёмух хмельной аромат.
Только пусть этих чувств не коснётся
Ни обида, ни горечь утрат.
Как приятно гулять по бульвару
В пышной зелени свежей листвы!
И надеждами жить, как бывало
В отчем доме далёкой весны…
Ах, моё непришедшее лето,
Ах, доверчивость сердца весной!
Что же мысли по-прежнему где-то –
Снова там, где обманчивый зной?
Снова там, где цвела и шумела
Молодая сирень среди роз,
И от радости сердце щемило…
И казалось, что счастье сбылось.

Купринская Олеся

Ладони стебли гладят –
………  Ромашку, василёк…
Плетёт Марина Влади
………  Своей судьбы венок.
Вот в образе Олеси –
………  Колдуньи Куприна,
Как лань, бежит по лесу,
………  Мечтой опалена.
Но зло вокруг не дремлет…
………  Враждебны к ворожбе,
Крестьяне из деревни
………  Несут огонь к избе.
И пламя разъярится,
………  Заскачет на ветру,
Усталою тигрицей
………  Уляжется к утру.
Но искры от кострища
………  Блестят в венке судьбы…
Марина счастья ищет,
………  Любви без ворожбы.
А ей от счастья – горстки,
………  И пепел ей – в платок.
У ног её Высоцкий –
………  Земной поэт и бог.
Но тот огонь купринский –
………  Он начеку, он ждёт,
И пышет жаром близким –
………  Вот-вот насквозь прожжёт!
И от него не скрыться…
………  И вздрогнет мир большой!
Как тяжко жить вдовицей,
………  Да с выжженной душой…
На лоб сбегают пряди…
………  Тягчайшей из дорог
Несёт Марина Влади
………  Владимиру венок…

Печь

Растопи-раскочегарь
Печь ольхой и тополем:
Любит дом – наш государь –
Зимовать натопленным;
Любит косточки свои
Прогревать усталые.
А в трубе – не соловьи,
Свищут ветры шалые.
Но хранители тепла
Гонят зимних демонов;
Сбросят панцирь со стекла –
Глянем в запредельное,
И огромным станет мир,
Что теснился в грануле,
Станет тесно нам самим…
Чудеса нагрянули?
Мысль, как дым, идёт на взлёт,
Оставляя отблески.
Может, нынче повезёт
Ей в небесном поиске?
Может, что-то нам блеснёт
Вслед за невезеньями?
Рубим годы наперёд –
В печь идут поленьями.
Закорючкой-запятой
Горбясь, месяц мудрствует.
Будет толк от топки той –
Хоть ветрам напутствие?
И не жаль сожжённых лет:
Жизнь огнём и кормится.
Жаль, что наш затопчет след
Время, словно конница.

Египетские грёзы

Цепочка гор лежит застывшим динозавром
На полотне египетской пустыни.
Сюда, быть может, кто-то едет за загаром,
А кто-то ищет истины простые.
Карнакский храм! Посланье древнее потомкам!
Всё прошлой жизнью дышит: стены и колонны.
Как привиденья, проявляются в потёмках
Немые сфинксы, словно каменные клоны.

Но лишь за пальмами укроется зарница,
И юрко ящерки забегают по камню,
Как здесь забрезжит силуэт – войдёт царица,
Взмахнёт призывно обнажёнными руками.
И спрыгнут сфинксы, разминаясь, с постаментов,
У ног владычицы улягутся рядами.
«О, Хатшепсут!» – пред ней склонится в комплименте
Оживший жрец, целуя край одежды даме.

Царица бровью поведёт, и тихо кобра
С колонны храмовой сползёт к её оплечьям.
А из-под месяца, усохшего, как вобла,
К ней гриф слетит – как символ власти вечной.
По плитам треснутым ступая величаво,
Пройдёт царица, источая запах мирры.
Но сжаты губы, и глаза в плену печали:
Её богов сместили новые кумиры!

Идёт к дворцу, что для неё рубили в камне.
Но только там всё то же: смерть и запустенье.
Как раскалённый жезл притиснуть прямо к ране…
Ушло, ушло её богов благоволенье!
И побредёт, лучась, к заброшенной долине,
Где были тайно замурованы гробницы.
Увы, Осирис! Тайны нет уж и в помине.
И в склеп разграбленный спускается царица.

И что же видит? Письмена и фрески сбиты.
Нет драгоценностей и верной её стражи.
А где же мумия? Где погребальный свиток?
Кого винить в кощунстве, в мерзкой краже?!
Нет в усыпальнице даров и саркофага.
Вся жизнь царицы Хатшепсут беспечно стёрта.
Где текст сакральный, без которого и шага
Душа не сделает в суровом царстве мёртвых?

И молча выйдет из поруганной святыни,
Отпустит кобру, улететь позволит грифу.
И долго сфинксы будут лаять над пустыней,
А жрец читать давно забытую молитву.
И с болью крикнет оскорблённая царица,
Испепеляя небосводы взглядом жгучим:
«Коль ваши боги вам позволили глумиться
Над прахом предков, не завидна ваша участь!»

Вокруг всё чуждо, все душе её немило.
Не возродить былые культы и Амону…
Умолкнет жрец, и в предрассветной мгле над Нилом
Печальный образ вознесётся к Ориону.
Но ждёт, но верит, что прозреют святотатцы,
И обретет она всё то, что было взято.
И успокоится душа, и может статься,
За грех содеянный им не придёт расплата.

