Свержение династии: повстанцы кунг-фу и колесо

В истории Китая искусство боя без оружия играло большую роль в бунтах и мятежах, сотрясавших страну, расколовших государство и свергавших императорскую власть. Автор рассказывает, как и когда эволюционировало кунг-фу, какое место оно сейчас занимает в стране.

Один историк однажды сказал мне, что основу китайского исторического цикла насилия составляют крестьяне и война. Угнетение и бунт повторяются снова и снова на протяжении веков, и однажды поворот колеса сомнет коммунистов, а потом и тех, кто придет вслед за ними. В том, что он поведал мне в Ущелье Прыгающего Тигра, была своя древняя мудрость. Классический китайский роман «Троецарствие» начинается со слов «Великие силы Поднебесной, долго будучи разобщенными, стремятся соединиться вновь и после продолжительного единения опять распадаются — так говорят в народе». Роман сравнивает течение истории с волнами, накатывающими на берег и отступающими вновь. Герои же похожи на белую пену, они возникают на мгновение и исчезают без следа.

Авторитетный ученый Дэвид Шамбо (David Shambaugh) считает, что цикл повторяется, и очень скоро нынешнее правительство Китая почувствует это на себе. В статье «Грядущий развал Китая» Дэвид Шамбо пишет: «Мы видим начало конца коммунистического режима Китая. Его падение будет долгим, тяжелым и кровавым». Это утверждение вызвало бурную реакцию всех сторон. Неважно, насколько уверенно чувствует себя Китай под руководством Си Цзинпина, неважно, усилилась ли страна или дестабилизировалась, и сколько насилия спровоцирует предстоящий распад. Как показывает «Троецарствие», все это не имеет значения. Все уже было в прошлом, и все повторится снова.

Предыдущее падение сильного китайского правительства произошло почти сто лет назад, когда рухнула династия Цин, правившая страной почти 400 лет. Коллапс произошел не за один день, а растянулся примерно на век, начиная с восстаний и беспорядков в середине XIX века и заканчивая установлением власти коммунистической партии в 1950-х годах.

Боевые искусства и единоборства играли очень важную роль в бунтах и мятежах, сотрясавших страну, расколовших государство и свергавших императорскую власть. Особенно заметную роль боевые искусства сыграли в четырех мятежах, оформивших место единоборств в эпоху социальной нестабильности. Одним из итогов стал острый контраст, которые существует между текущей инфраструктурой боевых искусств в Китае и теми институтами, которые действовали сто лет назад.

Речь идет о Восстании красноголовых или Оперном бунте (1854-1855), Восстании Красного Копья (в 1920-1930-х годах), Ихэтуаньском восстании (1899-1901) и самом разрушительном для страны — Восстании тайпинов (1850-1864).

Бандиты, акробаты, странствующие монахи, пираты и крестьяне

В Оперном бунте участвовали акробаты и мастера единоборств, связанные с театральными труппами, но основную массу повстанцев составили пираты Чжуцзян (Жемчужной реки), лодочники-разбойники Большого канала, безземельные крестьяне и другие многочисленные бедняки. Китайский низший класс в дельте Жемчужной реки был разорен высокими имперскими налогами, которые власти взимали для финансирования продолжавшейся войны с тайпинами. В итоге налоги, вместо того, чтобы покрыть большие военные расходы, спровоцировали новое восстание.

В прекрасной статье «Что говорит нам Оперное восстание об отношении общества к насилию и боевым искусствам в поздней китайской империи?» Бен Джадкинс (Ben Judkins) пишет, что наибольшее значение имеет не само восстание, а его последствия. Чиновники и общества единоборств встали перед выбором: поддержать повстанцев или перейти на сторону имперских сил. Элиты и связанные с ними бойцы предпочли порядок хаосу. После того, как они сделали свой выбор, восстание было разгромлено. После этого элиты устроили невероятно кровавую чистку низших слоев общества, перерезав около миллиона лодочников, бродяг, акробатов, обычных бандитов, нищих и часть мастеров боевых искусств.

Оперное восстание продемонстрировало готовность китайской элиты использовать боевые искусства в случае необходимости — и уничтожать их, когда нужда отпадет. Джадкинс использует миф о Сунь Укуне (Sun Wukong), царе обезьян, и его «Путешествии на Запад», чтобы подкрепить свой тезис:

«В начале истории царь обезьян (прирожденный мастер единоборств) больше заинтересован в том, чтобы творить хаос в мире, чем вершить добро и справедливость. Более того, поначалу кажется, что он испытывает отвращение к добрым деяниям. Но Небу нужно от него именно это. Вместо того, чтобы уничтожить царя обезьян, ему поручают выполнить определенное задание. Гуаньинь надевает ему на голову железный обруч, который причиняет обезьяне невыносимую боль, если Сунь Укун начинает творить зло. Бодхисаттва делает его учеником-спутником-защитником бродячего монаха и отправляет вместе с ним в Индию, чтобы вернуть древние сутры.

