РАССКАЗЫ ИЗ ЦИКЛА “АНЯ + ФИМА = ЛЮБОВЬ”

Борис ЮДИН

ЗОЛОТОЙ ГОЛОС

Аня приехала домой задумчивая.
— Что с тобой, дорогая? — забеспокоился Фима.
— Фима! Не суетись, когда жена мыслит. Если ты собьёшь меня, тебе же будет хуже.
Фима не стал суетиться. Но на жену поглядывал озабоченно. Настораживало, что Аня, устроившись в кресле, морщила лоб и делала правой рукой загадочные пассы.

— Похоже, что добром это не закончится, — решил Фима.
И он был прав. Потому что Аня через полчаса спросила:
— Фима! Признайся. Ты умеешь петь?
— Как это? — не понял Фима.
— Это просто. Ты умеешь петь голосом?
— Конечно, — похвастался Фима. — Из-за голоса меня и выгнали из школьного хора. Учитель пения сказал, что я так кричу, что хора не слышно.
— Отлично! — обрадовалась Аня. — Я сама об этом догадывалась, но не знала точно. А теперь, когда сомнения испарились, я скажу тебе, что настала пора показать народу твой талант.

— А как?
— Очень просто. В субботу будет party. Соберутся коллективы сразу нескольких русских nursing home. Причём вместе с семьями. Приглашено человек шестьдесят, но будет больше. Наша мымра пообещала устроить концерт художественной самодеятельности. И вспомнила про тебя. Говорит, что если ты справился с ролью Деда Мороза, то тебе ничего не стоит потрясти публику и другими своими способностями. А ну-ка, спой, а я послушаю.
— Аня, — смутился Фима. — Я бы, конечно, да, но я слов не знаю.
— Вообще?
— Вообще.
— Ну, хоть пару куплетов.
— Хорошо, — вздохнул Фима. Потом встал и, картинно отведя правую руку, заорал:

Выйду на улицу, солнца нема,
Девки молодые свели меня с ума…

— Да. Голос у тебя есть, — одобрила Аня. — А вот с репертуаром напряжёнка. Про уличный секс насчёт сумасшествия от девок мы петь не станем. Но это исправимо. У нас в запасе ещё два дня.
— Анечка! — взмолился Фима. — Я же никогда слова не выучу.
— Это не проблема, если будешь слушать жену. Положим текст на пюпитр. Все будут думать, что это ноты, и уважать. К завтрашнему вечеру скачай из инета песни, мы выберем несколько и начнём репетировать.

— А аккомпанемент? Как же это без аккомпанемента?
— Не волнуйся. Всё под контролем. Я училась в музыкальной школе, но её пришлось бросить из-за тупости преподавателей. Играть буду я.
— Ты? А на чём?
— Не имеет значения. Ты так кричишь, что музыки слышно не будет.
На следующий день Аня принесла бубен и губную гармошку. И супруги начали репетировать.

— Мы будем исполнять песни советских времён, — объясняла Аня. — И люди будут нам благодарны за то, что мы вернём их юность.
Через несколько часов упорного музицирования в дверь постучала соседка. Она заявила, что от невыносимого воя у её дочери начались преждевременные роды и если они закончатся плохо, то Аню с Фимой ждёт суд.
— Вот в такой невыносимой обстановке приходится творить артистам, — сделала вывод Аня. — Ну, ничего страшного. На концерте будем импровизировать. Это ещё больше впечатлит.

Мероприятие было назначено на шесть, но супруги приехали к семи. В зале уже было полно народу. Разбившись на группы, публика с бутылочками пива в руках ждала обещанное барбекю и обсуждала насущные вопросы. Женщины говорили о налогах и о том, как лучше использовать купоны. Мужчины о политике. Дети в возрасте от трёх до пяти сидели за столом, накрытым специально для них, и под присмотром рыхлой дамы перебрасывались хлебными шариками.

— Леди и джентльмены! — провозгласила Анина начальница. — Прошу всех сесть на свои места. Пока наши повара колдуют, мы с вами посмотрим небольшой концерт и воздадим должное нашим талантам.

И концерт начался. Сначала хлипкий юноша с выражением продекламировал “Бородино”. Причём, говоря: “Скажи-ка, дядя”, показал рукой на Фиму. Но Фима даже не обиделся и похлопал вместе со всеми.

Потом вышла девушка со скрипкой и в такой копне волос, что не верилось. Девушка заявила, что сыграет концерт Сарасате и, действительно, сыграла нечто заунывное.

Неизвестно чей муж в клетчатой кепке тут же завязал дискуссию на тему: “Сарасате — это композитор или название?” В дискуссию ввязалась добрая половина публики. И неизвестно, чем бы это закончилось, но тут настала очередь Ани с Фимой. И когда Фима выставил пюпитр, а Аня вышла с бубном и гармоникой, зал настороженно притих.
— Золотой голос нашей эмиграции! — объявила Аня. — Причём, натуральный брюнет. Когда Фима поёт, то срабатывает противоугонная сигнализация и лошади приседают на задние ноги.

Потом Аня вполголоса сказала: “Раз, два, три”, и Фима запел: “Эти глаза напротив… ”
Слушатели сразу же поняли, что Аня их не обманула. Потому что дети подняли дружный рёв, а болонка в розовом банте истошно завыла.
Фима пел, Аня дула в гармошку и стучала себя бубном по бедру, болонка надрывалась, дети орали… Словом, успех был полный.