Берёзовый напев

В луга, где зреет хвощ,
Желтеет львиный зев,
Плывет из ближних рощ
Берёзовый напев.
Покружит над селом,
Пошепчет у пруда.
Берёзовым теплом
Наполнится вода.
Мелодии берёз
Я помню наизусть.
Зовёт, зовёт всерьёз
Берёзовая грусть –
По рощам и пруду,
Лугам, где львиный зев
Роняет в лебеду
Берёзовый напев.
Им и душа полна,
Мир без него – пустой.
О, я заражена
Берёзовой тоской!
Я к этим берегам
Когда-нибудь вернусь, –
Рассыпать по лугам
Берёзовую грусть.

Узница

Он так свиреп, так нежен был –
Луч солнца в замутнённых окнах,
Что облился слезой горбыль.
И чую – сердце, сердце мокнет!
И пляшет за окном весна,
Растапливая льда наросты!
И вновь мне горенка тесна,
Как тесен жизни мир погоста.
Мне отворить неймётся дверь
В весну, в желанный мир грядущий,
Туда, где нет ещё потерь,
А истина – как хлеб насущный;
Там радость в торжестве стиха,
Обретшего и плоть, и крылья,
И нет свербящего греха,
Но чувства, чувства не остыли!

Там снег – для взора новизна,
А вовсе не капризы кармы.
Я так хочу в твой мир, весна!
Но путь мне преграждает камень!..
Хочу столкнуть его плечом,
Трещит мой жалкий позвоночник.
А камню – камню нипочём,
Что жизни перекрыл источник.
О, ненавистный истукан,
Что стал в плену моём повинен!
Нет, я не поймана в капкан!
Вскипев, мой гнев и горы сдвинет.

Полевые цветы

Васильки, луговые ромашки…
Дань свою я хочу вам воздать!
Вас лелеют стрекозы, букашки,
И от вас на душе благодать.
Вы милы, хоть порой и неброски,
И без вас было б грустно в лесу.
Полевые цветы, словно брошки,
Украшают девичью косу.
И сплетали венки мастерицы,
И слова заменить мог букет.
Без цветов ни крестить, ни жениться,
Ни застолья, ни кладбища нет.

Над природой не ведая власти,
Но лишь с ней побеждая беду,
Знали люди приметы ненастий:
Мать-и-мачеха никнет – к дождю,
Одуванчик о том же сигналит,
Коль сжимает свои лепестки.
Тайны трав наши матушки знали,
Собирая до солнца цветки.
Знали толк и в отварах, настоях,
Дом ведуньи цветами пестрел.
Дело мудрое, да не простое:
Здесь календула, там – чистотел;
Для напитка полезен цикорий,
В мяте – сила и запах полей;
Ландыш сердце легко успокоит,
Тесто сдобное – с маком вкусней…
Запасались с медком иван-чаем,
Зверобоем лечили недуг,
И здоровьем, и духом крепчали,
Ведь цветок был помощник и друг.
Им лечили и раны любые,
Услаждали и взор, и уста.
Что за чудо – цветы полевые!
Путь к спасенью дает красота.

Выйду в поле, а там, за околицей,
Белой кашки медвяная речь
Тихо льется над миром, над звонницей…
Сколько счастья от маленьких встреч!
Берегите цветы полевые!
Нам без них – и себя не сберечь.

О предвкушении

Я так ждала… Вот-вот, казалось,
К любви на крыльях полечу!
И Божьей Матери Казанской
С молитвой ставила свечу.
Мой шёпот страстным колыханьем
Для пламени был словно корм,
И шло в ответ благоуханье
От чудодейственных икон.
И, завороженная этим,
Я в мыслях пребывала там,
Где, по-божественному светел,
Моей любви рождался храм.

В нём были шёлк и хризантемы,
Речитатив и нежность струн…
В нём сочетались альт и тенор,
И плыл шопеновский ноктюрн.
Какая там струилась нега!
Как накалялся бубен чувств!
Он откликался ритмам Неба
И был гармонии не чужд.
Не кровь – любовь текла по венам.
А впрочем, кровь – любовь и есть!
Был этот храм благословенным,
Чудес в нём, дивного – не счесть.

Как трепетно крови броженье!
Как сладко верить и мечтать!..
А может, счастье – в предвкушенье
Того, чем жаждешь обладать?..
Надежд крылатое томленье
Подчас прекраснее, чем явь!
Я за мечту! Её паренье!
За сердца чуткое биенье!
Мир предвкушения – восславь!

Жемчуга

Дни бегут, в их гонке суматошной
Мы и годы тратим без торгов…
В этой спешке, суетной и сложной,
Жизнь, пошли мне горстку жемчугов!
Первую жемчужину – любовь,
А вторую – оберег от горя.
Третью – чтобы молодела кровь,
Мудрость прибавлялась год от года.
А за ней – жемчужину добра,
И еще – жемчужинку терпенья.
Чтоб усталость лёгкою была,
И не угасало вдохновенье.
Не забудь жемчужину удач
Положить мне в чистую ладошку.
Что во благо – не таи, не прячь,
Дай всего, хотя бы понемножку!
Попрошу здоровья, светлых снов…
Горсть жемчужная – уж до запястья!
Но к чему так много просьб и слов?
Дай одну жемчужинку, но – счастья!

Опять весна

Опять весна! Путь к пробужденью,
К тому, о чём щемит душа.
Я как подмерзшее растенье,
Как феникс в грёзах возрожденья,
А жизнь чертовски хороша!

В оркестре стройном не пристало
Звучать ослабленной струной.
О, если б чувство заблистало
Прозрачной яркостью кристалла,
Вслед за пробившейся весной!

Ласкают мартовские трели
Неизвращённый в неге слух.
И трепет ласковых свирелей,
И жар бунтующих камелий
Так ищет мой подмёрзший дух!

Ольга Шевчук