На протяжении всего путешествия Сунь Укун защищает монаха от разных чудовищ, причем делает это с максимальным применением насилия. Но его поступки считаются хорошими, потому что он выполняет задание Небес. При этом вовсе не очевидно, что к концу истории он стал лучше, чем был в начале. В любом случае, насилие он любить меньше не стал. И именно это сделало его полезным. Как специалист по насилию, царь обезьян существует, чтобы быть использованным по назначению».

Оперное восстание стало первым шагом на пути к закреплению системы отношения государства с мастерами единоборств. Школы кунг-фу должны сотрудничать с властью — или будут уничтожены.

Правительство Китая по-прежнему прибегает к услугам громил. Попытка подавить движение Occupy Central в Гонконге с помощью «Триад» и других гангстерских группировок считается ходом пекинских властей. Эта тактика соответствует традиционным приемам, существовавшим веками, и дает представление о том, как китайское правительство обделывает свои дела.

На этом фоне любопытно смотрится отсутствие реакции со стороны гонконгских школ единоборств. То немногое, о чем они все же заявляли, касалось, в основном, разрушительного эффекта акций протеста и необходимости защищать народ от бандитов. Даже те мастера боевых искусств, кто примкнул к движению Occupy Central, не пытались отвоевать улицы у пекинских бойцов. Впрочем, последние значительно превосходили по численности и по снаряжению мастеров-«белошапочников». Когда жителям Гонконга понадобилась защита бойцов кунг-фу, они на помощь не пришли.

Когда правительство теряет контроль

Сто лет назад все было иначе. Общество «Красное копье» в провинции Хэнань спровоцировало, вероятно, самое масштабное восстание мастеров единобороств, хотя термин «восстание» тут не слишком точен. «Красные копья» стали ответом на полный развал социальных, экономических и политических институтов в северных провинциях Китая. Голод, военные вожди, бандиты на каждой дороге… На рубеже веков Хэнань была весьма неприятным местом. «Красные копья» были более-менее тренированными бойцами, которые сотрудничали с местной элитой и землевладельцами, чтобы восстановить порядок. Но в итоге бандитизм просто принял организованные формы.

Первоначально «Красные копья» стали естественным продолжением традиции постижения боевых искусств в ответ на плохие условия (из Хэнаня происходят Шаолинь и семья Чэн Тайцзи, Cheng Taiji, основателя тайцзицюаня). В книге «Красные копья» Тай Сюаньчи (Tai Hsuan-chi) описывает тесную связь этой организации с обществом, в котором она существовала. Вот пример распространенности единоборств в начале ХХ века:

«Большинство жителей равнинных деревень изучали боевые искусства. Моя школа в Хэнане была первой и самой известной в провинции. Позади школы была большая спортивная площадка, где школьники занимались гимнастикой и единоборствами. Я помню самых лучших бойцов, двух братьев из Линьсяна и дядю с племянником из Суйпинсяня.

В Линьсяне каждый год в марте проводились большие состязания, в которое участвовала почти вся молодежь. Лучшие участники надевали костюмы популярных героев китайской истории: Чан Фэя (Chang Fei), Куанькуна (Kuan-kung) и других. В Суйпинсяне родители поощряли детей заниматься единоборствам. Они нанимали для них учителей, которые занимались с ними. Молодые девушки стояли на краю поля и смотрели соревнования. Если какой-нибудь юноша нравился им, то они могли посвататься. Среди моих одноклассников были одаренные ученики из Линьсяна и Суйпинсяна».

«Красные копья» и другие подобные группировки, их союзники и противники, спокойно правили Хэнанем до 1928 года, когда лидер китайских националистов Чан Кайши предпринял «Северную экспедицию» ради восстановления правительственного контроля над регионом. В ходе экспедиции был захвачен храм Шаолинь и разгромлены несколько банд, но удержать власть над территорией правительство не смогло. Вооруженные копьями, мечами, мушкетами и, изредка, винтовками мастера единоборств продолжали царствовать еще около 20 лет, пока коммунисты не установили твердую власть во всей стране.

Как и во время Оперного восстания, власти не приступили к немедленному уничтожению банд и их лидеров. Им предоставили выбор: разойтись по домам и стать законопослушными гражданами — или погибнуть. Власти интегрировали множество групп, как связанных с «Красными копьями», так и их противников, в социум, чтобы контролировать элементы общества, практикующие боевые искусства. Спортивные университеты и ассоциации ушу сменили старые кланы и школы преподавания единоборств, которые были основой этой инфраструктуры в XIX веке. Все, кто был готов идти по этому новому пути, получили теплый прием, кто не был готов — был вычищен.

