СКАНДАЛИСТ ГОР ВИДАЛ ПРО БУША, НЭНСИ РЕЙГАН, ГОРБАЧЕВА И ДР.

Опубликовано: 30 марта, 2007

Известный американский писатель, эссеист, драматург и сценарист Гор Видал известен своим непримиримым отношением к нынешней американской администрации Джорджа Буша. После трагедии 11 сентября он выпустил в свет сборник «Почему нас ненавидят? Бесконечная война для бесконечного мира», а также «Полная сновидений война: кровь ради нефти и хунты Чейни-Буша». Произведения его всегда вызывают споры, потому что они не только о политике, взаимоотношении полов, о культуре, наконец. Они всегда о нас.
Предлагаем интервью Гора Видала, который писатель дал немецкой газете «Die Welt».

— Как автор исторических романов вы отлично разобрались с Империей (эссе «Последняя империя», «Имперская Америка» и др., в которых писатель выступил с резкой критикой, а также анализом американского экспансионизма, военно-промышленного комплекса, ЦРУ и администрации США — ред.). Какое значение имеет провал в Ираке для американской истории?
— Это значит — занавес упал. Америка собственно всегда была неуклюжей империей, что, по моему мнению, являлось плюсом. Вне нашей части полушария мы никогда не имели грандиозных имперских амбиций. Наша империя зиждилась на деньгах и силе, но деньги являлись всем. Вместо того чтобы создавать приличную армию, которая аккуратно выполняла бы свою работу, пришли воры, которые продают ядерное оружие, начиненные компьютерами боевые самолеты и другое современное оружие, пускаются во все тяжкие и запускают руку в казну. Вместо того чтобы вкладывать деньги в образование офицерского корпуса, мы растратили деньги на технические забавы.
В Вест-Пойнте (Гор Видал родился 3 октября 1925 года на территории американской военной базы Вест-Пойнт, штат Нью-Йорк, в семье авиаинструктора военной академии — ред.) делают свое дело хорошо, но только исходя из интересов маленькой страны. В период своего расцвета Рамсфелд высказал такую точку зрения: «Войну ведут при помощи армии, которую имеют, а не с той, которую хотелось бы иметь». Многие трудности начались с Вудро Вильсона и его бессмертного стремления спасать мир. Можно ли представить себе нечто более нелепое, чем попытку всем и каждому навязать демократию? Считалось, что Вьетнам избавил от этого глупого честолюбия. Есть надежда, что Ирак с этим покончит.

— В конгрессе у демократов снова большинство. Способствует ли это, на ваш взгляд, хоть какому-то спасению для Америки?
— Этот демократический конгресс — последняя надежда для республики или, по крайней мере, для видимости республики. Республика может вернуться, вероятно, при демократическом президенте в сочетании с демократическим конгрессом, но однажды мы уже попали впросак, когда более чем странный министеришка от юстиции в правительстве Буша отменил закон о неприкосновенности личности (Habeas corpus). Без него нет Великой хартии вольностей (Magna Charta), без Великой хартии вольностей нет свободы, без свободы нет республики. Все зиждется на законодательстве о Habeas corpus и правильном судопроизводстве. Если это отсутствует, значит, мы только одна из многих банановых республик без бананов. Если речь идет о гражданских правах, то с этим в Америке обстоит хуже всех среди развитых стран.

— Нэнси Пелози управляет конгрессом, Хиллари Клинтон может стать первой женщиной-президентом, а Сеголен Ройяль попасть в Елисейский дворец. Некоторые надеются, что если к власти придут женщины, то станет лучше.
— Я не знаю ни одного американского политика, который бы порол такую чушь. Если речь идет о власти, то женщины здесь подобны мужчинам. Будучи сенатором мой дедушка выступал против предоставления избирательного права для женщин, поскольку он знал женщин и знал, что они взаимно не терпят друг друга. Он полностью был прав, по крайней мере, что касалось первого поколения избирательниц. Я не ставлю женщин ни на какой пьедестал.

— Те, кто прочитал ваши мемуары, удивлены, что в них известный романист так много пишет о Голливуде.
— Так ведь, Голливуд — это новая агора (народное собрание в Др. Греции — ред.). Я говорю это без одобрения. Но фильмы — это единственное знание, которым люди еще делятся между собой.

— Мы живем в век Голливуда?
— Да. И это паршивый век.

— Вы длительное время сотрудничали с Голливудом как автор сценариев. Что там сейчас изменилось?
— Трэш для Голливуда всегда был ужасно важен. Однако раньше у нас имелось что-то вроде божественного списка. Существовали фильмы высокохудожественные (A- и B- movies). Это не смешивалось. Все имело свой уровень. Сегодня царит исключительный бардак. А еще изобрели это ужасное словечко « p romi». Когда актер известен, он может продавать картину продюсерам. Только это не имеет отношения к качеству самого фильма.

— Американские фильмы и поп-культура, как с хорошей стороны, так и с плохой, всегда пропагандировали американский образ жизни. «Soft power» как назвал это политолог Йозеф Най. Повредил ли этому имиджу Ирак, Абу-Грейб, Гуантанамо?
— Только имидж и вредил. Это правда, наша репутация пострадала самым драматичным образом. Нельзя проигрывать так много войн, как мы — в Корее, во Вьетнаме, в Ираке, — и все еще любоваться, какая у нас великолепная власть. Посмотрите, мы — страна коммивояжеров и массового производства. Теперь другие приходят на наше место. Мы не должны больше продавать так много. Мы слишком много покупаем. Счет нашего дефицита идет на биллионы. Нужно покончить с этим. Я не уверен, насколько важен soft power. Повсюду джинсы — символ американского образа жизни, но сегодня их производят в Китае!

