Владимир Романов | Идентификация Бима

Бима нашли на улице. Он спокойно грыз сахарную косточку, которую ему совершенно случайно удалось раздобыть в соседнем собачьем секонд-фуде. Бим буквально только что притащил ее сюда, в свой укромный уголок, где бывал время от времени. Таких местечек в округе у него было несколько. Но именно это было самым любимым. Оно приносило ему счастье. Ну уж, если не счастье, то удачу – точно.

Нельзя сказать, что местечко это отличалось каким-то особым шармом или что прямо отсюда открывались какие-то великолепные обзоры. Просто здесь почти не было машин и за ними не было совсем никакой необходимости гоняться, лаять, пытаться ухватить за быстро вращающееся колесо, рискуя быть раздавленным, в лучшем случае покалеченным.

Бим часто задумывался, зачем он, так же, как и тысячи других собак, частенько занимается столь опасным экстримом. Сам никакого объяснения не придумал, но один его знакомый, пес-физик, PhD и все такое, как-то за рюмкой чая сказал Биму, что все дело в звуковой частоте. Вот, например, ухо человека воспринимает звуки с частотой до 20 кгц, а у собаки, хотя она и друг человека, порог восприятия в два раза выше. То есть, 40 кгц. И человек не бросается под проезжающую машину не только потому, что он в основном ходит по тротуарам (ну если только сам не сидит за рулем), сколько потому, что звук работающего механизма для него вполне комфортен. А пусть-ка он попробует сдержаться, «когда все время против шерсти, или – когда железом по стеклу». Именно поэтому все уважающие себя дворняги так себя и ведут, а не потому, что они не воспитаны или недостаточно образованы. Нервы, знаете ли. Хотя, по словам ученого друга Бима, есть и другие версии такого агрессивного поведения, но какие именно, он уточнять не стал, вернее, не успел. Время было позднее, рюмочная «Черный Бим – белое ухо» закрывалась, а на выходе физика ждала персональная повозка, запряженная четверкой борзых. Бим же потихоньку поплелся в сторону ночлега и на время оставил мысли о герцах для более удобного случая.

Косточка оказалась на редкость удачная. Мозговая. Бим крепко держал ее двумя лапами, пристраиваясь то с одной стороны, то с другой. Хорошо, что я сегодня заскочил в этот секонд-фуд, подумал он. Как раз к Новому году сделали завоз. И надо сказать, довольно таки качественный получился набор. Косточки – мечта поэта. И совсем недорого. И выбор есть, да и народу относительно немного. В общем, повезло. Лежи себе, грызи и в собачий ус не дуй. Благо, зима в этом году выдалась теплая и бесснежная. Хотя на случай холодов у Бима было припасено другое, тоже достаточно неплохое местечко. Под мостом, недалеко от мусорки. Место было, конечно, открытое, но зато там был теплый люк. Почему он был теплым, Бим не знал. Наверное, там была теплотрасса или что-то еще согревающее. Да и это было неважно, потому что теплота люка перевешивала все остальное – близость бомжей, которые строго по графику приходили на мусорку, возможное появление других собак, которых тоже притягивала теплота люка. Работники коммунальных служб также могли внезапно нагрянуть. Они даже разговаривать не станут, сразу попрут в шею. Им не до сантиментов, работать надо. А то вместо Бима им самим шею намылят. Бим их понимал и по своему жалел. Они ведь люди подневольные. И вряд ли им приходила в голову мысль сделать выбор между свободой и домашними котлетами. Котлеты здесь всегда побеждали, а свобода заключалась в возможности поменять одни котлеты на другие. Но после того, как это было сделано, процесс обретения свободы отодвигался на второй план. Потому как это было чревато возобновлением поиска других котлет, что не могло продолжаться бесконечно.