— Умные зрители знают, что труд артистов надо наградить аплодисментами, — намекнула Аня, когда Фима закончил петь и красиво поклонился.
— А большой у вас репертуар? — спросил мужик в кепке.
— Мы можем петь до утра, — порадовала его Аня.
— А за какую сумму этот золотой голос может заткнуться?
— Я не поняла? — обиделась Аня. — Вас не учили в школе, что душа артиста не продаётся? Впрочем, хотелось бы поконкретнее.
— Конкретно так, — сказала кепка и положила на блюдо купюру. — Я лично даю двадцатку. Не сомневаюсь, что люди поймут меня правильно.
И люди его поняли. Уже через десять минут на блюде лежала кучка денег и игрушечный паровоз, пожертвованный мальчиком Мишей.
— Ты смотри, Фима, какой успех! — сказала Аня в машине, пересчитав выручку. — Триста шестьдесят один доллар за песенку. Какая-то сволочь всего один доллар дала. Вот люди! Я вот что тебе скажу. Только ты не встревай, потому что решение принято. Ты знаешь русский магазин “Царь Борис”, что на Кони Айленд? Ну, там где объявление: “Вы заслужили кушать по-царски! “. Так вот. В воскресенье мы станем у входа и дадим концерт. Уверена, что там мы соберём не меньше.

ДИЕТА

Аня съездила на приём к семейному врачу и вернулась грустная.
— Боже мой! Жена приезжает буквально за полминуты до смерти, а это животное сидит и смотрит футбол.
— Аня! Что такое? — испугался Фима.
— Что, что. Доктор сказал, что у меня холестерол и от этого нужно похудеть. Потому что вредно.
— Уф, — расслабился Фима. — Дорогая, ты напрасно волнуешься. Это же не смертельно.

— Ну, вот и дожили, — обиделась Аня. — Доктор находит у жены дефекты в организме, а муж сидит и радуется. Говорила мне моя мамочка, что это замужество убьёт меня, как муху тапком, а я была дурой, и не слушала.
— Аня! — вспыхнул Фима. — Ты не представляешь как мне надоела твоя мама.
— Заткнись и сядь красиво! Мама была мудрая женщина. Она сделала только одну ошибку в жизни, когда меня родила, чтобы я страдала за тобой. Но мы эти страдания поделим поровну. Короче, я решила, что мы с завтрашнего дня садимся на диету. Сегодня поедим в последний раз, а с завтрашнего дня начнём новую и светлую жизнь.

— Как это? — растерялся Фима.
— А вот так. Никакого сахара и соли, потому что это белая смерть. Никакого хлеба, масла, колбасы и прочей гадости. На завтрак чай без сахара и сухарик, а к обеду ты приготовишь морковные котлеты. Ты же выходной — вот и приготовишь.
— Я буду стараться, — пообещал Фима, — хотя и не знаю, что это такое. Я только вот что не пойму: за что меня диетить? У меня же холестерола нет.
— А это меня не волнует. Ты мой муж, и должен умереть вместе со мной, не издавая звуков. А с котлетами проблем нет. Я тебя научу. Вот я нашла в интернете рецепт и записала специально для тупых.

Аня достала из сумки бумажку и прочитала:
“Очищенную, вымытую и натертую на терке морковь, положите в кастрюлю, добавьте горячее молоко, чайную ложку сливочного масла, полторы чайной ложки сахара и тушите на слабом огне до мягкости. Затем всыпьте, помешивая, манную крупу и варите до загустения. Сваренную кашу немного охладите, добавьте сырые яйца и соль; хорошо размешайте и в горячем виде разделайте на котлеты. Обваляйте их в сухарях и обжарьте на масле. При подаче на стол полейте котлеты маслом или сметаной.”

— Тебе понятно?
— Понятно.
— Вот и хорошо. Правда, там написано про соль, сахар и масло. Их исключаем. Манку я уже купила, заботясь о твоём здоровье.
— А как же жарить без масла?
— Я не знаю. Жарить будешь ты — вот и придумаешь. А сейчас давай поужинаем в последний раз. И не вздумай завтра влезть в хорошие продукты. Я фломастером отметки сделаю.

Позавтракали несладким чаем с сухариком.
— А мне? — спросил Фима, когда Аня принялась за яблоко.
— Тебе нельзя, — сказала Аня. — Мужчина от этого может избаловаться. А мне полезно. Вот и на ланч я беру только два яблочка, а ты при этом торжествуешь.
Фима спорить не стал. Дождался, когда супруга уехала, и заказал себе пиццу. С удовольствием съел половину и взялся за изготовление котлет. Сначала нужно было почистить и натереть морковь. Фима поранил руку о тёрку и утешился только тогда, когда доел пиццу. Котлетный процесс оказался не такой простой, как казалось. Но Фима был упорен и часам к трём добрый десяток чёрных лепёшек украсили блюдо. Фима вымыл посуду, поразмыслил и пошёл в соседний ресторанчик. Там он съел стейк и почувствовал себя счастливым.

Вернувшись домой, он застал Аню возле холодильника. Она, урча по-кошачьи, ела колбасу с хлебом.
— Ты где болтался без спросу?
— Да вот, у Сёмы комп забарахлил. Пришлось помочь по-соседски. Ты бы хренку на колбасу положила. С хреном вкуснее.
— Если ты будешь меня учить, то я могу выйти из себя. А выйдя, вполне могу не вернуться обратно. Ты этого хочешь?
— Нет. Не хочу. Зачем мне гарем нужен? — сказал Фима и съязвил. — А как же диета?

— С диетой всё нормально. Просто, меня посетила идея. Муж и жена — это единый организм. Об этом — где хочешь написано. Вот я и подумала, зачем изнурять обе половинки организма, если можно обойтись одной. Короче, на диете сидеть будешь ты, а худеть стану я.
— Ну, это вряд ли, — проворчал Фима и сделал вид, что с аппетитом ест морковную котлету.

Нью-Йорк, 2011

Публикация подготовлена Семёном Каминским, newproza@gmail.com