Следует отметить, что власти решили построить новые институты для единоборств не только ради использования их в своих целях (для подавления протестов в Гонконге, выступлений обездоленных крестьян или стариков, не смирившихся с обманом), но и потому, что не могли поступить иначе. Боевые искусства — неотъемлемая часть китайского общества, которую нельзя забыть или игнорировать. Что бы ни случалось в Китае с кунг-фу, оно всегда возвращалось обратно.

По сей день конфликтующие бизнесмены могут позвать на помощь мастеров единоборств, чтобы те поиграли мускулами. Огнестрельное оружие в Китае раздобыть нелегко, поэтому уличные бои проходят с применением кулаков, ножей и бутылок. В коррумпированной стране, где правят классовые и социальные различия, а не закон, у кунг-фу есть своя удобная ниша. Понимая это, Коммунистическая партия приложила массу усилий, чтобы направить единоборства в кино, спорт и службы безопасности.

Эта система будет работать, пока власть будет сохранять монополию на насилие и урегулирование конфликтов. Когда правительство эту монополию утратит, последуют восстание и распад — как обычно.

Свергнуть династию

Более 20 миллионов человек погибли в результате Восстания тайпинов, самой кровавой и разрушительной гражданской войны в истории. Боевые действия шли два десятилетия. Для сравнения, жертвами Гражданской войны в США, произошедшей примерно в то же время, стали примерно 600 тысяч человек.

Восстание тайпинов было порождено сочетанием экономических неурядиц, постоянными злоупотреблениями властей, слабостью правительства, усилением банд и школ боевых искусств, а также религиозной ересью. С геополитической точки зрения Китай переживал тяжелые времена: после поражения в Первой опиумной войне страна проигрывала и вторую. С социальной точки зрения Китай представлял собой конгломерат провинций, правители которых заключали постоянно меняющиеся союзы с сотнями тысяч разных сообществ, организаций, банд, ассоциаций и так далее. Под эгидой императорской власти образовался наслаждающийся безнаказанностью и нестабильный клубок алчности и предательства.

Искрой, которая разожгла костер гражданской войны, полыхавший двадцать лет, стал проповедник Хун Сюцюань (Hong Xiuquan). Он предсказывал падение маньчжурской династии Цин и обещал победу союзу этнических китайских повстанцев, придерживавшихся квази-христианких взглядов. Школы боевых искусств, набиравшие силу по мере ослабевания династии Цин, составили основной костяк армий тайпинов. Социальные элементы, практиковавшие единоборства, собрались под знаменем священной войны, чтобы выступить против сложившегося порядка и создать новое общество, которое будет основано на принципе равенства и отвергнет имперские атрибуты вроде конфуцианства, буддизма и самой идеи династического правления.

Хун и его последователи были разгромлены. Их поражение во многом стало причиной вмешательства западных стран, которые пришли на выручку династии Цин в критический момент — в битве за Шанхай. Затем они помогли властям создать современную армию, которая смогла победить войско тайпинов. Взяв тайпинскую столицу Нанкин, власти империи еще десять лет боролись с тайпинами — и лишь тогда полностью устранили исходившую от них угрозу. Но неисправимый вред был уже причинен. Династия Цин просуществовала еще сорок лет, но это была уже долгая агония смертельно больной страны.

Коммунисты извлекли хороший урок из Восстания тайпинов.

Уничтожайте любую ересь до того, как она распространится. Держите «пророков» подальше от простых людей, которые могут сформировать ядро повстанческой армии. Интегрируйте и контролируйте боевые искусства. Никогда не позволяйте этой троице (пророки, простые люди и мастера единоборств) сплотиться в антиправительственное движение.

Тайпинское движение состояло из этих трех элементов, но проиграло. Зато там, где потерпели поражение тайпины, преуспели коммунисты. Сочетание простого народа, бойцов и идеологии Маркса, воплощенной в Мао, смогло свергнуть династию и установить новый порядок, который готовы были поддержать все простые люди. Коммунистическая партия реабилитировала Восстание тайпинов и включила этих повстанцев в контекст вековой борьбы против имперского бремени ради освобождения пролетариата.

Когда кунг-фу пришел конец

Коммунисты считали тайпинов своими идеологическими предшественниками. Но их отношение к ихэтуаням, поднявшим восстание против иностранцев и сторонников иностранцев в императорском дворце, было не столь однозначным. Восстание ихэтуаней в 1899-1901 годах коммунисты оценивали одновременно как бессмысленную последнюю попытку отстоять погибавший старый порядок и как героическую предтечу сильного, националистического Китая.