Бим вздохнул. Ему явственно представилась эта самая котлета, дымящаяся, отчетливо пахнувшая мясом, румяная, поджаристая, с золотистой корочкой, только-только снятая с горячей сковороды. А рядом с ней – ее подружки. Одни –  уже готовые, другие греются на маленьком огне, чтобы не пригорели, третьи ждут своей очереди. И в его собачьем мозгу закружилась мысль о свободе как осознанной необходимости, о чревоугодии как смертном грехе, и о том, что лучше, что главнее и надо ли менять одно на другое. Бим отмахнулся от навязчивого видения и продолжил грызть косточку. Но наглая котлета не отставала. И Бим подумал: «Кто сказал, что собаки любят кости? Они с удовольствием едят и мясо!» Против такого аргумента ничего не найти. Вот действительно, почему все говорят про эти самые кости, забывая про мясо? И что об этом может сказать его друг-физик? Что зубы собаки в два раза крепче зубов человека? Или что, если существуют кости, то кто-то должен их грызть? Бим поймал себя на том, что философские размышления отвлекли его от процесса. Но есть, честно говоря, расхотелось. Все-таки котлеты подействовали. Уж больно явственно они оформились. Ну что твое 3D. А забивать дремучие инстинкты, взбудораженные видом котлет, разгрызанием кости, пусть и сахарной, было явно не комильфо.

То что произошло дальше можно выразить довольно таки распространенным выражением: «Все-таки какая странная штука –  жизнь!»

«Риччи! Риччи!», раздалось неподалеку, «Риччи!» Бим увидел мужчину, который шел прямо на него. Сначала Бим решил на всякий случай дать деру, но что-то его остановило. То ли голос незнакомца, называвшего его чьим-то другим именем. То ли его тембр, не вызывающий негативных ассоциаций, связанных с желанием погнаться и укусить. То ли сам вид мужчины, вполне приличный, может даже в некоторой степени респектабельный.

В общем,  Бим никуда не удрал, но и хвостом вилять не стал. Остался на месте и был готов к любому развитию событий. Мужчина подошел ближе, смело протянул руку и погладил Бима по голове. «Риччи, Риччи, где же ты был, бродяга?» «Где я был?», подумал Бим. «Где я только не был». Он пока не понимал, что происходит. Но опасности не ощущалось. Наоборот, чувствовалось какое-то тепло, запахло домом и, как ни странно, домашними котлетами. В руках у мужчины как бы ниоткуда появился сначала ошейник, а затем и поводок. И Бим снова не испугался и не побежал. Он стоял и думал, что в противостоянии свободы и домашних котлет в конечном итоге победили котлеты. И он не знал, радоваться этому или нет. Он уже понял, что теперь будет в основном ходить на поводке, выходить из дома в сопровождении хозяина, гулять не сам по себе, а по команде: «Гулять». Хорошо это или нет, было не ясно. Пока не ясно. Но Биму хотелось верить, что будет все-таки хорошо.

«Ну что, Риччи, пошли домой?!», полувопросительно сказал мужчина и они пошли. Идти было недалеко. Совсем рядом с любимым местом Бима разместился новый жилой комплекс, застроенный девятиэтажками. Они вошли в чистый подъезд, поднялись в лифте на пятый этаж и остановились перед дверью. Мужчина позвонил. Дверь открыла женщина, глянула вопросительно, видимо, что-то поняла и пропустила их в дом. На Бима обрушились новые запахи. Их было столько-много, что Бим боялся все перепутать, забыть, потерять, не вспомнить, не привыкнуть. Но главный запах он не мог не узнать и не мог забыть. Это был запах новогодней елки, смешанный с запахом мандарин и, о чудо, с запахом домашних котлет.

В этот момент двери комнаты распахнулись настежь, и в прихожую влетела маленькая девочка. Она замерла, широко раскрыла глаза и с криком: «Риччи! Наконец-то ты нашелся!» бросилась к Биму, упала на колени и обняла его за шею. Было видно, что в этом доме все счастливы. Девочка –  от того, что нашелся ее Риччи. Мужчина и женщина – от того, что счастлива девочка. А Бим – от того, что нашел свой дом.

С Новым 2018 годом, Годом Желтой собаки!

Владимир Романов