— Долгое время вы порицали американцев за их пуританство, не в последнюю очередь за их реакцию на ваши изложения гомосексуальной темы. Тем временем читательская аудитория глобализируется и благодаря консервативному в культурном отношении исламу становится еще более пуританской.
— Тут нужно быть осторожным. Побуждение к войне США против ислама в интересах различных сторон. Якобы это война ценностей. Не верьте этому. Речь идет только о нефти. Мы разочаровано ищем большого и опасного врага. Нужно нагнать страху на американский народ, чтобы разбогатеть, покупать оружие и сделать торговцев оружием еще богаче, чем они есть сейчас.

— Многие ваши книги не могут быть изданы в мусульманских странах.
— Кого это, к черту, беспокоит? Я торчу здесь и меня не волнует, как приняли мою последнюю книгу в Иране. Тамошняя цензура нас совсем не касается. Я озабочен цензурой в этой стране.

— Однажды вы заметили, что из язычества было три прорыва. Эпоха Возрождения, Романтизм и Голливуд. За первыми двумя последовали религиозные движения.
— Как самая огромная часть Западной Европы, Соединенные Штаты — это постхристианская страна. Правда, на юге проживают плохо воспитанные люди, которым церковь нужна лишь для того, чтобы не дать распасться их общине. Однако их вмешательство в политику не обусловлено высоким побуждением. Этих людей по дороге к своей власти мобилизовали затейники вроде Джорджа Буша и Карла Ровеса.
Словно бы 99% населения вообще заботит, когда они пытаются нагнать страх жупелом однополых браков или убедить народ, что будто скоро мусульмане высадятся на берегу, чтобы лишить их свободы. Оставьте эту тактику Адольфа Гитлера организовывать полные ненависти меньшинства и не путайте это с духовным возрождением.

— Из ваших воспоминаний следует, что вы впервые поцеловали вашего многолетнего спутника жизни Ховарда в губы, когда он лежал на смертном ложе.
— Вообще впервые в жизни.

— Почему?
— Тут вы попали в ловушку — в Америке любая связь считается сексуальной. Однако многие связи не являются таковыми. С давних пор я проповедую это британцам. Они приходят в ярость, особенно когда я начинаю говорить о Блумзберийской группе (Bloomsbury Group — с начала 20-го века до Второй мировой войны в кружок творческой интеллигенции, жившей и работавшей в районе Блумзбери, что в центральной части Лондона, входили писатели Э.М. Форстер, В. Вулф, Л. Стрейчи, философ и математик Б. Рассел, экономист Дж.М. Кейнс — ред.), где каждый трахал всякого мужчину, женщину или ребенка. Фактически инцест не был чем-то неизвестным. Для меня это не могло быть безразличным.
Если это то, чего люди хотят, — мне нет до этого дела. Здесь, в литературных кругах США, мы, однако, не ложимся с друзьями в постель. Я не знаю двух таких приятелей, которые бы имели секс друг с другом. В данном случае я не говорю о гетеросексуальных связях. Писатели и писательницы в конце концов сходятся. А потом они разводятся, потому что писательниц гораздо больше, чем писателей. Для меня тяжело иметь секс с кем-то, с кем я долго хочу жить. Это безумие.
Секс повсюду. Никто не должен за ним охотиться. Отношения же нечто совершенно иное. То, что я говорю, как раз не удивительно среди гомосексуалистов. Ну да, гомосексуализм, как и гетеросексуальность, просто часть обычного поведения млекопитающих. На протяжении жизни в отношениях между партнерами секс не имеет никакого значения. Кто может обещать, что будет придерживаться моногамии в течение семидесяти лет?

— Вы несколько десятков лет прожили в Италии, теперь по полгода снова живете в Лос-Анджелесе, где в начале 80-х выставляли свою кандидатуру в сенат. Почему вы возвратились?
— Знаете, меня не особенно интересует география. Где я нахожусь, меня не трогает до тех пор, пока у меня под рукой мои книги. Мне не нужны большие дома, они лишь всегда увеличиваются в размерах, потому что мне нужно место для моих 10 тысяч книг. Там, где они, там мой домашний очаг. Я мог бы жить даже в Гватемале.

— Вам нравится Лос-Анджелес?
— На меня там не оглядываются. Я не часто бываю в городе, разве что когда собираю пожертвования для Демократической партии.

— В Лос-Анджелесе вы встречались с Нэнси Рейган.
— Невозможно, столько прожить в Голливуде и заниматься политикой и не знать чету Рейганов. Кроме того, мы, даже еще не будучи знакомы тогда, ходили в одну и ту же школу в Вашингтоне. Недавно я разговаривал с Горбачевым и Нэнси о том, что произошло тогда в Рейкьявике. Тогда Рейган сказал Горбачеву: Позвольте нам ликвидировать наше ядерное оружие. Внезапно изо всех щелей крохотной Исландии повыползали американские «неоконы» (неоконсерваторы — ред.), чтобы прервать встречу на высшем уровне. Они вещали: «Наш президент — пустобрёх, не слушайте его». У Нэнси было невероятное влияние на Ронни, и она начала добиваться окончания холодной войны. Вскоре она сыграла в этом решающую роль. Она и Горбачев все еще переписываются.