Ихэтуани, или боксеры, были отрядами «Гармонии и справедливости», которые требовали изгнания иностранцев и восстановления имперских порядков. В течение двух лет они раскололи императорский двор на две фракции, причем в число сторонников боксеров входила императрица Цыси (Cixi). Эта фракция призывала к войне с чужеземцами. Вторая фракция состояла из умеренно настроенных дипломатов. В серии беспорядочных сражений вооруженные мечами боксеры и поддерживавшие их солдаты с современной артиллерией нанесли поражения иностранным войскам и осадили посольский квартал в Пекине. На фоне восстания по Китаю прокатилась волна убийств, жертвами становились, в основном, христиане и миссионеры.

Эту фракцию династии Цин предали полевые командиры, отказавшиеся поддержать призыв к войне против иностранцев. После долгих боев в Пекине и Тяньцзине Альянс восьми наций (западные страны и Япония) и их цинские союзники подавили восстание. По пути к Пекину западные армии грабили, насиловали и убивали местное население. Взяв столицу, они потребовали от правителей заплатить огромные репарации: в пересчете на современные нам деньги сумма составила 61 миллиард долларов. Последовала также череда казней высокопоставленных сановников. Эти события сыграли очень важную роль в истории Китая. Дискуссии о последствиях восстания боксеров и его воздействия на менталитет и общество китайского народа продолжаются по сей день.

Очевидным последствием поражения боксеров стало пятно позора, которое легло на мастеров боевых искусств. На протяжении столетия китайцы и иностранцы называли ихэтуаней, и, в более широком смысле, всех любителей единоборств всего лишь своего рода архаичными луддитами. В лучшем случае кунг-фу было грустным напоминанием о временах былого величия, об эпохе императорского Китая с высокой культурой, не отравленной индустриализацией.

Боевые искусства смогли откреститься от поражения боксеров лишь с огромным трудом. И хотя боевые искусства восстановили свои позиции в обществе, снова став частью китайского социума, любая попытка уйти в оппозицию, не говоря уже о восстании, приводит к немедленной аналогии с боксерами и их трагической, бессмысленной, хотя и смелой попытке спасти Китай от модернизации.

Народ кунг-фу и колесо истории

В XIX и ХХ веках китайские школы единоборств часто заменяли правительство на многих уровнях. «Красные копья» эффективно управляли северным районом Китая двадцать лет подряд. Иметь бойцов кунг-фу в своей армии считалось в порядке вещей. Теперь это уже не так.

Сегодня большинство мастеров боевых искусств связны со спортивными секциями и контролируются секретарем местного отделения коммунистической партии. Ни одна школа кунг-фу, желающая выжить, не может оставаться в стороне от спортивных ассоциаций и ассоциаций ушу, которые управляют боевыми искусствами в современном Китае. Нынешнее китайское общество сделало коммерческую выгоду средством объединения людей. Следуя по следам храма Шаолиня, который стал успешной корпорацией и продает буддизм и единоборства, современные школы кунг-фу процветают.

Помимо этого, после долгих десятилетий репрессивной политики боевые искусства в Китае стали максимально близки текущей власти. Как правило, небольшие школы кунг-фу в сельской местности поддерживают очень тесные связи с полицейскими, а полиция служит способом обеспечить себе нормальную жизнь. Часто ученики носят униформу на тренировках. Последние независимые мастера единоборств прятались от Культурной революции в горах и рекомендовали ученикам подчиняться властям и не поднимать головы, чтобы избежать той же горькой судьбы.

Социальная роль боевых искусств в современном китайском обществе продолжает эволюционировать. Существует взаимодействие между мастерами, преподающими кунг-фу, обществом в целом и правительством. Пока речь идет о здоровье, театральных постановках и туризме, правительство улыбается и закрывает глаза на заработки энтузиастов боевых искусств. Но если в обществе появится желание увидеть «героя кунг-фу», встающего на защиту беззащитных, жди проблем. Будь на то воля правительства, единоборства остались бы уделом кинотеатров, соревнований и псевдорелигиозных туристических аттракционов.

В целом на протяжении китайской истории поклонники единоборств и занимали эту нишу. Акробаты, телохранители, специалисты улаживать конфликты, образцы добродетели. Только когда правительство слабело и оставляло вакуум, они вмешивались, чтобы восстановить порядок или свергнуть династию. С этой точки зрения сегодня неважно, придерживаются ли мастера кунг-фу диссидентских взглядов или поддерживают правительство. Важно лишь, сохраняет ли правительство монополию на насилие и на правосудие. Как только монополия нарушится, колесо истории повернется привычной стороной.

Саша Матушак (Sascha Matuszak)
Источник